— Я не жалею, — повторяет Гарри, снова поправляя очки. — Значит… Значит, жалеешь ты?
Северус вдруг издаёт короткий смешок, качая головой. Но тут же вздыхает и становится серьёзным. Он внимательно смотрит Гарри в глаза и поджимает губы, а потом делает широкий жест рукой, произнося:
— Посмотри на всё это. Посмотри на природу. Посмотри на меня. На мой дом. На мою болезнь. А теперь скажи сам, жалею я или нет.
Гарри послушно обводит глазами пространство, отделяющее их от мрачного дома, потом, будто поняв что-то, вздыхает и укладывает голову Северусу на колени, тихо бормоча упавшим голосом:
— Ты не жалеешь. Тебе просто всё равно.
— Умный мальчик, — кивает Северус и чувствует, как к горлу подкатывает ком, а пальцы начинают предательски дрожать. — Гарри, — тихо зовёт он, и Поттер поднимает на него блестящие от слёз глаза, — мне действительно было всё равно. До недавнего времени, — еле слышно добавляет он, но губы Гарри трогает робкая улыбка, и уголок рта Северуса тоже начинает медленно ползти вверх.
— Правда? — спрашивает Гарри с непонятной надеждой в голосе.
— Правда, — улыбается Северус, чувствуя, как дышать становится легче.
Гарри вдруг садится на пятки и задумчиво смотрит на голову Снейпа, периодически опуская глаза на его грудь и шею.
— Что? — спрашивает Северус, начиная ощущать себя занимательным экспонатом в музее.
— Я помню их другими, — тихо бормочет Гарри и отводит глаза.
Северус хмурится, не сразу понимая, о чём идёт речь, но тут порыв ветра шевелит прядь его волос, щекоча шею. Он бездумно наматывает прядь на палец, разглядывая черные секущиеся концы.
— Я не стригу их, — зачем-то сообщает Снейп очевидную вещь.
— Я заметил, — усмехается Гарри. — Может… — он хитро улыбается и отводит глаза. — Может, к чёрту их, а?
Для принятия решения Северусу требуется не больше двух секунд.
— К чёрту, — соглашается он и с непонятной злостью откидывает прядку назад.
Мечтающий летать
Гарри поднимается на ноги, даже не удосужившись отряхнуть грязные от земли колени. Он озирается по сторонам, а потом подбирает с травы какую-то кривую ветку и трансфигурирует её в большие блестящие ножницы. Он критически осматривает получившийся инструмент, потом щёлкает ножницами несколько раз и переводит взгляд на меня.
— Ты уверен? — на всякий случай спрашивает Гарри, хотя по его твёрдому голосу можно точно сказать, что отрицательного ответа он и не ждёт.
— Уверен, — вздыхаю я.
— Только не обещаю, что будет ровно, — улыбается Гарри и заходит мне за спину.
Я не могу его видеть, но чувствую, как подрагивают его пальцы, когда он осторожно касается моих волос и начинает перебирать пряди, пытаясь собрать их вместе. Несколько раз он задевает шею, и у меня по телу пробегают приятные мурашки. Сейчас я явственно осознаю, как же соскучился по простым прикосновениям. И мне не хочется думать о том, что будет со мной, когда Гарри надоест эта игра и он покинет меня.
— Замри, — слышу я тихий шёпот над головой и невольно улыбаюсь, потому что и так сижу без движений.
Я чувствую, как одна моя прядь натягивается, и слышу сухой щелчок ножниц. Потом вторая прядь. Третья. Голове постепенно становится легче. А мне хочется верить, что вместе с волосами Гарри отстригает какую-то мёртвую частицу моего тела.
— Ну, вот и всё, — наконец выдыхает он и отходит на несколько шагов, чтобы осмотреть результаты своей работы.
— И как я выгляжу? — улыбаюсь я.
— Почти как раньше, — совсем тихо и почему-то очень печально произносит Гарри и превращает ножницы в зеркало.
Я беру зеркало у него из рук, вздыхаю и перевожу взгляд на своё отражение. Зеркало показывает мне угрюмого мрачного человека с нездоровым цветом лица и тенями под глазами. Впавшие щёки делают чёрные глаза огромными. Я отвожу руку чуть дальше, чтобы разглядеть свою новую причёску. «Старую», — мгновенно поправляю я себя, увидев в отражении ровные гладкие пряди, едва достающие мне до плеч. Я провожу рукой по остриженным концам, ощущая приятное покалывание жёстких волосков.
— Мне нравится, — сообщаю я Гарри, беспечно бросая зеркало на землю.
Гарри кивает, улыбается и, взмахнув палочкой, возвращает ветке прежний вид. Он немного мешкает, а потом подходит ближе и бесстыдно усаживается мне на колени, развернувшись вполоборота. Обхватив руками мою шею, которую после стрижки непривычно холодит, он внимательно заглядывает мне в глаза.
— Ну?
— Что «ну»? — вяло отзываюсь я.
— Что мы теперь будем делать?
Я насмешливо поднимаю бровь.
— Я не знаю.
Мне действительно всё равно. Сейчас мне просто спокойно и приятно. Мне нравится ощущать рядом тепло его кожи, нравится осознавать, что он сидит, прижимаясь ко мне, хоть я и не чувствую веса его тела.
— А чем ты обычно занимаешься? — чуть хмурится он, склоняя голову набок.
— Читаю, — машинально отзываюсь я.
— Правда? — Гарри тут же оживляется. — А что ты читаешь? Что не газеты, я уже понял.
— Я читаю одну книгу… — медленно произношу я, потому что не знаю, как он на это отреагирует.
— Только одну? — усмехается Гарри.
— Одну.
Его лицо моментально становится серьёзным.
— Что, все пять лет одну и ту же книгу?
— Да, — я пожимаю плечами и осторожно обхватываю его за талию.
Мои руки чувствуют крепкое молодое тело. Я провожу ладонью по его груди и животу и с удовольствием ощущаю накачанный пресс. Он держит себя в форме.
— И что это за книга? — продолжает он допрос, словно не замечая моих прикосновений.
— Принеси её. Посмотри, — улыбаюсь я.
К моему неудовольствию, он тут же слезает с моих колен и подтягивает брюки.
— Где она?
— Лежит в спальне на каминной полке. В чёрной кожаной обложке.
— Я скоро вернусь, — бросает он и трусцой направляется к дому, а я отрешённо думаю о том, что раз окна в комнате открыты, можно было воспользоваться простым Accio.
Замерший на краю
Я влетаю в спальню, пробираюсь к каминной полке, лавируя между рассыпавшимися мандаринами и бесформенными кусками мармелада на полу, хватаю одиноко лежащую на полке книгу и бегом возвращаюсь к Снейпу. Я знаю, что он никуда не сможет уйти, но мне почему-то не хочется оставлять его одного надолго.
Когда я подхожу, он рассматривает дерево, возле которого сидит, каким-то напряжённым взглядом, периодически хмурясь. Я слежу за его глазами, но так и не понимаю, что вызвало в нём такой интерес.
