Поэтому я не нарушаю молчания.
- Я узнала, что забеременела не сразу, - начинает шептать Вика. Она не плачет, но по окраске ее голоса понимаю, что все слезы уже вышли. – К тому времени был третий месяц. Сначала шок. Неверие. То, что ребенок от тебя сомнений не было. Хотела… позвонить, но… в общем, не смогла.
Она затихает. Возможно, ждет, что я начну говорить или спорить. Возможно, собирается с мыслями.
- Все было хорошо где-то до двадцать пятой недели. Живот потягивало, и я решила сбегать на УЗИ. Там и обнаружили у нашего малыша неоперабельный порок сердца.
Тихонько всхлипывает, а я громко забираю воздух ртом.
- Врачи предложили прервать беременность. На этом сроке такое делают. Ставят укол с лекарством, останавливающим сердце и обезболивающим. Но... я не смогла, - качает головой. – Не смогла, Матвей. Я до последнего верила, что он будет жить. Думала, они все ошибаются.
Хрупкое тело сотрясается, поэтому я резко притягиваю ее к себе за плечи. Вика руками обвивает мое туловище.
- Он прожил всего два дня Матвей. Наш сын прожил целых два дня. Я до сих пор думаю, правильно ли я сделала, дав ему родиться на свет. Даже на руках его не подержала. Нельзя было. Фото сделать в реанимации не разрешили. Но он... был очень на тебя похож... Честно. Очень красивый.
Вика с силой вжимается в мое тело, а я, кажется, вот-вот в щепки разнесу ее хрупкие плечи. Поворачиваю голову и упираюсь лбом в светлую макушку.
То, что я сейчас чувствую, не поддается объяснению. Ощущение, будто глухо внутри. Снова огромная зияющая дыра и белый шум...
Поднимаю лицо к небу и мысленно задаю вопрос: «За что ты так с нами, блд?»
Мы ведь просто хотели быть счастливыми. Как и все.
- Нужно было оформить документы. Дать имя. Заняться похоронами. Как я выжила тогда? Я не представляю…
Всхлипывает…
Я тоже. Я тоже не представляю. Она... необыкновенная женщина. Тысячи бы сломались, но не она.
- После всего... сделали тесты, в том числе на генетику. В том, что случилось никто не виноват. Какой-то хромосомный сбой. Просто так вышло.
Легкие наконец-то отмирают, и я нетерпеливо затягиваюсь воздухом.
- Я не виновата, ты слышишь, Матвей?! – испуганно заглядывает мне в глаза.
Откашливаюсь и проглатываю болезненный ком в горле.
- Конечно, не виновата, - говорю чужим голосом.
- Ты считаешь, я правильно сделала, что дала ему родиться?! – спрашивает нервно.
В увеличивающихся зрачках отражается такой лютый страх, что сердце съёживается.
- Конечно, - киваю. – Ты все сделала правильно. Если был хотя бы тысячный, миллионный шанс, что врачи могли ошибаться…
- Я также подумала, - жадно захватывает воздух. – Любой человек, даже неизлечимо больной ребенок имеет право появиться на этот свет.
- Да, - подтверждаю. Свободной рукой растираю лицо. – Ты назвала его Матвеем? – спрашиваю хрипло.
- Да, - Вика кивает. – Фамилия по документам Свободин. По закону так заносят. Поэтому я… решила оставить с ним частичку тебя…
- Спасибо, - говорю, морщась от накатывающих эмоций. – Правда, спасибо.
Резко отворачиваюсь, потому что сдерживаться просто невозможно. После шока наступает мощный откат…
- Можно, я приеду сюда завтра?
- Конечно. Зачем спрашиваешь? – непонимающе отвечает Вика и тянет ладонь. – Пойдем?!
Ещё раз бросаю взгляд на маленький участок земли… и надпись…
Не говоря ни слова, держась за руки выбираемся с территории к автостоянке. Подойдя к машине, тяну Вику к себе и крепко обнимаю. Она послушно соединяет руки на моей спине.
- Прости, прости, - шепчу на ухо. – За всё прости.
- И ты меня прости, - отвечает дыша с перебоями. – Я не хотела, чтобы ты знал.
Где-то между нашими телами вибрирует телефон.
- Твой? – спрашиваю, отклоняясь.
- Да, - прячет глаза.
Вынимает из кармана мобильник и выключает звук. На экране имя доктора.
