Они, конечно, еще о чем-то говорили — кажется, о коррупции, о терпимости, о бескомпромиссности и, конечно же, о политике. Кристина уже с трудом улавливала смысл их диалога. Жесткие морализаторские убеждения отца по любому вопросу она знала на зубок, а цинизм Луки она уже вполне оценила по его первой реакции на слова папы. По мнению Кристины, он совсем не понимал, с кем имел дело, поэтому к горлу у нее тяжелым комком подступал весь съеденный ею скудный завтрак, а руки беспощадно дрожали. Какое безумие! Она просто не выдержит всего этого!
Лука, наконец, бросил быстрый взгляд на золотые наручные часы и поспешно отставил в сторону блюдечко с чашкой.
— Прошу прощения. Мне, к сожалению, пора. Весьма интересно было с вами побеседовать.
— Что ж, не смею больше задерживать, — вежливо отозвался Петр Данилович. — Делу время.
Лука встал, попрощался со всеми и вышел. Прошло не меньше двадцати минут, пока Кристина отважилась подняться на ноги. Все время завтрака она пыталась угадать настроение отца. Его первым делом правда было растление несовершеннолетней или?!.. Его сегодняшний разговор больше походил на акт устрашения… И почему она сама никогда не задавала ему такие вопросы, чтобы заранее знать на них ответы?! Почему никогда не слушала внимательно его ответы, когда спрашивали другие?! Пытаясь себе представить, как папа истолковал бы действия Луки и Матвея в отношении нее, она полностью терялась в страшных предположениях, паника накрывала ее, здравый смысл отключался, воздуха начинало катастрофически не хватать… Лука, конечно же, был прав, когда говорил, что вся ответственность будет на нем, а это значило, что это она подвергала его опасности…
Кристина поднялась на второй этаж, чтобы подготовиться к прогулке с Ларисой, и как раз проходила мимо кабинета Луки, когда дверь вдруг открылась, и Лука грубо и стремительно ухватил ее за руку, затягивая ее к себе, словно голодный змей утаскивающий мышь в свою нору. Она задохнулась и чуть не вскрикнула, но он немедленно накрыл ее рот безумным пожирающим поцелуем. Его руки бесцеремонно метались по ее телу — то сжимая до боли, то дразня, то лаская, задирая юбку, сминая блузку, бесстыдно сдвигая нижнее белье, чтобы добраться до самых сокровенных мест. Девушка все пыталась сосредоточиться на чем-то осмысленном, но ее ротик оказался под таким натиском насилия его наглого языка, что сказать что-нибудь представлялось ей совершенно невозможным. Она сама не поняла, как он оказался на кресле у себя за рабочим столом, а она — у него на руках, упираясь одним коленом в его ногу — другим в сидение. Его пальцы бесцеремонно двигались по клитору и в ее сочной щелке, проникнув под насквозь промокшие трусики, а она нетерпеливо качала бедрами им навстречу, жадно засасывая его губы, чтобы только не закричать. Что за безумие с ними творилось, если они набросились друг на друга вот так дико и непристойно, игнорируя угрозу разоблачения?
Чувствуя наступление долгожданного экстаза, Кристина уткнулась лицом в шею Луки, открытым ртом припадая к его гладко выбритой коже над жестким отглаженным воротничком рубашки. Ее губки с жадностью целовали, язык собирал тончайшие оттенки его вкуса, ноздри втягивали его аромат, а пальцы запутались в его волосах… Мало… ей всегда будет его мало… потому что он не подпускал к себе, не разрешал сблизиться по-настоящему, только развратно и по-животному брал ее, когда ему вздумается, а потом оставлял одну — мучиться, гадать, сомневаться, теряться…
Его свободная рука расстегнула верхние пуговки ее узкой блузки и нетерпеливо скользнула под кружево лифчика, стискивая грудь. Ртом он ловил ее нежное ушко, вызывая приступ мурашек по всему телу, пока горячо не зашептал:
— Бессовестная… девочка… кончай… кончай…
От этого нахального сексуального баритона, который, казалось, шелестел и диссонировал прямо у нее в висках, Кристина почти замерла на коленях у своего мучителя, тихонько подрагивая всем телом от проходящих по нему волн упоения. Из губ вырывались стоны от накрывшего оргазма.
