Преодолев Грин-Парк, выбегаем на Пиккадилли, минуя участок, где я свалилась в прошлый раз. Бросаю взгляд на то место, где сидела каждое утро с мокрой от росы задницей и ковыряла траву. Вижу себя там — бледный призрак, наполовину опустошенной женщины.
— Эй.
Вырвавшись из мыслей, перевожу взгляд на Джесси и его обеспокоенное лицо. Уверена, он может прочитать то, о чем я думаю.
— Нормально, — пыхчу, кивая головой и ободряюще ему улыбаясь.
Отбросив грустные воспоминания, мысленно аплодирую себе. Я сделаю это. Чувствую, как Джесси толкает меня локтем, и, подняв взгляд, вижу на его не вспотевшем лице выражение признания моего достижения, но затем быстро подсчитываю в уме и прикидываю, что мы, вероятно, пробежали лишь две трети. При мысли о том, что мне предстоит еще, по меньшей мере, четыре с половиной мили, врезаюсь в пресловутую марафонскую «стену»... снова. Кажется, что из легких выкачали весь воздух, и тело начинает гореть вместе с ними.
У меня не получится.
Пробегаю несколько сотен ярдов, и на следующем повороте углубляюсь в парк, драматически падая на влажную траву... снова. Набираю в горящие легкие ценный воздух и пыхчу, как собака на жаре. Должно быть, у меня приступ астмы.
Сквозь слегка затуманенное зрение вижу, как ко мне приближается Джесси и встает надо мной. Прикрыв глаза от низко взошедшего утреннего солнца, сосредотачиваюсь на нем.
— Лучше, чем в прошлый раз, — бормочу между долгими, хриплыми вдохами.
Он улыбается.
— У тебя получилось, детка. — Он опускается на колени рядом со мной и поднимает мою ногу, сильными, медленными кругами разминая икроножную мышцу. Я стону, а он смеется. — Я горжусь тобой. Еще несколько дней, и ты начнешь летать.
Что? Выпучиваю глаза под закрытыми веками. Если бы у меня было достаточно воздуха, я бы закашлялась от отвращения. Этот мужчина когда-нибудь слышал выражение «детские шажки»?
Лежу на траве, а он колдует своими волшебными руками над каждым горящим мускулом. Я могла бы пролежать здесь весь день, но слишком скоро он подтягивает меня в сидячее положение и машет двадцаткой у меня перед носом.
— Я пришел подготовленным. Кофе? — Он кивает мне за спину, и через дорогу я вижу «Старбакс».
Мне хочется его расцеловать. Обнимаю его в знак благодарности за дальновидность. Меня вернули к жизни, а теперь я получу «Старбакс». Пробежка того стоила. Он смеется и встает, а я все также вишу у него на шее.
— Растяни ноги, — тихо распоряжается он, освобождаясь от моих рук. Немедленно подчиняюсь, вспоминая, как он в последний раз велел мне размяться после нашей пробежки, а я этого не сделала. Была слишком занята, отвлекаясь на его неразумные требования постоянной работы в «Поместье». В результате провела весь день, подтягивая ногу к заднице, в попытке облегчить боль.
Он стоит и наблюдает за моей растяжкой. Выглядит таким счастливым: глаза сияют, хмурой морщинки как не бывало.
— Пойдем.
Он берет меня за руку, и мы идем в «Старбакс», где из-за раннего часа нас очень быстро обслуживают. Я голодна, но если что-нибудь съем, то только наберу обратно калории, которые только что сожгла. Но все такое свежее и пахнет вкусно.
— Хочешь чего-нибудь съесть? — спрашивает Джесси. Должно быть, заметил с какой тоской я смотрю на пирожные.
— Нет, — отвечаю быстро, отводя взгляд от аппетитных соблазнов в стеклянной витрине.
Улыбнувшись, он обхватывает ладонью сзади меня за шею, притягивает к себе и прижимается губами к моему лбу, после чего вновь переводит внимание на замершего кассира.
— Капучино, крепкий, никакого шоколада, крепкий черный кофе и два черничных кекса, пожалуйста. — Он лучезарно улыбается девушке, та нервно хихикает. Он снова смотрит на меня. — Иди, займи место.
— Я же сказала, что не голодная.
— Ава, ты поешь. Точка.
Качаю головой, но не спорю. Вместо этого выбираю место у окна и плюхаюсь на кожаный диван. Какой прекрасный способ начать день — пробежать десять миль. Но я все равно предпочла бы этому неспешный секс. Я бы предпочла неспешный секс чему угодно.
