На этот раз он улыбается шире. Еще один поцелуй. — Просто так получилось, что я отлично принимаю решения, и мои навыки долгосрочного планирования на высшем уровне.
— Ты был бы удивлен, узнав, как много у вас может быть общего с кем-то, совершенно тебе противоположным, — отзываюсь я.
— Ты была сплошным сюрпризом, и я согласился.
— Противоположности притягиваются, — шепчу я.
— Пэйтон. — Он шепчет мое имя на ухо, его нос скользит по линии моего подбородка, его колено протискивается между моими собственными.
— Да?
— Ты мне тоже нравишься. — Затем он целует меня в шею и переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху. — Оседлай меня, — приказывает он, похлопывая рукой по моему бедру.
Я ухмыляюсь, садясь и подтягивая колени, чтобы обхватить его бедра.
— Я очень гибкая. Это одна из моих сильных сторон. Буквально и физически.
— Принято к сведению. — Винс разрывает презерватив и надевает его на себя, когда я приподнимаюсь над ним ровно настолько, чтобы он мог выровнять нас, а затем опускаюсь вниз.
Медленно, сантиметр за сантиметром, пока я привыкаю к растяжению и ощущению наполненности. Глубине и углу проникновения. Глаза Винса прикованы к тому месту, где я широко раскинулась, а он внутри меня.
От этого пристального взгляда я становлюсь еще влажнее.
Он проводит ладонями вверх и вниз по моим бедрам, пока я приподнимаюсь и опускаюсь на нем. Я не раскачиваюсь взад-вперед, поэтому не ощущаю никакого трения на своем клиторе, но мне все равно, потому что ощущение того, что он наполняет меня, — это совокупность всего, чего я хочу в жизни в данный момент. Я сжимаю свои мышцы вокруг него, когда поднимаюсь на колени, чувствуя каждый дюйм его члена внутри себя. Затем я расслабляюсь и опускаюсь вниз.
Повторяю.
Повторяю.
Повторяю.
Он наблюдает, как исчезает внутри меня, в то время как я наблюдаю, как он наблюдает за нами. Я сжимаюсь, и он стонет. Затем он обхватывает руками мои запястья и заводит их мне за спину. Это движение заставляет мою грудь выдвинуться вперед, и я рефлекторно сжимаюсь на его члене, когда он сдвигает одну руку, чтобы обхватить оба моих запястья. Я могла бы высвободиться из этого захвата, если бы захотела, но я этого не делаю. Мне это нравится. Мне нравится, что я на высоте, но он главный. Мне нравится прикосновение его пальцев к моей коже и угол наклона его члена в моей киске, когда я вынуждена слегка отклониться назад.
Затем он кладет свободную руку на мой клитор, и мне это очень нравится. Очень сильно. Я думаю, ему это тоже нравится, потому что он стонет:
— Боже, ты прекрасна, — когда я подпрыгиваю на нем, в то время как его большой палец доводит меня до совершенства, и я чувствую себя красивой. Я чувствую, что никогда не была более красивой ни для одного мужчины, никогда. Я чувствую, что какая бы череда событий ни привела к пересечению моего пути с путем Винса, это должно было быть неизбежно, предопределено. Моя голова откидывается назад, шея выгибается дугой, и я кончаю жестко, быстро и без предупреждения. Стимуляция слишком сильная, слишком ошеломляющая, слишком совершенная.
Винс отпускает мои руки и притягивает меня к своей груди, успокаивающе проводя ладонями по моей спине. «У него красивые руки», — рассеянно думаю я. Большие, сильные. Хороши как в поддержке, так и в ласке. На кухне и с игровыми досками. Перебирая пальцами, пощипывая и выкручивая.
— Ты нравишься мне больше, чем следовало бы, — шепчет он мне на ухо, когда я ложусь на него сверху. Он все еще тверд внутри меня, в то время как я — лужица тепла и блаженства. Я поднимаю голову с его груди и целую его, от этого движения мои соски трутся об его кожу, от этого прикосновения мне хочется большего. Я раскачиваюсь на нем, мои губы прижимаются к его губам, когда я изгибаю бедра и двигаюсь вместе с ним. Затем он перекатывает нас так, что оказывается сверху, но держит свои ноги на моих, вместо того чтобы скользить между ними. Он все еще внутри меня, и это ощущается по-другому, проникновение более плотное. Я снова слегка стеснена позой, и когда он переплетает свои руки с моими и толкается, все, что я могу сделать, это застонать от удовольствия и насладиться ощущением его тела, прижатого ко мне сверху, внутри меня. Винс прижимается своим лбом к моему, его дыхание тяжелое, а взгляд напряженный. Наши руки на одной линии от локтей до кончиков пальцев, прижатые к матрасу рядом с моей головой, в то время как его бедра целеустремленно и сильно изгибаются.
