— Что? — Он хочет остаться… и поиграть в настольную игру?
— Как насчет «Скрэббла»?
— Ты не слишком занят? Тебе никуда не нужно? — Я кладу конверт обратно на стойку и внимательно смотрю на него.
Он вытаскивает коробку из стопки и поднимает ее, стуча деревянными деталями по коробке.
— Я не уверена, что там есть все нужные буквы. Там может быть двадцать букв «М» и ни одной буквы «Р», моя соседка по комнате купила, она подержанная.
— Я готов рискнуть. — Он открывает коробку и кладет доску на кофейный столик, затем начинает переворачивать все фигуры лицевой стороной вниз внутри крышки. Отталкиваясь от стола, медленно подхожу к дивану, чтобы присоединиться к нему, не совсем веря, что это происходит прямо сейчас.
Я ставлю самую верхнюю букву и начинаю со слова «АКУЛА». Он улыбается и использует букву «А» в моем слове, чтобы воспроизвести слово «СУМАСШЕДШАЯ».
Приятно сидеть здесь с Винсом. Он спрашивает меня, каково было расти в Теннесси и что привело меня в Лас-Вегас. Я спрашиваю его, каково было расти в пустыне. Мы не ведем счет, просто играем и разговариваем, и это… приятно. Это великолепно.
Я использую букву «М» из «ТУМАНА», чтобы выложить «КИСМЕТ». Это не особенно ценное слово, хотя это не имеет значения, потому что мы не ведем счет, но я все равно очень довольна собой.
— Кисмет, — тихо говорит он, когда я выкладываю буквы.
— Это модное слово для обозначения судьбы! — объясняю ему, думая, что он хочет оспорить мое слово, как он делал, когда я пыталась доказать ему что-то в математике.
Он целует меня.
Я этого не ожидала. В один момент он спокойно смотрит на меня, а в следующий его губы прижимаются к моим. Когда его губы отрываются от моих, я чувствую, что он так же удивлен этим спонтанным поцелуем, как и я. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе, мягко исследуя ее. Затем он снова целует меня, на этот раз ярче. Языки сплетаются, наши руки исследуют тела друг друга. Я притягиваю его голову ближе, мои руки зарываются в его волосы. Он притягивает меня ближе, его рука обхватывает мой затылок.
Затем я сажусь на него верхом, мои колени по бокам от его бедер. Я целую его везде. Брови и челюсть. Провожу языком по его шее и прикусываю мочку уха. Его руки блуждают по моей спине, обхватывают ягодицы и проскальзывают под майку.
Это самый приятный сеанс поцелуев, который у меня был со времен старшей школы, за исключением того, что он лучше, потому что в старших классах я не целовалась со взрослыми мужчинами, которые знали, что делают, и у меня не было собственной квартиры. Одна из его рук прокладывает путь к моей груди, и на самом деле это глупо, что одна эта точка соприкосновения, когда его большой палец касается моего соска, а губы прижимаются к моей шее, заставляет меня чувствовать так много всего. Возбуждение, желание, страсть и взволнованность.
Провожу кончиками пальцев вниз по его шее, прежде чем переместить их ко второй пуговице на его рубашке. Первая была расстегнута, когда он снял галстук, но мне нужно, чтобы было больше его тела. Я расстегиваю две пуговицы на ткани, освобождая достаточно места, чтобы обвести его ключицы, те места, где мышцы шеи соединяются с плечами.
Его рука оставляет мою грудь на короткое время, чтобы задрать майку. Странно, как что-то настолько простое может казаться таким эротичным, когда это делает Винс. Такое ощущение, что моя майка снимается в замедленной съемке, материал скользит вверх по моему животу, его руки заставляют ткань приходить в движение. Мою кожу покалывает от прикосновения пальцев, освобождая мою грудь, я поднимаю руки, чтобы позволить откинуть эту вещь. Мои волосы волной падают мне на спину, щекоча кожу.
Но больше всего меня поражают его глаза, в момент, когда он смотрит на меня. Как будто из моих легких высасывают весь воздух, а воспоминание навсегда запечатлевается в моем мозгу. Установлена слишком высокая планка того, как мужчина должен смотреть на женщину, когда он прикасается к ней.