Мысленно возвращаюсь к мольбе Джесси о моем присутствии на вечеринке в «Поместье». И вообще, что это будет за вечеринка? В сознании мелькают неясные очертания полуобнаженных тел в тусклом освещении, слоняющихся всюду под звуки эротической музыки. Ах да, и всякие штуковины, типа решеток, крюков, подъемных механизмов… кнутов.
Черт возьми!
Это как массовая оргия с игрушками для извращенцев! Господь милосердный. Я не только сама не хочу туда идти, но и не в восторге от мысли, что там будет Джесси. Меня пронзает приступ ревности, когда я представляю, как женщины пускают на него слюни, пытаясь соблазнить обещаниями порочного секса. Нет никаких сомнений, он любит жесткий секс, и чертовски в этом хорош. Ох, боже, ему привычно все это дерьмо. Ладно, у меня нервный срыв в «Старбаксе», и я снова вспоминаю, что он много практиковался... в сексе... и с игрушками... и…
СТОП!
Какая гнетущая мысль. Я видела выражение лиц этих женщин, когда была в «Поместье». Тогда я находилась в статусе незваной гостьи и могу себе представить, какой прием мне оказали бы, пойди я на вечеринку. Конечно, радушнее, чем в предыдущие визиты, не будет. По сути, я бы проникла без приглашения в их групповушку. Ужас.
— Мечтаешь?
Перевожу взгляд с роскошной зелени парка через дорогу к роскошным зеленым глазам моего Хозяина Секс-Поместья. Улыбаюсь очень неубедительно. Внезапно чувствую себя подавленной и немного несовершенной. И очень, очень ожесточенной — обиженной и снедаемой ревностью.
Расставляя на столе кофе и кексы, он с подозрением смотрит на меня, потом убирает поднос и садится напротив меня. Помешивая кофе, начинаю ковырять кекс. Знаю, он за мной наблюдает, но не могу собраться с силами, чтобы выглядеть нормально. Я не в порядке. Мы даже не поговорили о «Поместье». На самом деле мы ни о чем не поговорили.
— Я не пойду на вечеринку, — говорю своему капучино. — Я люблю тебя, но не могу этого сделать, — добавляю в надежде смягчить удар. Мой Хозяин не воспринимает все хорошо — во всяком случае, от меня.
После нескольких мгновений молчания поднимаю взгляд, чтобы определить выражение, появившееся на его красивом лице. Он не злится и не хмурится, но его морщинка на месте, и он терзает нижнюю губу, и это мне говорит, что вопрос для него действительно важен. Если он огорошит меня еще одним подобным заявлением, как во время нашего вчерашнего разговора в ванной, я расплачусь.
— Ава, все будет не так, как ты думаешь, — тихо говорит он.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю, нахмурившись. Откуда он знает, что я думаю о том, как это будет?
Он делает глоток кофе и ставит чашку на стол, пододвигается вперед на стуле и упирается локтями в колени.
— «Поместье» когда-нибудь производило на тебя впечатление убогого секс-клуба?
— Нет, — признаю. Я даже не догадывалась, что это секс-клуб, пока мы с Кейт не стали по нему рыскать и не оказались на третьем этаже. Он выглядит как супер шикарный спа-отель. Ну, из того, что я видела, а видела я не так уж и много, но в основном потому, что меня ослепил этот мужчина, сидящий напротив меня.
— Ава, там никто не будет бродить голым и делать тебе предложения. Никто не будет тащить тебя наверх по лестнице в общую комнату. Есть правила.
Правила?
— Что за правила? — Я снова хмурюсь.
Он улыбается.
— Единственное место, где гостям разрешается раздеваться, — это общая комната или один из частных номеров. Работа первого этажа, спа-центра и спортивных сооружений построена так же, как и на любом другом эксклюзивном курорте. Я не содержу бордель, Ава. Члены моего клуба платят большие деньги за возможность насладиться всем, что предоставляет «Поместье», а не только привилегией преследовать свои сексуальные предпочтения с единомышленниками.
Я знаю, что краснею, и готова себя пнуть.
— А какие сексуальные предпочтения у тебя? — спрашиваю тихо. Из всех вопросов, что я могла бы задать, я выбираю этот? Что, черт возьми, со мной не так? Я должна была спросить его о гобеленах в виде креста, свисающих с потолка золотых решетках и цепях или стойках с хлыстами.
