— Потому что это метка не банды.
Марлоу вновь встретила её взгляд. Женщина смотрела на неё с нетерпеливым блеском в янтарных глазах.
По коже Марлоу побежали мурашки, волосы на загривке встали дыбом. Это было знакомое ощущение. Такое она испытывала, когда что-то не сходилось, когда замечала то, что ускользало от других. Когда её инстинкт — та неведомая часть её существа — соединял два невинных на первый взгляд факта в нечто большее.
Но на этот раз её мысли не были о деле Корин или Медноголовых.
Нет, она подумала о своей матери и о той ночи, когда та исчезла.
Это было воспоминание, к которому Марлоу редко возвращалась, но, когда оно приходило, она словно переносилась обратно в их роскошные апартаменты в Башне Вейл. Ей казалось, что она всё ещё может почувствовать запах горящей свечи, тонкий аромат ветивера и бергамота, и увидеть свою мать за письменным столом, держащую заклинательную карту над пламенем.
— Что ты делаешь? — спросила Марлоу, стоя в дверях.
Её мать вздрогнула, задев локтем флакон с духами, который пролился на бумаги на столе.
— Минноу! Я не слышала, как ты вошла.
Заклинательная карта загорелась, пламя быстро поглощало её, оставляя лишь пепел. Но Марлоу успела заметить символ на обороте — чёрный цветок с острыми, как когти, лепестками.
Марлоу резко оборвала это воспоминание, не давая ему развиться дальше. Она снова взглянула на женщину и увидела, что та понимает: Марлоу узнала символ.
Раздался раскат грома, и Марлоу вздрогнула, непроизвольно подняв глаза к небу. Штормовые облака уже рассеялись, вечер был ясным, и Марлоу с запозданием поняла, что звук доносился с корабельной верфи. Конечно.
Когда она вновь посмотрела на женщину с татуировкой, та уже исчезла.
Глава 2
Прошёл год с тех пор, как Марлоу в последний раз заходила в Эвергарден. Через окно фуникулёра она видела сверкающий горизонт города. Последние лучи солнца раскрашивали в багряные тона воды пяти каналов, расходящихся от сердца Эвергардена, такие непохожие на извилистые, грязные водные пути Болот.
Когда фуникулёр пролетал над окраинами Болот, холодок, пробегающий по спине Марлоу после встречи с Бейном и женщиной с татуировкой чёрного цветка, не покидал её. Часть её желала просто вернуться домой, свернуться калачиком на диване с Тодом, сыграть партию в «Заклинателей» со Свифтом, но дело оставалось незавершённым.
Подняв ноги на боковую стенку кабины, Марлоу листала программку, которую прихватила у Флинта, терзая себя оставшимися без ответа вопросами, как старой незаживающей раной. Да, она могла снять проклятие, но так и не поняла, кто такой Флинт и зачем он наложил это проклятие на Корин.
Если и было что-то, что Марлоу ненавидела, так это неразгаданные загадки.
Фуникулёр остановился на станции Жемчужной улицы, и Марлоу, засунув программку обратно в карман куртки, сошла на платформу.
Воздух на этой стороне города был куда свежее, чем сернистая вонь, оседающая на всём в Болотах, отчасти потому, что здесь всегда был ветер, но главным образом потому, что все поверхности были усыпаны бугенвиллиями и жасмином. Ароматы мгновенно перенесли Марлоу на год назад, в то время, когда она называла этот район своим домом.
Но это было в другое время. И она была уже другой Марлоу.
Эвергарден пульсировал магией. Широкие проспекты оставались сверкающими и чистыми благодаря заклинаниям, несмотря на бесчисленных прохожих, проходящих по ним. Клумбы, полные цветов, отпугивающих комаров, парили над каналами. Марлоу шла по Жемчужной улице, главной торговой артерии Эвергардена. Сладкие ароматы доносились из парфюмерных магазинов и салонов, продающих магические эликсиры, обещающие безупречную кожу и вечную молодость. Ателье демонстрировали новейшие модные тенденции: от одежды из зачарованного пламени до платьев, меняющих цвет в зависимости от настроения носителя. Очаровательная кондитерская предлагала бесплатные образцы конфет, поднимающих настроение, и разноцветные воздушные безе с различными эффектами в зависимости от вкуса. В магических магазинах, гораздо роскошнее любых лавочек в Болотах, продавались бесконечные наборы заклинательных карт и зачарованных предметов.
