— Забери меня с собой, — кажется, я произношу это вслух, потому что Гарри усмехается, взмахивает палочкой, и я чувствую плавное движение моего кресла.
Гарри делает уверенный шаг за порог, и кресло следует за ним. У меня часто колотится сердце, а дыхание сбивается. Мне страшно и любопытно одновременно. Я тянусь к тёмному силуэту, замирая от волнения, и невольно подаюсь вперёд. Когда я понимаю, что кресло перелетело через порог, то зажмуриваюсь. Кажется, я сижу так с минуту. Мягкое прикосновение к руке заставляет меня поднять веки.
Первое мгновенье я не могу понять, где нахожусь. К моим ступням поднимается свежая трава, солнце припекает, лёгкий ветерок разгоняет по лицу и плечам волосы. Я оборачиваюсь и вижу, что порог моего дома остался ярдах в десяти позади нас. Мы стоим под деревом, растущим перед домом.
— Тебе нравится? — тихо спрашивает Гарри.
Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до коры дерева. Она холодная и шершавая. Я глажу ствол, пытаясь воскресить в памяти забытые ощущения. Вдруг я понимаю, что если хочу выбраться из этого дома, мне придётся учиться жить по-новому.
Глава 11.
Невмешивающийся
— Здесь… хорошо, — наконец произносит Северус, отнимая руку от ствола дерева.
Он пытается разобраться в своих ощущениях, но теряется в них. Всё вокруг ново и необычно. Он вдыхает полной грудью свежий летний воздух, чувствуя себя человеком, который долгое время гнил в тюрьме, довольствуясь лишь запахом сырости и металла. Он видит яркое небо и неспешно плывущие по нему облака, ощущая себя слепцом, который только что прозрел. Он слышит новые звуки — пение птиц и шелест травы — и думает о том, что его спальня похожа на бункер, сквозь стены которого не проникает ни один звук. Северус пока не понимает, нравится ли ему новый мир, но в одном он уверен твёрдо: окружающая его действительность совсем иная, нежели он себе представлял, она живая и интересная. Вслед за этой мыслью его посещает ещё одна, более мрачная: всё же этот мир ни капельки не изменился с тех пор, как он замуровал себя в особняке, он не стал лучше или красивее — это сам Снейп изменился. Это он начал отставать от мира, начал терять с ним связь, начал умирать.
Северус тяжело вздыхает и откидывается на спинку кресла.
— Пожалуй, я останусь здесь, — тихо говорит он, и Гарри, взмахнув палочкой, плавно опускает его кресло на землю.
— Ты в порядке? — на всякий случай спрашивает Гарри и садится перед креслом, ставя локти на колени Северуса и подпирая руками голову.
Северус смотрит в молодое лицо, и что-то отзывается у него в груди слабой болью. То, что он видит перед собой, можно описать только одним словом: гармония. Зелёные глаза очень подходят под цвет свежей травы; непослушные волосы теребит лёгкий ветер, и от этого прядки кажутся Северусу маленькими крыльями; молодая кожа на щеках приятно розовеет под ярким летним солнцем. Гарри идеально вписывается в окружающую их действительность. Чего не скажешь о Северусе. Вымытые накануне волосы уже свисают на плечи угрюмыми прядями; лёгкий ветер насквозь пронизывает его полумёртвое тело, заставляя ёжиться; запах его кожи кажется запахом увядших цветов на фоне свежего благоухания, разносящегося по воздуху; цвет его лица настолько серый и тусклый, что Северус кажется неживой фигурой, вырезанной из старого картона и наспех разрисованной неумелым художником. Он кажется себе совершенно чужим в этом мире, полном ярких красок и давно забытых эмоций.
— Я в порядке, — наконец отзывается Северус со вздохом.
Ему становится неуютно. Он чувствует себя глупо и очень одиноко. Северус машинально протягивает руку и проводит пальцами по щеке Гарри, словно чтобы удостовериться, что тот живой и настоящий, а не просто часть этой красиво нарисованной картинки.
Будто читая его мысли, Гарри понимающе улыбается и произносит:
— Не волнуйся. Ты привыкнешь. — Северус только усмехается, качая головой. — Знаешь, — вдруг оживляется Гарри и садится на пятки, убирая руки с его колен, — я не сказал тебе всей правды.
— О чём ты? — хмурится Северус, и Гарри опускает глаза.
— Я искал тебя не только чтобы… Конечно, и за этим тоже. Но я хотел спросить…
— Спрашивай, — Северус пожимает плечами и пытается сосредоточиться на Гарри, чтобы не пропустить вопрос.
— Я хотел спросить о… О том, что случилось тогда, в Хогвартсе.
Северус не сразу понимает, о чём говорит Гарри, но память услужливо подсовывает ему картинку: коридор в его покоях, пьяный Поттер, острый запах мандаринов и тёплые губы, накрывающие его собственные. Северус улыбается.
— Кажется, это я должен тебя об этом спрашивать, — спокойно отвечает он, внимательно следя за реакцией Гарри.
Тот по привычке начинает кусать губы, поправлять очки и лохматить волосы. Он не знает, что ответить Снейпу. Но после недолгого раздумья набирает в лёгкие побольше воздуха и поднимает голову, чтобы встретиться с зельеваром глазами.
— Я не знаю, зачем я это сделал, — честно признаётся Гарри, глупо улыбаясь.
— Значит, ты жалеешь? — осторожно спрашивает Северус, чувствуя, как что-то в груди начинает неприятно шевелиться.
— Нет, — серьёзно отвечает Гарри, качая головой. — Я не пожалел об этом ни разу. Но я так и не смог понять…
— Неужели ты думаешь, — перебивает его Северус, — что все вещи, происходящие с нами, доступны пониманию? Наши действия, мысли, поступки… Не всегда мы делаем что-то осознанно. Иногда нам просто…
— Диктует сердце? — оживляется Гарри, но Северус морщится от такой банальности.
— Я не любитель маггловских романов викторианской эпохи, — задумчиво произносит он, разглядывая заросли кустарника, за которыми проходит граница аппарации. — Сентиментальность и романтизм мне не свойственны. Но если пытаться объяснить бездумные действия с точки зрения науки, это всего лишь химический процесс, происходящий в нашем мозгу. Он заставляет нас порой совершать необдуманные поступки, а потом жалеть о них.
— Я не жалею, — повторяет Гарри, снова поправляя очки. — Значит… Значит, жалеешь ты?
Северус вдруг издаёт короткий смешок, качая головой. Но тут же вздыхает и становится серьёзным. Он внимательно смотрит Гарри в глаза и поджимает губы, а потом делает широкий жест рукой, произнося:
— Посмотри на всё это. Посмотри на природу. Посмотри на меня. На мой дом. На мою болезнь. А теперь скажи сам, жалею я или нет.
Гарри послушно обводит глазами пространство, отделяющее их от мрачного дома, потом, будто поняв что-то, вздыхает и укладывает голову Северусу на колени, тихо бормоча упавшим голосом:
