Я охаю, и у меня отвисает челюсть.
— Я пыталась оттолкнуть его от себя! Ударила коленом в пах. Я плакала.
Слова сдавливают горло, и я чувствую, что снова могу заплакать. Странно произносить все это вслух. Наблюдать за его реакцией. Осознавать, что это произошло на самом деле. Я не могла ошибиться. Человек, которому я доверяла, воспользовался тем, что я была под кайфом.
— Саванна, прости. Он бы остановился.
— Неправда. Он остановился только потому, что его заставил остановиться Леви, а теперь ты его защищаешь? Даже после того, как я рассказала тебе, что случилось? Ты веришь слову Шона, а не моему? Боже, Леви был прав. Тебе на меня наплевать.
Лицо Торрена становится сердитым, и он качает головой.
— Нет, я даже не знал, что происходит. Я только увидел, как твой друг напал на Шона, а Шон мой чертов брат. Он практически вырастил меня, Савви. Но тут появляется Мудак Леви и изображает из себя галантного героя, спасающего тебя от опасности. Это Шон, Савви. Он не насильник. Твой друг слишком остро отреагировал.
Я делаю к нему шаг, тыча пальцем ему в грудь. Изо всех сил стараюсь не закричать. Не дать пощечину. Мне никогда не удавалось сдерживать свой темперамент. И данный случай не исключение. Когда я обращаюсь к Торрену, мой голос дрожит.
— Ты не можешь видеть произошедшее, как тебе хочется, просто чтобы чувствовать себя лучше. И даже не смей, мать твою, говорить что-то о Леви. Мне плевать, что Шон твой брат. Правда есть правда. Шон приставал ко мне, а Леви поступил, как должно, чтобы защитить меня. В отличие от тебя, так что, живи теперь с этим.
У Торрена отвисает челюсть, а затем он сильно сжимает зубы. Его ноздри раздуваются. Он ненадолго закрывает глаза, затем открывает их и смотрит на меня. Я не знаю, чего ожидать. Начнет ли он снова спорить или извиняться, но я в пятнадцати секундах от того, чтобы послать его нах*й и оставить в этом переулке. Я так пристально смотрю на него, что, когда звонит его мобильный, буквально подпрыгиваю.
Гнев уходит с его лица, сменяясь волнением. С примесью страха. Слегка побледнев, он вытаскивает из кармана телефон и отвечает:
— Мистер Хаммонд. Как дела, сэр?
При звуке этого имени я навостряю уши. Хаммонд. Контакт Торрена и Шона. Человек, снимавший нас на видео для своего босса. Я наблюдаю за лицом Торрена, пока он слушает. Читаю каждое подергивание мышц. Каждое движение бровей. Когда его губы начинают изгибаться в улыбке, обнаруживаю, что повторяю за ним.
Боже мой.
Боже. Мой.
— Спасибо, — благодарит Торрен в трубку. — Огромное спасибо, мистер Хаммонд. Мы будем там первым делом в понедельник утром. Да. Хорошо. Тогда до встречи.
Он отключается и убирает телефон в задний карман, затем переводит свое внимание на меня, улыбаясь и игриво изогнув одну бровь.
— Эй, Савви. Хочешь в тур?
— Бог мой, ты прикалываешься надо мной? — воплю я, а затем зажимаю рот ладонями, чтобы подавить неконтролируемый смех. — Мы едем в тур? На самом деле, едем в тур?
Торрен кивает, выглядя как взволнованная собачка-болванчик на приборной панели.
— Начиная со следующей недели, если сможем утрясти все свои проблемы. Три месяца. Вдоль побережья Майами с финишем в Нью-Йорке.
Я взвизгиваю и бросаюсь к нему, а затем замираю. Его лицо сникает, выражая раскаяние, и я вздрагиваю. Я чувствую себя плохо, но недостаточно, чтобы обнять его. Прочистив горло, указываю на дверь бара.
— Пойду, расскажу Мэйбс.
Ответа я не жду. Просто вбегаю в бар и хватаю Мэйбл в объятия, которые чуть не подарила Торрену.
— Ого, детка, что случилось? — хрипло смеется Мэйбл. Я отстраняюсь и трясу ее за плечи.
— Мы едем в тур, Мэйбс, вот что случилось!
— Что? В тур?
— В ТУР! — Я целую ее в щеку и отстраняюсь. — Найди Торрена. Он обо всем тебе расскажет. Но я ухожу. Леви завтра уезжает. Я позвоню тебе утром, хорошо?
Мэйбл со стоном хватает меня за руку, снова притягивая к себе для еще одного объятия.