— Я хотел трахнуть тебя сзади, но мне слишком нравится смотреть на тебя.
— Все в порядке, мы можем приберечь это на тот случай, если ты подумаешь, что я тебя раздражаю.
Он улыбается, быстро сверкая зубами и слегка изгибая губы, когда его взгляд скользит по моему лицу. Затем целует меня и толкается. Твердый, глубокий и совершенный. Снова и снова, пока я почти не теряю рассудок от желания кончить снова. Так близко, так близко, так близко. Когда я выгибаю шею и сжимаюсь вокруг него, он утыкается головой в мою шею и еще дважды сильно толкается, прежде чем замереть надо мной со стоном и прошептать слова о том, как ему хорошо, как здорово я заставляю его чувствовать себя. Я высвобождаю свои руки из-под его и обвиваю руками его шею, потому что хочу, чтобы как можно больше его кожи касалось моей, насколько это возможно. Потому что я хочу, чтобы он был ближе. Потому что он мне очень нравится.
Винс целует мою ключицу, поднимается по шее и заканчивает тем, что посасывает зубами мочку моего уха, что щекочет и возбуждает меня одновременно. Затем он обхватывает мою голову руками и целует меня, прежде чем, балансируя на одном локте, протянуть руку между нами, чтобы обхватить основание презерватива и вытащить его.
Я не думаю, что когда-либо раньше задумывалась об этом моменте. Хотя и не думала, что этот акт раньше казался таким интимным, более интимным, чем вхождение в самом начале. Этот посткоитальный выход из моего тела, презерватив, наполненный его выделением и покрытый моим. Поцелуи и то, как он смотрит на меня, когда отстраняется.
Избавившись от презерватива, он возвращается, стягивая с меня одеяло, пока я не приподнимаю попку и не засовываю ноги под простыню. Я думаю, он собирается подоткнуть мне одеяло и уйти, но вместо этого он ложится рядом со мной.
— «А» или «Б», — бормочет он, играя с моими волосами. Я прижимаюсь к нему, моя голова и рука у него на груди. — «А», кошки, «Б», собаки.
— «С», и то, и другое, — отвечаю я.
Он выдыхает, и я знаю, что он улыбается. Я чувствую это просто по тому, как тот дышит. Это тоже вызывает у меня улыбку, и я смеюсь.
— «А» — шоколадный или «Б» — клубничный?
— «С» — клубника, обмакнутая в шоколад.
— А что, если это молочный коктейль?
— Клубничный.
— А если это пирог?
— Шоколадный.
— Мороженое?
— Шоколадное.
— Пончик?
— Клубничный.
— Ты дико непоследовательна.
— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Или я просто знаю, что мне нравится.
— Хм, — бормочет Винс. Он все еще играет с моими волосами, и это кажется божественным, но меня так клонит в сон, что я засыпаю через несколько вопросов.
Глава 20
— Мне нужно идти, красавица.
Еще рано. Очень рано, и Винс склоняется надо мной в постели, в брюках, частично застегнутых на молнию. Рубашка свободно болтается. Он нежно касается губами моего лба и повторяет то, что говорил об уходе. Я оцениваю уровень освещенности в комнате и определяю, что сейчас намного раньше, чем звонит мой будильник, а это значит, до семи.
— Почему? — Я зеваю.
— Я должен быть в суде в десять, а сначала мне нужно заехать домой и переодеться.
Суд?
Суд!
Это мой шанс! Мой шанс доказать, какой заботливой и верной женой я могла бы быть. Мой шанс внести свой вклад! Я сажусь прямо в постели, подтягивая простыню к груди.
— Почему? Тебя арестовали? — Я моргаю, прогоняя сон, и сосредотачиваюсь на своих подсчетах. — Тебе нужны деньги под залог? Послушай, Винс. У меня на сберегательном счете около тысячи четырнадцати сотен долларов, и если я буду питаться в столовой для сотрудников до получки, то смогу снять со счета еще сотню. Так что, если они назначат тебе залог в полторы тысячи или меньше, я могу тебе помочь, — улыбаюсь, довольная собой.
