— Твое хобби — есть крекеры?
— А еще я деятельная. Я придумываю значки достижений «Грязной девчонки-скаута» для Лидии. — Черт, мне действительно нужно хобби. Может быть, мне удастся уговорить Лидию научить меня чему-нибудь полезному, например, шитью или готовке в мультиварке. — В любом случае, хорошо поговорили. Удачи тебе сегодня в суде. Ни пуха, ни пера. Счета на несколько часов.
Он замолкает, на его лице появляется улыбка, когда тот смотрит на меня в последний раз. Затем дважды стучит рукой по дверному косяку и уходит. Я слышу, как кухонный стул скребет по кафелю, когда он хватает свой пиджак, а затем открывается и закрывается входная дверь.
Черт. Винс — настоящая загадка. Обычно самые горячие из них не такие сложные. Я смотрю на пустой дверной проем и думаю о прошлой ночи. Это было весело — оставаться дома и играть в настольную игру. Это было даже веселее, чем наша пьяная ночь на Фремонт-стрит. Секс тоже был лучше, чем в первый раз, а первый раз был умопомрачительным. Похоже, каждая моя встреча с ним лучше предыдущей, но я немного сумасшедшая, поэтому не уверена, что моим чувствам можно или следует доверять.
Я протягиваю руку и беру свой телефон с прикроватной тумбочки, чтобы уточнить время. Мой будильник зазвонит только через час, но сейчас у меня нет ни малейшего шанса снова заснуть. Я выключаю будильник и постукиваю пальцами по боковой панели телефона — показатель моей нервозности. Такими темпами я могла бы собраться пораньше. Выполнить одно поручение по дороге на работу. Например, заехать в «Винко» за продуктами. Ничего скоропортящегося, так как ему придется пролежать в моей машине весь день, но я могла бы пополнить свои запасы сыра. Могла бы прийти на работу пораньше и начать свой день с чистого листа.
Или просмотреть содержимое конверта, который лежит у меня на кухонном столе.
Я отбрасываю простыни и встаю. Принимаю душ, одеваюсь и наношу макияж меньше чем за двадцать минут. С небольшим количеством адреналина утро проходит быстрее. Я заплетаю волосы в косу по дороге на кухню, чтобы поддержать локоны, пока они сохнут на воздухе.
Конверт исчез.
Уверена, что он был на столешнице прошлой ночью, я знаю, что так оно и было. Я вымыла весь стол, убрала и протерла столешницу. Все, что осталось, — это этот конверт. Я даже постучала по нему пальцами, не так ли? Я держала его в руках как раз перед тем, как Винс захотел поиграть в «Скрэббл». Осматриваю пол, гадая, не упал ли он каким-нибудь образом. Проверяю мусорное ведро, кухонный стол и посудомоечную машину.
Он исчез.
Что, черт возьми, это значит? Винс хотел, чтобы я прочитала это, и подписала, или что-то в этом роде, не так ли? Я подумываю о том, чтобы написать ему, действительно думаю. Это был бы самый логичный способ действий, но мне нравится мыслить нестандартно. Мыслить нестандартно — это, то, что посоветовал бы мне сделать мой лайф-коуч, если бы я спросила ее. Если бы она имела хоть малейшее представление о том, кто я такая.
Дважды отмерь и один раз отрежь — вот что сказал бы мне плотник, что совершенно не имеет отношения к рассматриваемому вопросу, но это приятное чувство, не так ли? Это хороший способ сказать: сделай свои выводы. Теперь, когда я думаю об этом с такой точки зрения, это становится совершенно уместным. Нужно тщательно спланировать и подготовиться, прежде чем предпринимать какие-либо действия.
Я точно знаю, что нужно делать.
Глава 21
— И он такой: «Это больше похоже на хобби», кто я такая, чтобы осуждать хобби, верно? Я не та девушка. А очень разумный человек, на случай, если вы этого обо мне не знали. Это правда. Люди так говорят. — Я делаю паузу и поднимаю руку в жесте помолчать. — Может быть, не так много людей, но это было сказано по крайней мере пару раз.
— Могу только представить.
— Но потом я подумала, может быть, у него есть другие увлечения. Может быть, он строит модели поездов или играет в софтбол. Я видела его голым, так что софтбол гораздо более вероятен, чем создание модели поезда, но совсем не уверена, может же так быть? Или он увлекается гольфом или бегом. Я знаю, что он хороший повар, но это хобби или рутинная работа? Как его жена я должна же знать эти вещи, интересоваться его увлечениями. Нужно провести небольшое исследование, чтобы я могла произвести на него впечатление своими знаниями.
