Ну, сейчас я чувствую себя оскорбленной.
— Дело в том, Том, что ты из богатой семьи. Твой отец — известный адвокат в одной из самых престижных юридических фирм Бостона. Ты каждое лето отдыхал в Кейп-Код (прим.: полуостров в штате Массачусетс, излюбленное место отдыха не только простых американцев, но и политической элиты страны). Ты поступил в Йель. Ты женишься на дочери семьи Уорренхаус, которые владеют половиной Новой Англии. Митч, может быть и богат, но мой настоящий отец ― нет. Он простой учитель. Ты можешь сочувствовать бедным и жить так, будто сам беден, но это неправда.
— Да пошла ты, Элли. Я не беру денег у своего отца. Живу на то, что зарабатываю здесь. И за тридцать тысяч в Нью-Йорке много не купишь.
— Да, не купишь, — соглашаюсь я.
— Думаешь, я сам не хочу уволиться? Тебе не кажется, что мне хочется посещать предвыборные гонки, следить за событиями и, как что-то случается, сразу же сообщать об этом миру? Конечно же, хочу. Но также я хочу оплачивать свои счета самостоятельно.
— Ну, возможно, ты не должен, — начинаю я. — Я имею в виду, если твой папа готов заплатить за то, чтобы ты начал свою карьеру политического журналиста, почему бы не позволить ему это? Он любит тебя. Ты ничего не добьешься, просто работая здесь, и делая то, чего ты на самом деле совсем не хочешь.
— Не могу поверить, что ты говоришь мне это, — говорит Том.
Если быть честной, мне и самой с трудом в это верится. Это мнение, определенно, отличается от того, что у меня было на прошлой неделе. Я восхищалась тем, что делает Том. Живет на своих собственных условиях. Но теперь, когда у меня на счету лежит почти четверть миллиона долларов, в отношении к деньгам я чувствую себя немного иначе.
Присутствует чувство свободы, что пришло вместе с ними. Свобода, чтобы не делать то дерьмо, которое ты не хочешь. Сейчас я не должна тратить свое время на то, чтобы писать статьи, на которые мне плевать. Я могу писать то, что хочу, и действительно следовать своим собственным мечтам.
И то, за что я получила эти деньги, было не так уж и плохо. На самом деле. Это было довольно захватывающе.
Дрожь пробегает по моему телу, когда я вспоминаю события прошлых выходных.
— Элли? Ты меня не слушаешь, — говорит Том. Он продолжает что-то говорить, но я понятия не имею, о чем.
— Послушай, что сделано, то сделано. Сейчас я собираюсь домой. Мы сможем поговорить об этом чуть позже, если ты захочешь, — говорю я и ухожу от него.
Я не знаю, причина в деньгах или в том, что встретила мистера Блэка, но больше, находясь рядом с Томом, я не чувствую себя влюбленным щенком. До прошлых выходных, я бы проводила свои дни, ожидая, когда же он подойдет к моему столу, чтобы поговорить. Я жила бы ради тех моментов шутливого общения, которыми мы обменивались во время обеда или в перерывах на кофе. Я была зациклена на их отношениях с Кэрри и их помолвке.
Но сейчас, все по-другому. Том все еще друг, но чувства, которые я испытывала к нему, казалось, исчезли. Это было похоже на то, как лопнул воздушный шар, и все давление, что находилось внутри, рассеялось.
Когда я добираюсь домой, даже не утруждаю себя тем, чтобы разобрать сумку, просто оставляю ее стоять на полу. Я сажусь напротив своего ноутбука и открываю новый документ. История, которую я начинаю печатать, не до конца сформирована в моей голове, но у меня есть начало. Я не знаю, к чему именно это приведет, но сейчас у меня есть ненасытная потребность записать все, что случилось. У меня занимает пару мгновений, чтобы решить, с чего начать повествование — с того, как Кэролайн получила приглашение на роскошную вечеринку на яхте.
Я печатаю название «Продана на аукционе» на самом верху и начинаю.
После этого, слова просто начинают выплескиваться из меня. Я не поспеваю достаточно быстро двигать пальцами, чтобы печатать.
ГЛАВА 20
Когда я снова слышу его голос…
Элли
Я печатаю без перерыва где-то два часа. Слова, словно водопад, продолжают литься из меня. Раньше у меня такого никогда не было.
