Нажимаю кнопку вызова лифта, а затем еще несколько раз нервно в нее тыкаю, будто от моей спешки время ускорится. Оглядываюсь, но никто за мной не гонится и не кричит, чтобы я немедленно вернулась к своим обязанностям. Подмышки вспотели, пальцы на руках и ногах покалывает паникой, а сердце истерично стучит и подступает к горлу.
Двери лифта закрываются, и я вскидываю подбородок. Я не боюсь статей, выговоров и отрицательных рекомендаций. Да и не такую уж я серьезную должность занимала, чтобы я сейчас страшилась начать карьеру с нуля. В конце концов, кассиры, продавцы и официанты всегда нужны даже во время кризиса. Сложности меня не пугают, а, наоборот, вселяют желание яростно бороться за место под солнцем и отстаивать себя.
Выхожу из лифта, прощаюсь с улыбчивой администраторшей и в нескольких шагах от дверей и сладкой свободы мне путь преграждают два хмурых охранника. Они прут на меня мрачными быками, а я испуганно от них отступаю.
— А, что, собственно происходит? Что вам от меня нужно?
Лица у охранников не обещают мне ничего хорошего, и меня пробирает озноб холодной тревоги. Им бы с такими рожами жестоких бандитов в криминальных сериалах сниматься, а не честных и приличных людей пугать. Насколько уместно мне сейчас закричать?
— Просим пройти с нами, — говорит один из охранников. — Пожалуйста.
Его вежливость меня на мгновение обескураживает, но даже с “пожалуйста” я никуда с ними не пойду, потому что у меня другие планы. Я должна покинуть это место, сесть в метро и насладиться своей смелостью и гордостью. Потом по возвращении домой я села бы искать новую работу с чувством собственного превосходства.
— Нет, — я хмурюсь и решительно пытаюсь обойти их, но меня берут под локти и ведут прочь от дверей. — Что вы делаете?! Эй! Какого черта?
Молчат, сурово поджав губы и сведя брови вместе. Они будто не слабую и хрупкую девицу схватили, а криминального авторитета. Ох, не нравится мне вся эта ситуация.
— Немедленно отпустите меня, — возмущенно шепчу я, но ногами бодренько так шагаю, ведь я не была готова к тому, что ко мне применят насилие.
Опомнившись, оглядываюсь на администраторшу и повышаю голос:
— Помогите.
Выходит немного удивленно, а не испуганно. Администраторша неловко улыбается и делает вид, что отвечает на звонок, повернувшись ко мне спиной. Вот же стерва! На ее глазах два наглеца творят безобразие, а ей на меня наплевать. Этот мир прогнил и не найти мне в ней справедливости и человеческого неравнодушия.
— Вы не имеет права, — разъяренно дергаюсь в крепких руках охранников. — Да отпустите вы меня! Я пожалуюсь!
Очень слабая угроза. Кому я в данной ситуации могу пожаловаться? Действуют охранники уверенно, будто у них есть приказ меня во что бы то ни стало остановить и не дать выйти из бизнес-центра.
— У нас информация, что вы пытаетесь вынести из здания секретную разработку, — говорит охранник, у которого нос похож на приплюснутую картошку.
— Что? — я подгибаю ноги, повиснув на руках двух остолопов. — И какую же разработку я могла вынести? Лупоглазого дракончика с петардами, которые поминают мужские гениталии в боевой готовности?!
Вряд ли охранники в курсе о детской игре, которую художница Маша из-за сексуальной неудовлетворенности испоганила провокационными иконками. Они затаскивают меня в одну из дверей в коридоре за поворотом после площадки с лифтами, и мы оказываемся в небольшой комнатушке без окон с низким столиком перед диванчиком из серого кожзама.
Охранники ставят меня на ноги и торопливо выходят. Я с возмущениями кидаюсь за ними, но они успевают закрыть дверь и провернуть в замочной скважине ключ. Я стучу, пинаюсь и дергаю за ручку, но она мне не поддается и даже не поскрипывает под моим неистовством.
— Эй! Да не крала я никаких секретных разработок! Да и какие у нас секретные разработки?! Откройте!
Увы. Мои крики игнорируют, и я растерянно оглядываюсь по сторонам. При всех возможных вариантах развития моего побега, я никак не могла спрогнозировать то, что меня схватят охранники и закроют под замок. Да еще и под предлогом, что я вынесла что-то важное и секретное.
