другие же ночи, две из трех женщин, белая и черная, не спали и ждали -- одна
из них сегодня могла быть выбранной.
Эвелин все сильнее ненавидела темнокожую девчонку с ее узкими нахальными
глазками. Здесь Абулшер был более умерен, чем в Саргохабаде, он соблюдал
предписание Корана, по которому мужчина может соединяться с женщиной дважды
или трижды в неделю, не чаще. Его выбор обычно падал на маленькую худенькую
девочку. Джамиля сознавала свое преимущество, страшно им гордилась и делала
все, чтобы лишний раз его подчеркнуть. Это приводило к ссорам между нею и
Эвелин, и Фариде, которая теперь спала между ними, то и дело приходилось
успокаивать и мирить соперниц. Но однажды, после особенно неприятного
столкновения, младшая жена пожаловалась на Эвелин Абулшеру.
Через несколько дней, когда Эвелин кормила кур, она услышала свое имя. Эвелин
обернулась и увидела Абулшера, который стоял у сарая и чистил лошадь. Он
подозвал ее и напрямик спросил, не испытывает ли она ревность к Джамиле, и не
замышляет ли чего-нибудь против нее. Эвелин стала отрицать, но в голосе ее
было что-то такое, что заставило Абулшера засомневаться в ее искренности.
-- Эвелин, я тебя хорошо знаю и хочу предупредить. Запомни, что Джамиля --
это мать моих будущих детей, поэтому она мне дорога вдвойне. Моя первая жена
бесплодна, а ты -- не жена мне.
Эвелин посмотрела на него с омерзением.
Все они одинаковы, эти мужчины, какими бы ни были их цвет кожи, характер,
воспитание. Подобно животным, они стремятся к единственной цели в своей жизни
-- обеспечить себе потомство. Они могут получать удовольствие от любой
женщины, но к той, которая стала матерью их детей, они тотчас начинают
относится, как к какой-то неприкосновенной особе... Почему они так высоко
ценят эту простую и естественную способность женщины -- рожать детей? Эвелин
тоже удостоилась однажды такой чести... Бедный Фрэнсис... Повернувшись к
Абулшеру она сухо сказала:
-- Но я ведь тоже могла бы родить, в этом нет ничего особенного.
Тхалец пожал плечами.
-- Это меня не интересует. Ты пришла сюда по собственной воле, я был обязан
принять тебя, как этого требуют наши законы гостеприимства. И это все. Лучше
будет, если я забуду о тебе, как о женщине...
Сейчас она ненавидела его. Ненавидела больше, чем кого-либо в своей жизни.
Она ненавидела его за то, что нуждалась в нем -- как физически, так и
материально. За то, что он, хотя и наслаждается ее телом, но легко может
обходиться без него.
Плача от злости, она выкрикнула:
-- Ну, а после того, как твой ребенок родится, неужели тебя будет
удовлетворять эта недоразвитая самка? Ведь ей скучно заниматься любовью! Она
идет к тебе в постель из страха, с неохотой, с отвращением. Что, это и есть
та самая скромность, которая тебе так дорога? Неужели от меня ты получаешь
меньшее удовольствие?
Абулшер улыбнулся. Его зеленые глаза смотрели на нее с иронией.
-- А что такое удовольствие? Можно получать его по-разному. Могу это доказать.
Он развязал узел пояса своих шаровар и, взяв в руку свой длинный мужской
орган, сжал его могучий ствол. Двигая рукой вверх и вниз, он заставил его
медленно набухнуть и разрастись. Достигнув желаемого результата, он сказал,
смеясь:
-- Это тоже доставляет мне удовольствие... И это тоже...
Он резко выбросил в сторону руку и схватил козу, которая паслась перед
входом в сарай. Подтянув животное за хвост, он быстро воткнул свой
возбужденный фаллос в прикрываемое густой шерстью отверстие. Коза
заблеяла, но через пару секунд смирилась с тем, что сидело в ней и,
наклонив рогатую голову, снова принялась щипать траву. Абулшер,
продолжая смеяться и смотреть на Эвелин, медленно вводил и выводил свой
источник чувственного удовольствия из нутра козы. Он гладил животину по
спине. Называл ее ласковыми женскими именами... Затем движения его
участились, к лицу прилила кровь, он погружал член глубже и глубже.
Его руки судорожно вцепились в густую шкуру, рот перекосился, глаза
устремились в одну точку... Сделав последний выпад, он в изнеможении
рухнул на спину животного...
Эвелин с ужасом наблюдала эту сцену. Ее затошнило. Абулшер с таким
откровением смаковал последствия эксперимента, проведенного на этой
грязной козе со столь глупой мордой, что Эвелин больше не могла
сдерживаться. Едва она успела отвернуться, как ее вырвало.
Этим вечером для Эвелин Беллингэм началась новая жизнь. Впервые она
опустилась на циновки точно с таким вздохом, как старшая жена Абулшера.
Эвелин легла на бок и спокойно заснула.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Солнце уже склонялось к горизонту -- висело там, словно гигантский фонарь,
окрашивающий небо в яркие цвета. Эвелин потихоньку брела к дому, погоняя
хворостиной жалкое стадо коз. Она загнала их во двор, бросила им охапку сена
и принесла воды. Она удивилась, что рядом никого нет, обычно в этот час здесь
были и Фарида и Джамиля, которые мыли посуду. Она закрыла коз и направилась к
дому, но, сделав несколько шагов, услышала оживленные мужские голоса. Опустив
на лицо покрывало, Эвелин уже собиралась проскользнуть на женскую половину,
когда заметила, что обе жены Абулшера сидят в комнате, и что лица их открыты.
Она остановилась и увидела незнакомого мужчину.
Он был одет в обычный тхальский костюм, весь покрытый дорожной пылью. По
сравнению с Абулшером он был значительно ниже ростом, но шире в плечах. Кожа
его была очень темной, глаза черные. Он носил густые усы. Когда Эвелин
вошла, он что-то громко говорил, но тотчас смолк.
Абулшер встал и указал ему на Эвелин.
-- Имхет, это та женщина.
-- Салам алейкум, я брат Абулшера. Я из Пешавара, сначала поехал к Абулшеру в
Саргохабад, а мне там сказали, что он должен быть здесь.
Абулшер пристально взглянул на Эвелин.
-- Имхет нам сейчас рассказал, что англичане несколько месяцев назад нашли
труп убитого лейтенанта. И теперь подозревают в этом убийстве меня...
Эвелин почувствовала слабость в ногах. Она давно вычеркнула Фрэнсиса из своей
памяти. Ее охватил ужас. Ясно, что Абулшер и его брат догадывались, а может
быть, и знали, кто на самом деле убил офицера. Что ей делать? Признаться или
все отрицать? Нет, лучше сказать правду, они все равно узнают.
-- Я... Я убила его нечаянно... Он хотел изнасиловать меня... Я защищалась...