Внезапно звонит мой телефон. Мне следовало отключить его. Но когда я смотрю на экран, вижу, что это звонит он. Он.
Мистер Блэк.
И это не просто телефонный звонок. Он звонит по «ФейсТайм».
У мен нет даже времени, чтобы взглянуть на себя в зеркало, но я все равно решаю ответить.
— Привет, красотка, — говорит он своим знойным, глубоким голосом.
Я почти забыла, насколько он сексуален, но через мгновение все воспоминания возвращаются ко мне. Он выглядит потрясающе. Его глаза глубокие и большие, обрамленные длинными ресницами. Его кожа загорелая и по тому, как свет падает на него, кажется, что он сияет.
— Привет, — шепчу я.
К сожалению, я бросаю взгляд на свое собственное изображение в нижнем углу экрана. В отличие от него, я не очень хорошо выгляжу. Свет исходит у меня из-за спины, отбрасывая на мое лицо длинные странные тени. Мой нос выглядит вдвое больше, и я даже не говорю про мой огромный лоб. Как будто у меня и так не было проблем с ним.
— Я просто звоню поздороваться, — говорит он.
— Мне действительно очень приятно слышать тебя, — говорю я.
«И видеть тоже», ― не добавляю я.
— Ты выглядишь удивленной.
— На самом деле, так и есть, — он прав в этом.
— Почему так?
— Ну, ты знаешь, — я пожимаю плечами. — Мужчины в Нью-Йорке. Они обещают позвонить, но так никогда не звонят. Я как бы привыкла к этому.
Я ненавижу то, каким разбитым звучит мой голос. Словно я сижу здесь и жду, когда же они мне позвонят. Ну, это не так. По крайней мере, не во всех случаях.
А-ах! Я определенно не произвожу хорошего впечатления.
— Элли, ты никогда не встречала такого мужчину, как я, — уверенно говорит он.
Мне требуется минута, чтобы снова начать дышать. Что-то внутри меня сдается, и мое тело расслабляется от удовольствия. Я жажду его присутствия. Мне нужно, чтобы он был здесь, рядом со мной. Хочу прижаться своим телом к нему. Я содрогаюсь от этой мысли. Никогда раньше я себя так не чувствовала. На первый взгляд, это ощущение похоже на похоть. Но я чувствовала вожделение и раньше, и оно совсем не было похоже на это.
— Что такое? — спрашивает он.
Внезапно, я осознаю, что уже некоторое время молчу и ничего ему не отвечаю.
— Ничего. Ты просто застал меня врасплох, — бормочу я.
Я ближе рассматриваю его лицо. Оно великолепно. Его темные волосы густые и блестят, и от воображения, как я зарываюсь в них пальцами, у меня слабеют колени.
— Итак, причина, по которой я тебе звоню: я снова хочу тебя увидеть, красавица.
То, как он произносит «красавица» заставляет мои щеки залиться румянцем.
— Хорошо. Это типа свидания?
— Можно и так сказать. Что-то вроде длительного свидания.
Я действительно не понимаю, что он имеет в виду, поэтому, он объясняет.
— Я хочу, чтобы ты была моей на неделю. Прямо, как ты была моей на ночь. Если ты согласишься, тебе нужно будет делать все, что я скажу, как и прежде, и бросить все, чем ты собиралась заниматься, чтобы быть со мной.
Я пытаюсь скрыть возбуждение от его предложения, но удача не на моей стороне. Сама того не осознавая, я широко улыбаюсь.
— И, конечно же, ты должна будешь звать меня Мистер Блэк, снова. И Сэр. Целых семь дней.
Мое горло сжимается и во рту так пересыхает, кажется, будто я уже несколько дней не пила воду.
— Что ты об этом думаешь?
— Я не знаю, — отвечаю, пытаясь сохранить самообладание. — А мне какая от этого польза?
— Ну, кроме того факта, что я хорошенько тебе заплачу, ты отлично проведешь время. Могу сказать, что это будет лучшей неделей в твоей жизни.
Не хочу показаться грубой, но я действительно должна узнать сумму. Однако он же не знает, что я так сильно его хочу, что, вероятно, сделаю это бесплатно.
— Как насчет трехсот тысяч? — спрашивает он. — Знаю, я заплатил тебе четверть миллиона всего за ночь, но то были смягчающие обстоятельства, не так ли?