В Эвергардене было в одном квартале больше магии, чем во всех Болотах вместе взятых — хотя, конечно, ни одно из этих великолепных заклинаний и чар не существовало бы без ингредиентов, добытых у людей, живущих на Болотах.
Перейдя по мосту Азалий на Улицу Стерлингов, Марлоу увидела, как фонари начинают мерцать, окрашивая мостовую в багрянец и золото. Коронованное фасадное здание «Королевского балета» возвышалось над площадью в конце улицы. «Грандиозная премьера Баллады о Лунной воровке!» — гласила красно-золотая светящяяся вывеска театра.
Медленно проходя мимо одного из терракотовых кашпо, украшающих площадь, Марлоу сорвала несколько коралловых цветов амариллиса, прежде чем подняться по ступеням к сверкающим золотым дверям «Королевского балета».
Швейцар в алом фраке с золотой вышивкой, нахмурившись, оглядел Марлоу, когда она приблизилась.
— Двери откроются через тридцать минут, — торжественно произнёс он.
Марлоу натянула самую обаятельную улыбку, прижимая цветы к груди, и пропела:
— Я просто хочу пожелать удачи подруге перед представлением. Она так нервничала всю неделю, и я знаю, что ей будет приятно получить поддержку перед выходом на сцену.
Она не могла сказать швейцару настоящую причину своего визита — во-первых, Корин умоляла её сохранить проклятие в тайне, и Марлоу знала, как хранить секреты. А во-вторых, вряд ли швейцар вообще поверил бы ей.
— Подруга, конечно, — ответил швейцар с презрительным взглядом на её наряд — мешковатый оливковый плащ, накинутый поверх тонкой чёрной майки и старых шорт. Удобно для беготни по Болотам, но совершенно неуместно для вечера в театре. — Двери всё равно откроются через тридцать минут.
Марлоу протянула билет, который стащила у Флинта.
— У меня есть билет.
— Билет или нет, двери откроются через… — Его взгляд упал на билет, и он тут же замолчал. — Прошу прощения, — пробормотал он, растерянно заморгав. — Я не понял, что вы — подруга мисс Сэйбл!
Марлоу моргнула в ответ. После недолгой паузы она произнесла:
— Мисс Сэйбл. Точно. Да, это та самая подруга, о которой я говорила. Откуда вы… узнали?
— Билет, — сказал он, помахав им перед её лицом. — Это одно из её личных приглашений. На премьеру оба главных актёра получают собственную ложу.
— Главных? — переспросила Марлоу.
— Она вам не сказала? — удивился швейцар. — Мисс Сэйбл играет роль Лунной Воровки. Конечно, мисс Гаспар, должно быть, просто опустошена, что пропустит премьеру, но я уверен, мисс Сэйбл станет великолепной Лунной Воровкой. Она должно быть, в восторге от того, что наконец дебютирует как прима-балерина после всех этих лет неудач. Она ничего вам не говорила?
— Наверное, хотела сделать сюрприз, — слабо ответила Марлоу, её мысли крутились, складывая новые части головоломки на свои места.
Глаза швейцара сузились.
— А откуда вы сказали, знаете мисс Сэйбл?
— Мы выросли вместе, — безукоризненно соврала Марлоу. — Вы собираетесь пустить меня поздравить её, или мне придётся объясняться тут с вами, пока у Вивиан нервный срыв перед дебютом?
Швейцар впустил её прежде, чем Марлоу успела обдумать возможность ослепить его заклятием. Она вихрем пронеслась по сверкающему полу вестибюля, мимо широкой лестницы, направляясь в коридор, ведущий за кулисы, пока её не остановила девушка в чёрном, чьи тёмные волосы были стянуты в аккуратный хвост.
— Вам сюда нельзя, — сказала она.
— Я на минуту, — произнесла Марлоу, двигаясь к приоткрытой двери гримёрки, где можно было разглядеть танцовщиц, готовящихся к шоу, нанося блестящий макияж и надевая изысканные костюмы.
— Я не могу вас…
— Марлоу, это ты? — музыкальный голос Корин перекрыл шум. Марлоу заметила её, плывущую навстречу, с не накрашенным лицом и простым халатом, развевающимся за ней, словно плащ. Корин выглядела такой же усталой, как и Марлоу, но всё же порхала по комнате, как прима-балерина. — Тик, пропусти её.