— А ну-ка тихо. Ты вообще-то в курсе, что у нас даже дверь не заперта? — прошептал Лука, вынимая из нее пальцы и поглаживая влажной рукой ее ослабевшее после такого напряжения бедро. — Расстегни мне брюки.
Кристина слегка отдышалась и с опаской оглянулась на дверь, но Лука развернул к себе ее личико, сжав пальцами щеки.
— Не отвлекайся.
— Ты совсем не боишься моего отца? — пролепетала она, тяжело дыша. — Специально его провоцируешь?
На губах Луки расцвела порочная улыбка, от которой все ее нервные окончания встрепенулись, отзываясь приятным ознобом по всему телу.
— Теперь я, кажется, готов рискнуть ради такой милой и отважной искусительницы. Лезь под стол, папина дочка, и поторопись, потому что я уже опоздал везде, где только можно.
— Ты… сумасшедший…
— Поменьше рассуждай, если не хочешь, чтобы я снова тебя выпорол.
Кристина хотела бы что-то возразить, но почему-то послушно скользнула под стол, ослабевшими руками взявшись за его ремень. Почему-то от прикосновения к этому ремню в низу живота у нее запело еще слаще, чем до сих пор. Его член уже не умещался в узких боксерах. Она освободила его окончательно и, сидя на коленях на холодном инкрустированном паркете принялась осторожно пробовать его на вкус.
Лука старался не улететь слишком быстро. К тому же ситуация сложилась слишком уж компрометирующая… и это мягко говоря… очень мягко… слишком мягко… невыносимо мягко… Он откинулся на спинку кресла, слегка прижимая к себе голову Кристины и поглаживая ее мягкие волосы. Ее язычок творил невероятное. Только расслабляться было нельзя. Он заставил себя выпрямиться и включить ноутбук. Когда на автомате вводил пароль, услышал ее слабенькие стоны и до самых кончиков пальцев ощутил, как она судорожно пытается поглотить его член целиком, хотя ей это не удается даже на треть.
Из безумной агонии их вырвал стук в дверь, после которого в комнату тут же влетела Лариса.
— Ты почему еще здесь? — удивленно и как всегда с претензией воскликнула она.
— А ты что делаешь в моем кабинете? — с вызовом парировал он, делая вид, что сосредоточен на своем ноутбуке. Кристина под столом замерла, впрочем, все еще не выпуская из жадного ротика его член. — Прекрасно знаешь, что я уже должен был уйти.
— Я думала, что Кристина может быть здесь.
— Ей совершенно нечего тут делать.
В этот момент губки Кристины беспощадно сжались вокруг его головки, и, чтобы окончательно его прикончить, почти сухой язычок медленно заскользил по кругу. Он знал, что щеки его пылают, но это было единственное, что он не в состоянии был держать под контролем.
— Ладно… Но где же она тогда…. — растерянно пробормотала Лариса. — Мы должны были вместе ехать за покупками…
— Без понятия. Слушай, мне еще нужно важный e-mail отослать. Так что… — он не договорил до конца, но, вроде, и так вышло убедительно.
Мать закатила глаза и, к счастью, немедленно покинула комнату.
— Ах ты, черт! — выругался Лука и тут же кончил, в последний момент успев ухватить свою мучительницу за локоны на затылке и не позволяя ей отстраниться. Ему хотелось бы сейчас ее отругать или еще чего похуже, но вместо этого он откинул голову на спинку кресла и замер, приходя в себя. Может, все это действительно было слишком неразумно? На него это было совсем не похоже…
Кристина вылезла из-под стола и присела на его край, быстро приведя себя в порядок, потом коротко вздохнула и нахмурилась, задумчиво поглаживая губы пальцами. Лука смотрел на нее снизу вверх изучающе и не без восхищения. Сегодня она была особенно хороша в голубой крепко облегающей блузочке с короткими рукавами, которая была соблазнительно расстегнута на груди, чтобы были видны упругие округлости ее высокой груди. На бедрах — коротенькая черная юбка, туго сидящая сверху и чуть расклешенная книзу. На голых стройных ножках — тоненькие босоножки на средней шпильке, перламутровый педикюр, прозрачный маникюр. Вся такая свежая, пылающая, обворожительно красивая, нежная, как всегда почти голая по ощущениям, потому что необыкновенно прекрасная и безупречная. В любой момент снимай эту обертку — и лакомься сладостью ее юного тела.
