— Лукас, берешь ли ты Леору в законные жены? — Спрашивает мэр, глядя на него поверх очков.
— Беру. — Отвечает Лукас, его тон лишен каких-либо романтических чувств.
— Леора, берешь ли ты Лукаса в законные мужья?
Теперь моя очередь. Я делаю глубокий вдох, сосредоточившись на общей картине. Это касается моего будущего.
— Беру.
— Объявляю вас мужем и женой. — Я вздыхаю с облегчением. Наконец-то все закончилось. — Вы можете поцеловать невесту.
Поцеловать? Это слово отдается в моей голове, как страшный напев. О нет, поцелуй. Как я забыла эту часть? Мы должны были прикоснуться… губами!
Я украдкой бросаю взгляд на Лукаса, и его неуверенность отражает мою. Он выглядит еще менее заинтересованным в том, чтобы поцеловать меня, чем я его. Я не думала, что такое возможно.
Как мы вообще собираемся это сделать? За последние пять лет я целовала только губы Джона. Что, если это единственные губы, которые я умею целовать? Что, если я ужасно целуюсь? Я не могу допустить, чтобы он потом обвинил меня в этом.
Мой взгляд задерживается на его губах. Они полные и идеальные, почти слишком идеальные, с бантиком купидона, которому я завидую. Я не могу не задаться вопросом, как они будут ощущаться на фоне моих, как он будет целовать меня.
Будет ли он контролируемым, как он? Властным и напористым?
Он подходит ближе, его грудь прижимается к моей. В местах соприкосновения наших тел расцветает тепло, и его рука касается моей щеки. Я склоняюсь к его прикосновению, мое тело жаждет любого контакта, что резко контрастирует с моими противоречивыми мыслями. Кажется, что время замедляется, когда он наклоняется, и его губы касаются моих в быстром, целомудренном поцелуе. Затем, так же внезапно, он отстраняется, избегая моего взгляда.
Ну, это было… не очень приятно.
На какое-то мимолетное мгновение мне захотелось, чтобы это прикосновение, эта связь продлились хоть немного дольше.
— Мы закончили? — Голос Лукаса прорезает воздух, резкий и нетерпеливый. Его взгляд мерцает, как будто он оступился, обнаружив уязвимость под фасадом, который он поддерживал. Пытаясь вернуть контроль над собой, он натянуто улыбается: — Я обещал, что мы встретимся с моим дядей.
Когда мы возвращаемся в отель, группа из четырех человек с камерами устремляется к нам.
Моя первая реакция — закрыть лицо, застигнутая врасплох этим натиском.
Несмотря на хаос, Лукас стоит на ногах, его рука крепче сжимает мою, давая опору.
— Как они узнали? — Пробормотал Лукас, скорее для себя, чем для меня, и его брови сошлись в неподдельном замешательстве.
Я предполагала, что он и его дядя хорошо известны, но не до такой степени. Это из-за их богатства? Их бизнес? Или просто потому, что Лукас — один из самых востребованных холостяков?
Поправка: был. Он был холостяком до меня.
Папарацци шумят, их голоса сливаются в непонятную какофонию.
Я не уверена, что именно — язык или ситуация не позволяет мне полностью осознать происходящее.
— Месье Аюб.
— Regarde ici!
— Souriez pour la caméra.
Мольбы папарацци почти заглушаются хаотичным шумом затворов и криками, они подходят еще ближе, тесня нас к машине.
Все мое тело замирает. Я не чувствую себя в безопасности.
Я инстинктивно прижимаюсь к Лукасу, ища убежища в его защитном присутствии.
К моему удивлению, руки Лукаса обхватывают меня, направляя к нему, чтобы я встала позади него.
Этот жест застает меня врасплох.
Его большое присутствие ограждает меня от них.
— Простите. — Один из папарацци подталкивает остальных сделать несколько шагов назад. — Одно фото, если вам так хочется.
Лукас немного напрягается. Он тоже это ненавидит.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Ты в порядке?
Когда я смотрю в его темные глаза, я чувствую себя в безопасности, поэтому киваю.
Его руки обхватывают меня за спиной, притягивая к себе.
Он улыбается, но в его глазах читается намек на дискомфорт.
