— Эм… — Я морщу нос, склонив голову набок. — Не думаю, что для тебя должно быть большим сюрпризом, что я не всегда ужинаю.
— Точно. — И с этими словами он бросает конверт из плотной бумаги, который держал под мышкой, на столешницу и начинает распаковывать пакет с продуктами. — Тебе нужно это подписать, но сначала я приготовлю ужин, а потом мы поговорим.
Гребаный блядь, это было быстро. Очевидно, мой муж не лишен инициативы. Инициативность — это черта характера, которая пригодится, когда вам нужно вынести мусор или собрать мебель. Но это не та черта характера, которая пригодится, когда вы пытаетесь выиграть немного времени для расторжения брака.
— Ужин, вау.
— Я очень занятой человек, Пэйтон. Я работаю в режиме многозадачности.
— Конечно. И нам надо поговорить. Бесспорно — соглашаюсь я как можно беспечнее, искоса поглядывая на этот злополучный конверт. — Так много вещей, о которых нужно поговорить.
— Полагаю, тебе некуда пойти сегодня вечером? — спрашивает Винс, снова разглядывая мою пижаму. На мне моя любимая пижама из простыней. Лидия сшила их из винтажной простыни с ярким цветочным узором. Они очень милые. Я сочетаю их с серой майкой с надписью: «Я просто хочу, чтобы ты меня обнял» под рисунком дикобраза.
— Нет. — Я качаю головой и верчу конверт кончиком пальца. Он большой, размером с лист бумаги для принтера.
— Ты уверена? Не хочешь перепроверить свой календарь? Мне бы не хотелось, чтобы тебе снова пришлось убегать без лифчика.
— Не будь занудой. Я надела его в машине.
— Рад это слышать. Мне бы не хотелось думать о том, что ты бегаешь по Лас-Вегасу без него. — Его взгляд опускается на мою грудь. Прямо сейчас я определенно не ношу лифчик, и моя грудь безмерно ценит его появление в моем доме. — Я предполагаю, что у тебя найдется штопор? — Спрашивает Винс, доставая из сумки бутылку красного. — Кастрюли и сковородки? — У него такой вид, словно он сомневается в том, что у меня может быть собственная кухонная посуда. Он был бы прав, но я живу с Лидией, так что у нас все это должно быть.
— Что ты собираешься приготовить? — спрашиваю я, отходя за кухонный столик, чтобы достать штопор, кладу его на столешницу рядом с бутылкой, прежде чем обойти его, взяв бокалы.
— Пасту с курицей. — Он снимает пиджак и вешает его на спинку кухонного стула, прежде чем развязать узел галстука. — С тобой там все в порядке? — Он ухмыляется, вероятно, потому, что я прекратила все свои дела, чтобы поглазеть за развязыванием галстука. Есть что-то очень, очень соблазнительное в изгибе его пальцев, в венах, бегущих по тыльной стороне ладоней, когда он пытается ослабить узел и вытащить материал из воротника. Почему это так чертовски горячо? Мне нужно взять себя в руки, или эта ночь закончится так же, как закончились две предыдущие ночи.
Подожди, но ведь это именно то, чего я хочу, верно? Ночь, которая заканчивается оргазмами?
Я действительно этого хочу, но и хочу поговорить. Определенно. Может быть, не о нашей предстоящей разлуке, а о вещах. Например, я хотела бы знать, как он относится к кошкам. И читал ли он в последнее время какие-нибудь хорошие книги. Предпочитает ли он летние Олимпийские игры или зимние. Какой у него любимый фильм? Был ли субботний вечер лучшим или худшим в его жизни.
Я знаю, что он любит тако. И пиццу. И готовку. И заниматься оральным сексом. Я знаю, что ему не нравятся татуировки, потому что он женился на мне, чтобы помешать обзавестись ими, а я не смогла найти ни одной на нем. Знаю, что он думает, прежде чем заговорить, и знаю, что нравлюсь ему, хотя бы немного.
Он считает меня забавной. И раздражающий. И властной. И красивой. Он сказал, что я красивая.
Это не самый худший старт в истории стартов, но я хотела бы знать больше.