Сажусь на диванчик и вытряхиваю содержимое сумочки. Мало ли, вдруг кто-то меня подставил и подкинул, например, флешку с чем-то очень секретным? Однако ничего лишнего среди своего барахла я не нахожу, кроме шоколадного батончика, который я купила недели две назад и благополучно о нем забыла.
Сижу, сердито жую орехи в шоколаде и карамели и жду, когда придут меня обыскивать, но создается такое ощущение, что обо мне все забыли. Аккуратно складываю обертку и ищу в телефоне номер Евгения, который отвечает на мой звонок через семь долгих гудков.
— Это ведь ты науськал охранников? Да? Зачем?
— Они тебя обыскали? — скучающе интересуется Евгений и что-то насмешливо отхлебывает.
— Нет, — цежу я сквозь зубы и отшвыриваю обертку. — И ничего я не выносила!
— Что же, — он с наигранной строгостью вздыхает, — пока я тебя не обыщу, я не могу поверить тебе на слово, Аля. У меня кое-что пропало из кабинета, и какая случайность, что и ты испарилась с рабочего места.
— Что у вас пропало? — я начинаю нервничать, потому что я на любые обвинения реагирую очень серьезно, даже если это шутка или глупая игра заносчивого босса.
— У тебя, — поправляет меня Евгений, — ко мне надо обращаться на ты, Аля. Выношу тебе пока предупреждение.
— Я ничего не крала! — взвизгиваю я.
— А почему ты сбежала? М? — гневается бархатный голос Евгения. — Неужели ты все-таки работаешь на конкурентов?
— На каких конкурентов?! — меня трясет от возмущения, и я несдержанно пинаю стол.
— А это ты мне расскажешь. Сейчас только кофе допью и спущусь к тебе на обыск и серьезный разговор.
В тихой истерике сбрасываю звонок и в панике вышагиваю по комнатке, периодически дергаю дверь за ручку. Раз в шестой на той стороне устало отзываются:
— Вы задержаны до выяснения обстоятельств.
— Я требую адвоката! — рявкаю я, не обдумав свой ответ.
— Мы же не в полиции.
И очень жаль, что не в полиции, потому что там бы не позволили вот так взять и закрыть человека лишь по приказу упрямого босса.
— А вы первые начали, — с упреком бубню я, — а я просто поддержала.
Что за нелепую игру затеял Евгений с глупыми обвинениями в краже? Это не смешно и оскорбительно, ведь даже в шутку я не хочу быть воровкой, которую заперли в одиночестве в жуткой комнате с белыми стенами.
Возвращаюсь к сумке и нахожу в кармашке скрепку, которой я попытаюсь вскрыть замок, как фильмах, что рассказывают удивительные истории о ловких и неуловимых преступниках. Разгибаю ее в проволочку и сажусь на корточки перед дверью. Я не позволю держать себя взаперти.
Глава 25
Всовываю скрепку в замочную скважину, и меня настигает разочарование. Вставить я вставила, а что дальше делать с тонкой и слишком гибкой отмычкой я не имею представления. Я ее пихаю туда-сюда, но щелчков не слышу. Только неприятное поскрипывание.
— Ладно, — я встаю на колени, потому что на корточках у меня затекают ноги, и тянусь пальцами к скрепке, что торчит из скважины.
Одно неловкое движение, и она входит в замок до самого конца, оставив меня ни с чем. Я удивленно крякаю и в панике закрываю рот ладонью.
— Вот черт, — шепчу я и, истерично хихикнув, сажусь на пол.
На той стороне раздаются шаги, и кто-то пытается вставить ключ в замочную скважину. Усталый вздох, и звучит недовольный и сердитый голос Евгения:
— Аля.
— Я не виновата, — испуганно шепчу я.
— Что ты сделала?
— Хотела вскрыть замок.
— Каким образом? — с укором интересуется Евгений.
— Скрепкой, но ничего не получилось, — обиженно жалуюсь я. — Она выскользнула из пальцев и застряла в замке.
— Алечка, я думаю, что для того, чтобы вскрывать замки скрепками нужны определенные навыки и опыт, — серьезно и даже сурово заявляет Евгений, — но я невероятно удивлен твоей находчивостью.
