— Издеваешься? — обиженно насупилась она. — Зачем ты ее заколдовал?
— Такой у нее характер, — улыбнулся я. — Она признает только меня.
— Сыграй мне, — потребовала Виолетта.
— Только если ты мне станцуешь.
Она вернула мне скрипку и тряхнула головой, достав из прически белую шелковую ленту; волосы рассыпались по плечам.
— Ладно. Станцую. Но потом, как ты знаешь, тебе придется выпить со мной… ты ведь выпьешь со мной, Винсент?
После произнесения волшебной фразы ее глаза загорелись знакомым мне огнем.
— Да, — ответил я.
— А потом мы искупаемся в озере. Я люблю купаться ночью. А ты?
Я бросил взгляд на еще не запечатанный конверт, подумал о том, что нужно положить его в стопку с остальными письмами и сделал шаг к столу, но Виолетта взяла меня за руку.
— Ты обещал, — напомнила она. — Идем. — И добавила, снимая рубашку и возвращая ее мне. — Это мне больше не нужно. Думаю, что и тебе тоже. Так что оставим ее здесь.
Киллиан
1875 год
Швейцария, Женевское озеро
Наверное, когда-нибудь кто-нибудь из нас не выдержит — и запишет все, что ему приходится переживать, не в формате дневника, а в формате набирающего сейчас популярность приключенческого романа. Авантюры, любовь, сплошное сумасшествие. Все запутано до такой степени, что даже мне иногда требуется время, чтобы просто подумать. И понять, что же происходит в тот или иной момент. И что вообще нужно делать.
Хочется думать, что это будет интересное произведение. Умело написанное. Без голословных фантазий и пустых размышлений. Хотя, конечно, все зависит от того, кто возьмется за такую работу. Меня потянуло на отрешенные размышления ни о чем не потому, что я устал и хочу отдохнуть. Хотя и поэтому тоже. Знаете, Амирхан порой действует более чем раздражающе. А иногда — умудряется вдохновлять. Не на подвиги. На мысли. Но как же раздражает его неспособность приготовить все вовремя. Я знал, что мне придется вернуться в Париж, и это не способствовало хорошему настроению.
Вот сейчас я позволил лошади неторопливо плестись по дороге, отвлекаясь на все, на что только может отвлечься смертное животное, пусть и благородных кровей, а сам погрузился в вялые, медовые воспоминания о прошедших ночах. Странное смешение ощущений. Особенно если принять во внимание тот факт, что я много столетий ничего (почти) не чувствовал. Не было времени. Не позволял себе расслабляться. С меня будто сорвали маску посреди маскарада. С одной стороны, проснулось волнение — кто увидит? С другой — абсолютное счастье. Я чувствовал себя живым.
Я прикрыл глаза, прислушиваясь к шагу лошади, и подогнал ее вперед. Ночь шла на убыль, а я не любил солнце. Нужно было успеть добраться до глуши, в которой пытался закопать себя Винсент. Вороной дернул поводья, но почти сразу успокоился и перешел с вялой рыси на стремительный галоп. Я снова погрузился в воспоминания. Я выполнил почти все поручения Магистра, которые он дал мне перед отъездом. Амирхан. Дана. Хотя Дана не была поручением. Скорее, пожеланием. С другой стороны, проведать ее я был обязан.
Черт.
Авиэль умудрился запудрить мозги даже мне. Я выпрямился в седле, немного привстав на стременах. Скакун остановился на холме. Далеко внизу открывалась прекрасная картина на ночное озеро, а рядом с ним нужно было найти карателя, пока он с горя не осушил десяток вакханок и не умер от передозировки наслаждением.
Я пока не знал, о чем говорить с Винсентом. Более того, я не знал, что с ним произошло за это время и в каком он состоянии. Но я видел состояние Авироны. Одно из двух, или Авиэль просчитался, или попал в точку. В любом случае, честно говоря, я удивлюсь. Что-то мне подсказывало, что бывшая Хранительница действительно была у Винсента. Но почему ушла? И почему приехала именно к Дане?
Я запутался.
Винсент встретил меня на крыльце дома. Он сидел на ступеньках, держа в руках что-то, напоминающее сигариллу. Взъерошенные волосы, пустой, отрешенный взгляд, странная улыбка. Видимо, он только что вернулся, и теперь курил, сидя на крыльце дома и не спеша заходить внутрь. Стало грустно. Я спешился, отпустил коня, зная, что он никуда без моего ведома не уйдет. А если и уйдет — у меня будет стимул вспомнить о передвижениях иным способом.
— Баааа, — протянул старший каратель, растягивая губы в дикой улыбке. Глаза оставались ледяными. — Киллиан. У тебя талант появляться вовремя!
— Я тоже очень рад тебя видеть, Винсент, — проговорил я и опустился рядом с ним, искоса глядя ему в лицо. — Что случилось?
— Он спрашивает, что случилось?.. Ты спрашиваешь, что случилось? Все прекрасно! Посмотри, как тут красиво! — Он прочертил ладонью широкую дугу, пытаясь охватить окружающую природу, и развернулся ко мне всем корпусом. — Просто Рай на земле, если верить смертным. Тоже соскучился по тишине?
Если бы он был человеком, я бы решил, что он пьян. Причем находится в той загадочной стадии опьянения, когда мир преображается, все приобретает иной оттенок и становится острее, когда грани дозволенного стираются, а нормы и вежливость печально стоят в сторонке, и не ожидая, что на них обратят внимание. Черт побери, я язвил.
— Я соскучился по тебе. В Храме достаточно тишины.
— Я не ослышался? — Он скривился. — Киллиан, а вдруг ты растворишься с первыми лучами солнца?
— Не надейся, я его терпеть не могу. Так что промучаю тебя своим присутствием весь день. И мы поговорим. Хочешь ты того или нет.
Он нахмурился, озадаченно прикрыв рот рукой. Потом снова улыбнулся, посмотрел мне в глаза. И, кажется, на мгновение пришел в себя. Сколько же боли было в его взгляде! Черт возьми, что тут произошло?! Он докурил сигариллу, притушил ее и отправил окурок в далекий полет.
— Хорошо. Что ты здесь забыл? — резко спросил он, не смотря мне в глаза.
— Два момента. Личный. И по поручению Магистра.
— Начнем с плохого.
Я усмехнулся.
— Магистр беспокоится о тебе. И просит передать, что ты ему нужен. Нам нужен, Винсент.
Каратель сделал неопределенный жест рукой и снова уткнулся взглядом в небосвод. Скорее всего, думал, сможет ли передать эту предрассветную игру света. Я проследил за его взглядом и замер — это было действительно красиво. Кто бы мог подумать — озеро, горы и небо. Кто бы мог подумать, что я вообще обращу внимание на что-то подобное?
— Я не готов, Киллиан, — прошептал Винсент, слегка прищурившись. — Давай лучше поохотимся? Как только зайдет солнце?