— Не будь такой скучной! Давай затусим и отпразднуем все вместе!
— Не могу, — смеюсь я. — Завтра, ладно?
— У-у-у, ладно, сучка. Завтра.
Я улыбаюсь и начинаю пятиться.
— Мы едем в тур! — кричу я ей, и она с визгом хлопает в ладоши.
— В тур!
Глава 13
САВАННА
С идиотской ухмылкой я вприпрыжку добираюсь до столика Леви.
Он хмуро смотрит на экран своего телефона, поэтому я выдергиваю его у него рук и засовываю в лифчик. Он разворачивается ко мне полностью, и когда его карие глаза встречаются с моим взглядом, они полны веселья и чего-то еще пока непонятного, но мне хочется, чтобы он продолжал смотреть на меня вот так.
Именно из-за этого взгляда я не говорю ему о предстоящем туре.
— Негодница, — невозмутимо говорит он. Я решаю, что это выражение нежности, замаскированное под оскорбление.
— Левит, — напевно отвечаю я, вставая между его широко расставленных ног, так что наши лица находятся всего в футе друг от друга. — Хочешь убраться отсюда?
Шанса ответить я ему не даю. Просто хватаю за руку и веду к выходу, а он следует за мной. Не выпуская моей руки. Когда меня останавливают, чтобы поделиться своим восторгом от концерта, его пальцы сжимаются, и мое сердцебиение учащается. Я поднимаю на него глаза и встречаюсь с его «тем самым» взглядом.
— Куда идем? — спрашивает он, как только мы оказываемся во власти влажного воздуха ночного Майями.
— А куда ты хочешь?
Он пожимает плечами и слегка улыбается.
— Я хочу туда, куда идешь ты.
Я игриво закатываю глаза, пытаясь скрыть, как мне хочется растечься из дрожащего желе в липкую лужицу.
— Во сколько ты должен вылететь завт…
Фраза обрывается, когда всплывает еще одно воспоминание о прошлой ночи.
Завтра. Голос Леви. Шепот и тепло. Мои руки и ноги покрытые мурашками.
Я хочу тебя.
Тогда ты все еще будешь хотеть меня завтра.
Мой взгляд возвращается к нему, он с любопытством наблюдает за мной. Я пристально всматриваюсь в его глаза. Серебристо-серые сплетаются в танце с шоколадно-коричневыми. «Тогда ты все еще будешь хотеть меня завтра», — сказал он.
— Давай вернемся ко мне, — говорю я, чувствуя, как грудь и горло перехватывает от нервозности.
Он видит, что что-то происходит, но не спрашивает. Просто кивает и снова берет меня за руку, пока я заказываю такси по телефону.
— Вы были великолепны этим вечером. — Его низкий голос разрезает тишину в ожидании машины, и я сияю от искренности его слов. — До сих пор я не понимал, насколько ты хороша. Ты очень талантлива, Сав.
Чувствую, как кончики ушей пылают от его похвалы. Я прикусываю губу и пожимаю плечами, толкая его локтем в бок.
— Не говори так удивленно. Я способна быть хороша хоть в чем-то, — поддразниваю я, и он вздыхает.
— Поверь, я прекрасно это знаю. Ты всегда была способна освоить все, чем бы ни занималась. Скейтбординг. Дрэг-рейсинг. Кикбоксинг. Карманные кражи, видимо, тоже. Черт, даже в математике, несмотря на то, что ты сама не позволяла себе отличиться в ней.
Я игриво усмехаюсь.
— Я была троечницей.
— Ты была троечницей по собственному выбору, а не по своим способностям.
Я отмахиваюсь от него, и он усмехается. Подъезжает машина, и мы забираемся внутрь.
— И все же, хочу заметить, что на сцене ты больше, чем просто хороша. Ты… я даже не знаю, как это выразить.
— Мегахороша? — со смехом предлагаю я. — Суперхороша? Охренительно фантастична?
Он откидывает голову на подголовник сидения, затем смотрит на меня. Выражение его лица настолько серьезное, что моя улыбка немного сникает. Я смотрю ему в глаза и жду.
— Достаточно хороша, чтобы добиться большего, — медленно произносит он, его голос полон эмоций. — Я чувствую это. Ты, твоя электрогитара и твой голос с хрипотцой — обладаете звездной силой. Только не забывай обо мне, когда станешь знаменитой, ладно?
Я киваю и сглатываю комок в горле, мой язык внезапно завязался узлом и отяжелел. Я упираюсь ногой в его ногу и слегка улыбаюсь.