— Тебе холодно? — спрашивает он, когда я вздрагиваю. Винс разглаживает мои волосы по плечам. Сегодня снова волнистые. Потому что сегодня понедельник — и потому что он сказал, что ему так нравится.
— Нет. — Я качаю головой взад-вперед. — Я в порядке.
Потом он опускает голову мне на грудь, и я совсем не в порядке. «Не в себе» было бы более подходящим словом.
— Не в себе? — Вопрос Винса. Он спрашивает это с ухмылкой, его губы в сантиметре от моего соска. Он обхватывает одну грудь ладонью, а с другим соском играет зубами. Я что, сказала это вслух? Господи, что вообще происходит со мной?
— Не в себе — это слово, которое означает «дико возбужденная», — выдыхаю я под влажным прикосновением его языка.
— Это я уже понял.
Его губы обхватывают мой сосок, и моя спина выгибается, когда стон срывается с моих губ. Его губы, о, его губы. Его подбородок царапает мою чувствительную кожу, но его губы такие мягкие, влажные и совершенные. Контраст сводит меня с ума, но я не хочу, чтобы это прекращалось. Его язык снова скользит по моему соску, и я становлюсь влажной, горячей и нуждающейся, как будто этот язык работает непосредственно с моим клитором. Я хочу потереться о него, мне нужно потереться о него, но я не могу. Не в этой позе, с моими раздвинутыми ногами поверх его, коленями на диване. Хотя я пытаюсь — я изгибаю бедра, но когда его губы обхватывают мою грудь, я не могу опуститься достаточно низко, чтобы прижаться к нему.
Такое ощущение, что каждая частичка моего тела гудит и требует внимания. Такое чувство, что везде, где он прикасается ко мне, возникает ноющая боль в моем сердце. Мочка моего уха, мой локоть — это не имеет значения. Все это приводит к одной и той же пульсации между моими бедрами. Желание быть наполненной и трахнутой этим мужчиной.
Затем он двигается, сдвигая меня, пока я больше не оказываюсь верхом на нем, и он стоит. Поднимает меня с дивана и несет в мою спальню. Укладывает меня на кровать, прежде чем стянуть пижамные штаны с моих бедер, ниже колен и с ног. Я разминаю пальцы ног, наблюдая, как он раздевается. Он наблюдает, как я наблюдаю за ним. Сначала он снимает ботинки. Они приземляются на пол моей спальни с удовлетворительным стуком, за ними следуют его носки. Мне нравится видеть его таким, без галстука, в рубашке набекрень, босиком. Это полураздетое состояние кажется мне странно эротичным, но, возможно, это просто Винс. Потому что я нахожу его довольно возбуждающим в любом наряде, в котором я его видела.
Пряжка, молния, брюки.
Пуговицы, рубашка, боксеры.
Все долой.
Стопка вчерашних презервативов все еще лежит у меня на комоде. Он бросает один на кровать, затем перелезает через меня. Его член тяжело давит мне на живот, когда он обхватывает мою голову руками. Затем его губы снова прижимаются к моим. Нежные идеальные поцелуи на моих губах и в уголках рта. Я просовываю руку между нами и обхватываю его пальцами, легко скользя вверх и вниз по всей длине, мой большой палец потирает головку, когда я добираюсь до нее, разглаживая капельку спермы круговыми движениями по широкому кончику.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — говорю тихо, как шепот, потому что он так близко, и того требует момент. — Что происходит? — спрашиваю я. Его глаза встречаются с моими, пробегая по моему лицу, как будто он может прочитать мои мысли, просто взглянув на меня. — Я знаю, мы только что познакомились, но, — я делаю паузу и перевожу дыхание, — ты мне нравишься.
Он выдыхает маленький глоток воздуха, похожий на тихий смешок. Морщинки вокруг его глаз разглаживаются, а на губах появляется едва заметный намек на улыбку.
— Я знаю.
Он снова целует меня.
— Ты была достаточно очевидна в этом, — добавляет он, снова поджимая губы.
— Это одно из моих лучших качеств, — отвечаю. — Я общительная. А также спонтанная, но не уверена, является ли это хорошей моей стороной или нет, потому что это всегда влияет на мою логику принятия решений, да и на долгосрочное планирование, которые определенно являются худшими.
