Ухватившись за эту мысль, укладываюсь на спину. Несколько раз прохожу ладонью по заряженному стволу. Глаза Веры расширяются.
– Давай сверху.
Только так. Чтобы потом не сказала, что я ее силой.
До последнего кажется, что она меня тупо пошлет. Но нет. Помедлив, Вера нерешительно перекидывает ногу через мои бедра. Рукой себе помогает, закусывает губу и со всхлипом садится, да. В ней тесно. В ней охрененно. Толкаюсь навстречу ей бедрами, Верина грудь порнушно подпрыгивает. От этой картинки у меня в глазах темнеет от похоти. Это так красиво, что я боюсь тупо обкончаться. Ну, вот какого хрена она, застеснявшись, скрестила на груди руки?
– Давай по-другому. В этой позе я себя ужасно неловко чувствую.
– Разве не я тут заказываю музыку?
– Ты…
– Ну, так давай, объезди меня как следует. И руки убери. Меня твои сиськи заводят.
Ломаю? Да похер. Она мою гордость тоже не щадила.
Пауза затягивается. Я отвешиваю Вере звонкий резкий шлепок. Та по-бабьи охает. И тут же несмело, будто на пробу, делает первый толчок. А потом еще, и еще. Постепенно ее зажатость растворяется в обуявшей нас похоти. Ближе к финишу Вероника берет такой темп, что будь мы щепками, сожгли бы тут все, на хрен. Кончаем почти одновременно. Это самый сладкий оргазм в моей жизни. До судорог в крестце, до ярких звезд перед глазами… И одновременно с тем – самый горький. С действительностью как-то примиряет лишь то, что и Вера свой кайф поймала. И знаете, я даже не хочу думать о том, кого она представляла на моем месте, чтобы так охрененно кончить.
Глава 17
Задница у Меринова – настоящее произведение искусства. Это даже недотрога вроде меня понимает. В ярком дневном свете он… Да что скрывать? Обалдеть, как он смотрится! Резкий, жилистый, состоящий как будто из одних линий и углов. Заматеревший, ужасно сексуальный мужик, который точно знает, чего хочет, и как это получить.
Кажется, у меня до сих пор горит задница, по которой он, только представьте, шлепнул! Да я вообще вся горю и плавлюсь, растекаясь по постели. Двадцать семь мне почти, а я до этих самых пор не знала, что секс может быть таким.
– Я на работу спешу.
Щеки вспыхивают! Ну да… Он спешит, а я здесь развалилась, забыв о том, зачем приходила. Позорище.
Отбросив одеяло, вскакиваю с кровати. Мечусь взглядом в поисках злосчастного халата. А Меринов, как на грех, повернулся ко мне лицом и смотрит, смотрит, застегивая форменную рубашку. Пальцы у него сильные, будто наспех высеченные. С крупной красивой формы ногтевой пластиной и практически равной длиной указательного, среднего и безымянного пальцев. Я подвисаю, глядя, как уверенно они справляются с маленькими пуговичками.
– Что касается той партии наркоты…
Возвращаясь с небес на землю, вздрагиваю и плотнее запахиваю халат. Поверить не могу, но я действительно забыла, зачем пришла. Это просто чудо какое-то, учитывая, что минувшие полтора суток меня ни на секунду не отпускали мысли о том, как же я встряла. И дикий, первобытный какой-то страх. На нервах я чуть что – дергалась как трусливый заяц, и не спала, и даже не могла заставить себя поесть.
– Я все подчистил. Не волнуйся.
– Как? Уже?! Ефрем…
У меня просто нет слов! Ну, вот что он за мужик?! Где таких еще делают?
Подлетаю к нему и от души обнимаю. Последние двое суток были настоящим адом еще и из-за разговора с Костей. Веду ладонями по лысине Ефрема, впитывая исходящую от него силу, а перед глазами позавчерашний вечер… Бытует народная мудрость о том, что мы, женщины, не знаем своих мужей до тех пор, пока не подаем на развод. К моему большому сожалению, это действительно так. Стоило мне сказать Рожкову, что я хочу развестись, как из него такое говно полезло! Я просто обалдела. Он мне все вспомнил. Каждой мелочью попрекнул. Даже в том, что он мне изменял, оказывается, я одна была виновата. Не так, видите ли, ему давала.
