Так, словно он приглашал меня в шикарный и дорогой ресторан.
— Куда? — поинтересовалась я.
— Сперва мне самому нужно это выяснить, — признался он, посмеиваясь. — Позволь, я попозже тебе отвечу.
Он написал мне название ресторана этим утром, так же, как и время, на которое забронировал стол, и я поискала это место. К слову о шикарном…
Мама звонила очень часто, интересуясь, чем я занимаюсь, почему в последнее время редко с ней разговариваю. Я отвечала, что у меня появились друзья — правда — и что очень хорошо провожу время — истинная правда. И, что я, конечно же, была хорошей девочкой, когда она спрашивала, потому что — да, она действительно спрашивала меня об этом.
Это было единственное, в чём я обманывала маму. Я не была хорошей девочкой. Я была великой грешницей по маминым меркам. Но боже, как же приятно было каждый раз грешить с Гейбом.
Просто невероятно приятно.
Я начала готовиться к нашему серьёзному вечернему свиданию заранее. Приняла душ и побрила все необходимые участки тела. Так намазала тело лосьоном, что на коже не осталось ни одного места, которое было бы не супермягким и ароматным. Нанесла кондиционер на волосы и высушила их, используя закруглённую щетку, сделав их слегка вьющимися и пружинистыми. Распущенные и волнистые, они спадают на плечи и выглядят суперблестящими. Может, помогла дорогая сыворотка для волос, которую я нашла в гостевой ванной, где её кто-то оставил.
В данный момент я смотрю на себя в зеркало, всё ещё слегка не уверенная в выборе платья. Оно чёрное с тонкими перекрещивающимися на спине бретельками и низким вырезом спереди, выставляющим напоказ декольте.
Ткань облегает мою фигуру, но, несмотря на это, я не кажусь чересчур пышной или приземистой. Я нашла его на прошлой неделе в дисконт-центре, когда ходила по магазинам с Гейбом и Сидни, и он каким-то образом убедил меня купить его.
Может из-за того, как загорелись его глаза, стоило ему увидеть меня в нём. Или из-за того, как он попытался затолкнуть меня обратно в примерочную, чтобы потискать меня. Мне пришлось вытолкнуть его оттуда, и он расстроился. Искрящиеся щенячьи глазки вкупе с лукавой улыбкой — и я чуть не затащила его обратно в примерочную, чтобы он, в конце концов, исполнил своё желание.
Но потом вспомнила, что это плохая идея, и попросила подождать меня у касс на входе в магазин. Гейб заставляет меня хотеть полностью потерять над собой контроль, а мне следует быть осторожной, особенно, когда рядом Сидни. Нам нужно было вести себя прилично, чтобы не разозлить её. Но по вечерам её нет с нами.
Надеюсь, Гейб оценит мой выбор наряда для сегодняшнего ужина. Он должен заехать за мной примерно через пятнадцать минут. Я была готова уже двадцать минут назад.
Полагаю, меня можно назвать немного взволнованной.
Хватаю со столика крошечную чёрную сумочку, открываю её и достаю помаду насыщенного тёмно-красного цвета, которым никогда не крашу губы, но она у меня уже пару месяцев. Я привезла её с собой, подчиняясь мимолетному порыву, даже не представляя, когда она мне может пригодиться.
Сегодня вечером я накрашу ею специально для Гейба. И для себя.
Определённо ради себя.
Снимаю колпачок, выкручиваю вверх помаду, затем аккуратно наношу на губы. Растираю между ними, закрываю обратно колпачок и бросаю помаду в сумочку. Делаю шаг назад, разглядывая себя, наклонив голову вбок. Я выгляжу… иначе. Как-то старше. Может, даже утончённее будет более подходящим описанием.
Никогда не использовала слово «утончённая» по отношению к себе.
Звонят в дверь, и я, сжимая сумочку в руке, вылетаю из спальни и практически галопом мчусь вниз по лестнице. Я не привыкла носить каблуки и из-за них чувствую себя шатающейся и неуклюжей. Жаль, что нельзя надеть шлёпанцы, иначе буду смешно выглядеть, а сегодняшним вечером всё должно быть на высшем уровне.
Боже, надеюсь, я не опозорюсь. Или ещё хуже, опозорю Гейба.
Открываю и распахиваю дверь, и вижу его, выглядит он просто охренительно. По-другому и не скажешь. За последние пару недель его волосы стали немного длиннее и выгорели на солнце. Он одет в белую рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, выставляя напоказ сексуальные загорелые предплечья.