— Одна фотография, а потом нам с моей женой нужно будет побыть наедине.
Услышав в его устах словосочетание «моей женой», я испытываю определенные чувства и немедленно подчиняюсь, пытаясь изобразить улыбку для камеры среди ослепительных вспышек.
Он прижимает меня к себе, моя рука лежит у него на груди.
Мы сохраняем связь, глядя друг другу в глаза. Интенсивность вспышек ненадолго затуманивает мое зрение, но я сосредотачиваюсь на нем, и так же быстро, как все началось, все заканчивается.
Лукас благодарит их, его тон вежлив, но с нотками сдержанности, и мы начинаем идти к входу, его хватка на моей руке остается надежной.
— Что это было? — Пробормотала я, все еще потрясенная всей этой сценой.
— Такое случается нечасто, должно быть, кто-то их предупредил. — Загадочно отвечает Лукас, оставляя у меня больше вопросов, чем ответов.
Кто мог их предупредить?
За кого, черт возьми, я вышла замуж? задаюсь я вопросом, пока мы идем в отель.
Я чья-то жена. Как, черт возьми, это произошло? Как я прошла путь от обманутой до стоящей здесь чьей-то жены?
Мы здесь, женаты и погружены во взаимный дискомфорт.
Как будто нам обоим вручили сценарий ромкома, но мы не можем решить, кто мы — главные герои или комики.
По крайней мере, Антуан на моей стороне. Он мне нравится. Думаю, он поможет нам сориентироваться и поможет нам прожить этот год вместе.
Мы попадаем в холл отеля, и Антуан приветствует нас своим заразительным весельем. Он заводит песню, которая кажется мне смутно знакомой, но я не могу ее определить. Он широко распахнул руки, и я не могу не улыбнуться его искреннему волнению.
— Mabrouk Mabrouk ya hayat albi Mabrouk. — Поет он, и я улавливаю обрывки слов, понимая, что по-арабски они означают поздравление.
Его руки заключают меня в теплые, отцовские объятия.
Это объятие кажется чужим, но в то же время успокаивающим, и я позволяю себе насладиться его ощущением.
— Наконец-то у меня появилась невестка. — Говорит он, отстраняясь.
Я быстро моргаю, выпрямляя осанку и сглатывая неожиданный всплеск эмоций.
Я не могу позволить себе разразиться эмоциями сейчас.
Если я это сделаю, то не знаю, смогу ли остановиться.
— Спасибо, Антуан. — Удается сказать мне, мой голос слегка охрип.
Он тоже обнимает Лукаса, а затем поворачивается к нам обоим, в его глазах сверкает озорство.
— Я кое-что сделал.
Я практически вижу, как терпение Лукаса иссякает, и это меня смущает. Как можно расстраиваться из-за этого человека?
— Что ты сделал? — Его тон настороженный, как будто он напрягается.
— Возможно, я пригласил некоторых людей, — признается он с овечьим видом, продолжая, — заинтересованных лиц, инвесторов и друзей на неожиданный свадебный обед.
Когда он делится новостями, в его глазах мелькает смесь волнения и нерешительности.
— Ammo. — Предупреждает Лукас, его голос понижается на октаву.
Антуан бесстрастно пожимает плечами.
— Ну, я подумал, что было бы неплохо отпраздновать твою свадьбу. К тому же это полезно для бизнеса, не так ли?
Лукас массирует виски и делает глубокий вдох, словно пытаясь сдержать свое разочарование.
Я могу сказать, что он не рад такому сюрпризу, но он также не хочет устраивать сцену посреди холла отеля.
— Хорошо, но я надеюсь, что ты не будешь слишком шуметь. Нам не нужна большая шумиха.
Лукас наконец уступает.
Антуан торжествующе улыбается.
— Конечно, mon fils. Тебе понравится, вот увидишь.
Он разворачивается и уходит, ожидая, что мы последуем за ним.
— Сомневаюсь. — Бормочет Лукас под нос, кладя свою теплую руку мне на поясницу, побуждая двигаться вперед.
Это прикосновение вызывает у меня вихрь противоречивых эмоций.
Смятение смешивается с интригой, и я на мгновение оказываюсь застигнутой врасплох, прежде чем продолжить идти.