Я смотрела на этого человека, слушала все, что он мне говорил, и не могла поверить, что была настолько к нему слепа. Ведь были же звоночки! И мелочную прижимистость я замечала, и пафос какой-то, который не позволял Костику принять то, как я зарабатываю, но при этом не мешал ему активно помогать мне эти самые заработки спускать. Я уж молчу про историю с собачьим кормом, который оказался вовсе не кормом, потому что это вообще на голову не натянешь. Страшно. Он же запросто мог сломать сразу несколько жизней… Мне – еще полбеды, но Юльке! Как я могла так заблуждаться? Искренне рассчитывать на него, верить, что действительно за мужем. Когда по факту никогда за ним не была. Недаром я работать пошла, едва дочери год исполнился. Да и до этого то за курсовые бралась, то за дипломные, чтобы заработать лишнюю копейку. Крутилась, как могла. И несмотря ни на что любила… Так что даже теперь, когда Костик себя во всей красе проявил, душа болит. Я болею по нам, по своим мечтам несбывшимся. А еще очень сильно переживаю за Юльку, для которой наш развод стал полнейшей неожиданностью.
Что же касается дележки совместно нажитого, я вообще не знаю, как быть. Костик наотрез отказался переезжать, хотя я и пообещала со временем выплатить его долю. Жить с ним в одной квартире мне совершенно не улыбается, особенно потому, что в последнее время рядом с Рожковым я не чувствую себя в безопасности. Самим бы съехать. Но тоже не могу. Просто не потяну по деньгам оплату съемного жилья и платежи по ипотеке.
В общем, тревог достаточно и теперь. Но боже! Они не идут ни в какое сравнение с той угрозой, от который меня оградил Ефрем. А уж с остальным я и сама как-нибудь справлюсь.
– Ну все, все… – сухо говорит он, похлопывая меня по спине. – Давай собирайся, я тебя подброшу.
– Так я вам ужин приготовить не успела. И постель… – бросаю взгляд за спину, – надо перестелить.
– Хочешь остаться?
Кожа на лбу Меринова собирается гармошкой. Он как будто бы удивлен.
– Ну да. У меня же рабочий день еще не закончился. Или ты меня все-таки увольняешь?
– А ты как хочешь, Вер?
Я?! Затрудняюсь ответить! С одной стороны, мне кажется ужасно неправильным спать с мужиком и брать с него деньги пусть и за не связанные с этим услуги. С другой… Костик мне не оставил выбора, ясно дав понять, что на него в финансовом плане рассчитывать больше не стоит. Алименты я, конечно, могу выбить через суд, но когда это будет? К тому же так я смогу видеть Ефрема чаще. Меня к нему тянет. И то, что мы переспали усилило эту тягу стократно.
– Давай пока все оставим как есть? – шепчу, закусив губу, и ногтем веду по пуговичке у него на рубашке.
– Пока?
– Да. У Юльки в последнее время стало получше с иммунитетом, поэтому я хочу с попробовать вернуться к работе в школе. Не сейчас, конечно. С нового учебного года.
А там вдруг у нас и с Ефремом что-нибудь выйдет?! Этот вопрос я, конечно же, не озвучиваю. Мне ужасно неловко, потому что я понятия не имею, как ко мне относится Меринов теперь, когда получил свое. Может, я вообще ему неинтересна. Наша история началась довольно некрасиво, с взаимных обвинений и обоюдного недоверия. Я действительно понятия не имею, изменилось ли что-то с тех пор. Сам Ефрем не торопится прояснять ситуацию. Я тоже молчу, потому как планировать что-то, не поставив точку в предыдущих отношениях, будет неправильно. К тому же я вообще не уверена, что готова так быстро переключиться. Ведь секс, взаимная тяга – это одно. А серьезные отношения – совсем другое. Будучи человеком взрослым и лишенным каких-либо иллюзий о браке, я вполне отдаю отчет, что двум состоявшимся людям не так-то легко сойтись. У Ефрема свои проблемы, у меня – свои. Люди в нашем возрасте настолько закостеневают в своих установках, что зачастую не хотят даже попытаться друг под друга подстроиться. И при малейшем серьезном вызове расходятся как в море корабли.
Но это меня уже понесло, конечно. Ведь… нравится он мне. Ой, как нравится.
– Хорошо. Оставайся. Я такси оплачу.