Убрав дрожащие руки в карманы, разглядываю её покрасневшие щеки и задаю прямой вопрос:
- Ты счастлива?
Глава 30. Виктория.
В его глазах пустота и отчаяние. Ему смертельно больно, а мне физически дурно… от его боли.
Я до сих пор ошарашена тем, что столкнулась с ним именно на кладбище. Я так ждала встречи и так её опасалась.
Зачем он поехал за мной?! Ведь узнать, что твой ребенок родился и умер. Вот так, глядя на его имя, выгравированное каллиграфическим шрифтом… слишком безжалостно.
Как бы я ни была сердита, я не хочу быть с ним жестокой. Только не с ним и не сейчас…
- С ним? Счастлива? – повторяет Матвей. Задевает безжизненным взглядом экран мобильного телефона, который я тут же прячу в карман от греха подальше.
Что тут скажешь?
- Я больше не ищу счастья, Матвей, - тихо произношу. Укладываю ладони на крепкие плечи, обтянутые курткой, и мягко отодвигаю. – Оно слишком дорого мне обходится.
- Это правда, - кивает коротко. – Но всё же?
Резкий порыв ветра внезапно разбрасывает мои волосы по плечам. Становится зябко и неуютно. Поплотнее запахиваю шубку и чуть усмехаюсь от того, как Матвей напряжен. Я могла бы сейчас дать ответку. Помучить. Но... просто не могу так с ним поступить.
- Он мне нравится, - выговариваю тихо.
Это правда.
- Ясно, - произносит. Отшатывается, словно я огрела его по голове, и прикрывает глаза.
- Что ясно? – спрашиваю, закусив губу.
Есть ощущение, что я вижу ход его мыслей. Он… логичный и естественный. И, черт возьми, единственный правильный в нашей с ним ситуации. Мы так долго бьем друг другу по щекам по очереди, что должны разбежаться без оглядки.
Бежать. Друг от друга. И побыстрее.
- Что ясно, Матвей? – переспрашиваю.
- Ясно, что он тебе нравится, - натужно пожимает плечами.
Телефон снова звонит. Черт. Да что ж так не вовремя, Ярослав.
- Ответь, - коротко кивает на карман. – Человек волнуется, переживает.
- Потом отвечу, - упрямо рассматриваю потерянное лицо, не реагируя на разрывающую тишину музыку.
Матвей через силу улыбается, кратко смотрит в сторону и прячет руки в карманах. Словно ему просто некуда их пристроить.
- Я доставляю тебе одни неприятности, - произносит отчаянно. Виновато покачивает головой.
Чертыхается.
- Есть такое, - слабо соглашаюсь.
Не знаю как вообще подобное возможно. Чтобы два человека настолько запутались и столько натворили.
- Так может, если меня убрать из логической цепочки, тебе... станет легче? – спрашивает Матвей, замирая, словно от моего ответа зависит как минимум жизнь всего человечества.
А я не хочу врать. Жажду правды. Во всем… практически во всем.
- Может быть. Ты прав, - киваю. – Наверное, так действительно было бы легче.
- Будь осторожнее за рулем, - произносит Матвей тихо. Кадык дергается от того, как часто дышит. Он коротко целует в щеку, обдавая ароматом туалетной воды, на который мое тело реагирует привычным покалыванием внизу живота.
Разворачивается и медленно идет вдоль дороги. По пути рвёт замок на куртке, скидывает ее, оставаясь в тонком джемпере.
Хочется окликнуть его, добежать, упереться в теплую шею.
Но я практически силой заставляю себя усесться в машину. Всё правильно... А когда съезжаю с обочины, вижу, что Матвей заходит в ворота обратно.
Наверное, ему надо побыть там одному…
Немного отъехав, набираю Ярославу:
- Вика, привет. Занята?
- Была немного, - отвечаю тепло. – Привет.
- Ну, ты куда пропала?!
- Я – здесь, как обычно.
- Может, встретимся? Пообедаем?
На секунду задумываюсь, как бы помягче ответить.
- Давай на следующей неделе созвонимся. Пока не совсем удобно.
На том конце трубки тишина.
- Ладно, - недовольно отзывается Ярослав. – Я наберу тогда.
- Конечно, - с облегчением выговариваю. – Пока.
Убираю в сумку телефон и возвращаюсь в танцевальную студию. Провожу вечерние занятия на автомате. Одна из родительниц даже спрашивает, не заболела ли я.