Я выдвигаю табурет и сажусь за столешницу, дальше наблюдая за работой Винса. Мне снова приходит в голову, какая я дерьмовая жена. Я не готовлю. Не делаю минет. Даже не спросила, нужно ли ему что-нибудь сдать в химчистку. И не ношу сексуальное белье. Может быть, мне стоит переодеться? Честно говоря, в отсутствии минета нет моей вины. Я действительно предлагала ему в ту первую ночь. И собиралась сделать это вчера, но он отвлек меня своим языком, и на этом все закончилось. Боже, я просто хуже всех.
— О чем ты думаешь?
— Как делаю тебе минет.
— Да? — Винс отвечает легко, как будто мы говорим о том, где находится разделочная доска. — У тебя есть список конкретных требований к тому, как бы ты хотела, чтобы это произошло?
Значит он открыт для этой идеи, вот что я слышу. Может быть, он захочет встречаться после развода и влюбится в меня? Это станет замечательной историей для наших внуков.
— Ты говоришь это так, будто я чего-то требую.
— Так и есть.
— Я чрезвычайно легкий человек! Все так говорят! — На самом деле никто так не говорит. Но это просто потому, что об этом никогда не говорилось. Это не значит, что я хожу и спрашиваю людей, считают ли они меня легкой, но если бы спросила, они бы сказали: «да». Возможно. По крайней мере, все, кроме Винса, согласились бы.
— У тебя очень простой способ добиться своего, — заявляет Винс, ставя кастрюлю с водой на плиту.
Полагаю, я могу понять, почему он так думает. Возможно, это даже справедливая оценка. Я действительно осознаю себя. Мне нужно добавить это к моему списку положительных качеств.
— Итак, для минета, можно я тебя свяжу?
— Нет. — Ответ звучит твердо, его губы подергиваются, как будто вопрос был забавным.
Хм.
— Может быть ты меня свяжешь?
— Как ты собираешься делать мне минет, если будешь связана?
Черт возьми! Худшая. Жена. Из всех.
— Я полагаю, без моих рук это было бы больше похоже на то, что ты используешь мой рот для мастурбации, в то время как я ничего не делаю, не так ли?
— Что за картинку ты рисуешь, Пэйтон.
— Но ты все равно можешь связать меня. Это необязательно должно обговариваться.
— Договор, — бормочет он, качая головой, но улыбается, откупоривая вино и наливая два бокала.
— Итак, Винс, каким ты видишь себя через пять лет? — Идеальный вопрос для завязывания разговора.
Он поднимает взгляд от закатывания рукавов рубашки, выражение замешательства, мелькающее на его лице, сменяется удивленным прищуром глаз.
— Прошу прощения? Это что, интервью? — Он смеется, ставя сковороду на мою плиту, прежде чем порыться в шкафчиках в поисках бутылки оливкового масла.
— Это серьезно. Ты будешь старым и разведенным. Подумай об этом.
— Аннулирование брака не считается разводом. Он так не расценивается.
— Попробуй сказать это Бритни. У нее будет этот девятнадцатичасовой брак на странице в Википедии, пока она не умрет. Википедия, Винс. Это навсегда.
— Ладно, стоп. Давай на мгновение отступим назад.
— Тебе нужна жена со льготами? — Я продолжаю, потому что, делая шаг назад, никогда не знаешь к чему это приведет.
— Что именно это значит?
— У меня есть медицинская страховка. Нужна ли тебе медицинская страховка? Я могла бы включить тебя в свою. Это очень разумно, ведь добавление супруга обходится всего в дополнительные двести долларов в месяц. Это действительно выгодно. По крайней мере, так мне сказала Лидия, а она работает в отделе кадров, так что она должна знать. Я не специалист по льготным пакетам услуг.
— Это не то, что означает термин «со льготами».
— Послушай, в данном случае я думаю, что это именно то, что означает. Общество — вот кто превратил слово «выгода» во что-то грязное.
— Значит, в этом обмене не будет секса?
— Не говори глупостей. Конечно, будет секс.
— Ты только что заговорилась?
— Может быть. — Черт возьми.
— Хммм, — бормочет Винс. Он режет помидор. У него на сковороде тушится курица и готовится лапша. Я делаю глоток вина и наблюдаю за его работой. Через плечо у него перекинуто кухонное полотенце, рукава закатаны до локтей, и я бы пропустила ужин и сразу съела его на десерт, если бы не была так голодна. Дурацкий салат.