— Пэйтон?
— Подожди! И еще кое-что. Потом он забрал конверт с собой! Когда он уходил, конверта уже не было. Что это вообще значит?
— Пэйтон.
— Да?
— Какого черта ты в моем кабинете рассказываешь мне все это? И почему ты, — Лоусон опускает взгляд вниз и обратно на меня, — положила доллар мелочью на мой стол?
— О, это твой гонорар. У меня не было ни одной купюры. Впрочем, ты можешь пересчитать — все на месте.
— Мой гонорар?
— Да. Так что ты можешь рассказать мне все, что знаешь о Винсе, потому что теперь у нас есть адвокатская тайна.
— Это не то, для чего нужен гонорар. Равно, как и то, как работает конфиденциальность адвоката и клиента, — отвечает Лоусон, медленно покачивая головой и с выражением, которое говорит о том, что он считает меня очень глупой.
— Но ты же юрист.
— Так и есть.
Мгновение мы пристально смотрим друг на друга.
— И теперь я ваш клиент. Я киваю в сторону кучки мелочи на его столе.
— Нет. — Лоусон качает головой взад-вперед. — Во-первых, я корпоративный юрист, и я работаю в «Виндзоре», поэтому не беру клиентов. Во-вторых, я полагаю, ты заблуждаешься, думая, что конфиденциальность адвоката и клиента означает, что я расскажу тебе все, что знаю о Винсе.
— Верно! И я не скажу ему ничего из того, что ты мне расскажешь. Потому что у нас есть такая привилегия!
— И, наконец, все, что вам нужно для аннулирования брака — это адвокат по семейному праву.
Я плюхаюсь в кресло напротив стола Лоусона.
— Так ты думаешь, он собирается аннулировать этот брак? Я подумала, что он передумал, когда забрал документы.
— Пэйтон, я понятия не имею, что происходит между вами двумя, и недостаточно хорошо знаю Винса, чтобы догадаться. Если это хоть как-то поможет, я не думаю, что он сможет сам подготовить тебе документы на расторжение брака, так что, возможно, он хотел обсудить это с тобой, чтобы ты знала, чего ожидать.
— Да, хорошо. — Я вздыхаю и встаю. — В любом случае, спасибо. Ты уволен.
Лоусон впервые за день по-настоящему улыбается мне, когда я смахиваю кучку мелочи с его стола к себе на ладонь.
— Кэнон играет с ним в гольф. Он знает больше, а этот ублюдок любит посплетничать.
— Спасибо. Кстати, твои родители назвали тебя Лоусоном, потому что надеялись, что ты станешь юристом?
— Это девичья фамилия моей матери.
— О. — Я киваю. — Да, в этом больше смысла.
— Немного, — кивает он. — Удачи, Пэйтон.
Глава 22
В четверг Винс присылает смс, предупреждая что у него поздняя встреча. Он пишет, так как до этого приходил каждый вечер, но сегодня будет работать допоздна. Это совершенно по-семейному, верно? Заранее предупреждать. Приходить ко мне каждый вечер с пакетом продуктов или еды навынос, после того, как я возвращаюсь домой с работы. Мы готовим, едим и играем в игры. Потом мы трахаемся, как кролики, и он остается на ночь. Это внутренняя анархия. Как назвать это? Внутренняя революция? Мы играем в дом, игнорируя слона в комнате, вот что это такое.
Итак, в четверг он сначала пишет мне смс, сообщая, что у него поздняя встреча, и спрашивает, может ли он прийти после, или я хочу поужинать без него. Конечно же, я хочу, чтобы он приехал. Даже добровольно готовлю ужин, как какая-нибудь домохозяйка. Под домохозяйкой я подразумеваю дерьмовую, а не типа Лидии. У меня в рукаве нет навыков жарки цыплят. Я готовлю яичницу-болтунью и французские тосты с корицей, потому что это мое фирменное блюдо, кроме открывания коробок с сырным крекером, но Винсу, похоже, все равно. Вместо этого он благодарит меня. Затем мы едим завтрак на ужин в девять вечера, прежде чем поиграть в детскую настольную игру, потому что это единственная игра в стопке, в которую мы еще не играли.