Знали ли вы, что предплечья могут быть сексуальными? Я тоже. Но они именно такие.
Чёрные брюки и туфли завершают образ. Рубашка навыпуск, поэтому он выглядит скорее повседневно, и на одно тревожное мгновение я переживаю, не слишком ли нарядно одета.
Но, поймав одобрительный блеск в его глазах, пока он изучает меня с головы до пят, понимаю, что сделала правильный выбор.
— Проклятье, Люс, ты выглядишь чертовски невероятно, — вздыхает он, и его взгляд остановился — вы уже догадались — на моих буферах.
Он помешен на груди. Попки ему тоже нравятся. Кажется, Гейб высоко оценивает каждую часть моего тела.
— Как и ты, — отмечаю я и вздыхаю, когда он протягивает руку и обнимает за талию, притягивая меня ближе к себе, чтобы рассмотреть моё лицо вблизи.
— Я бы поцеловал тебя, но боюсь, испорчу твой макияж, — бормочет он, опуская взгляд на мои губы. Задерживая его на них. — Кстати, красиво смотрится. С тёмными губами. — Тоска в его голосе очевидна.
— Я могу накрасить губы ещё раз, — предлагаю я, кладя руки ему на грудь. Его кожа такая горячая, что тепло чувствуется даже через рубашку, и на какой-то сумасшедший момент мне хочется сорвать её с него. — Я бы предпочла, чтобы ты поцеловал меня.
— Твоя взяла, — произносит он с улыбкой, и тут же его губы нежно касаются моих.
Я чуть ли не плачу, настолько сладок поцелуй. И в этот миг я понимаю…
Я буду скучать по Гейбу гораздо сильнее, чем готова признать.
Гейб
Ни хрена себе, она выглядит просто изумительно. Я подтолкнул её купить это платье, и это был умный выбор. Оно ей идеально подходит, делая чертовски сексуальной. Вся в чёрном, с волнистыми волосами, красной помадой, от которой пухлые губки выглядят ещё больше, проклятье.
Люси сводит меня с ума на протяжении последних двух недель. Подталкивая к краю раз за разом. Она позволит мне сделать с ней практически всё, что захочу, за исключением одного — непосредственного соития. Всё остальное — дозволено, даже лёгкие игры с попкой.
Ага, моя Люси — грязная девчонка. Но она такая только со мной.
И это самое ужасное. Собственническое чувство охватывает меня каждый раз, стоит мне подумать о том, чтобы уйти от неё, что она будет продолжать жить дальше. Без меня рядом. Я никогда больше не увижу её, и она забудет обо мне. Я стану поблекшим воспоминанием, частицей этого безрассудного давнопрошедшего лета, которое она провела с одним парнем и забавлялась с ним при каждом удобном случае. Наша связь может быть только летним развлечением. Мы пообещали это друг другу в самом начале, и в то время я говорил искренне.
Но сейчас, когда столкнулся с реальностью и знаю, что должен покинуть её чуть больше, чем через двадцать четыре часа, я могу думать только об одном — я не равнодушен к этой девушке. Очень. И не хочу её потерять. Однако выбора нет.
Это чертовски больно.
— Ты готова идти? — шепчу я напротив её губ после того, как целых пять минут не отрывался от них. Губной помады почти не осталось, и догадываюсь, большая её часть на мне, но мне всё равно. Этот поцелуй стоил того.
Каждый поцелуй с ней стоит того.
Люси кивает и отступает от меня, заправляя густую прядь волос за ухо. Я убираю руку с её талии и наблюдаю, как она захлопывает и закрывает входную дверь. Когда она разворачивается, на её лице робкая улыбка. Люси выглядит взволнованной.
И мне тут же хочется успокоить её.
— Ты в порядке? — Беру её за руку и веду туда, где припаркована моя машина.
Она посылает мне подозрительный взгляд, её пальцы сжимают мои.
— Я немного нервничаю.
— Из-за чего? — Я хмурюсь, не желая, чтобы она переживала хоть о чем-нибудь. Я хочу, чтобы эта ночь стала особенной для нас обоих. Хочу показать ей, как много она значит для меня. Если я не могу выразить это словами, меньшее, что я мог сделать — выразить свои чувства, относясь к ней соответственно. Может, с моей стороны это малодушие, но не могу взваливать на неё груз своих переживаний прямо перед тем, как расстанусь с ней навсегда. Это несправедливо. И по отношению к ней, и по отношению ко мне.
