— Ты выбрала Рому…
— Да не выбирала я его!
— Тогда кто? — разворачивается и сверлит злым взглядом.
— Господи… — рабочий качает головой. — Какие страсти…
— Вы… — сдавленно шепчу, — оба…
— Со страстями я поторопился, — рабочий вытирает лоб грязным платком.
— Оба? — Тимур вопросительно изгибает бровь. — Одинцова, ты в своем уме?
— Грубо, Тим, — Рома вздыхает.
А мне не обидно. Я согласна, что тронулась умом, раз влюбилась в двух негодяев, которых ненавидела еще несколько дней назад.
— Поэтому мы не можем… — вымученно улыбаюсь я и даже заикаюсь, — продолжать. Надо остановиться, мальчики. Прошу…
— Ты серьезно? — Тимур смотрит на меня исподлобья. — В двух?
— Серьезно, — киваю и поджимаю губы.
Тимур прожигает меня черным взглядом, и я жду от него улыбки, хотя это глупо. Приглаживает волосы, вскидывает лицо и усмехается белым облакам над головой. Затем вновь смотрит на меня:
— Я ухожу, — холодно улыбается, смотрит на часы. — Мне пора.
И шагает с прямой спиной к воротам. Стою с открытым ртом и дрожащими руками.
— Эй, — охает рабочий, — куда? А ну, вернись! Подлец этакий! Я помню тебя! Ты мне не раз клумбы мял, пока от санитаров бегал. И опять бежишь?
Тимур не огрызается на приставучего рабочего. Игнорирует его, меня и Рому, который его окликает:
— Тим!
Больно и нарастает желание броситься за Тимуром. Я не хочу, чтобы он уходил. Я спокойно приняла капризы матери, а тут душа идет клочьями. Из-за угла клиники выбегает мужик в клетчатых пижамных штанах, а за ним бегут медбрат и два охранника.
— Я тут не останусь! Гады! Будьте вы прокляты! Я выбираю алкоголизм! пиво, водку и прочий божественный нектар! Жизнь слишком уродлива для меня, человека с тонкой душевной организацией! Меня бес попутал, когда я сюда приехал! В жопу! Я хочу нажраться!
— Вадим, — на крыльце появляется недовольный Илья, — это не выход.
— Очень даже выход!
— Подпилил решетки в комнате отдыха, — с одышкой оправдывается медбрат.
— И чем же?
— Пилочкой для ногтей! — рычит охранник, нагоняет Вадима и медведем накидывается на него. Валит на траву. — Ишь какой прыткий.
Тимур даже ухом не ведет на безумную беготню и скрывается в тенях за елями. Ушел. Я растеряна. Мне стоило держать язык за зубами.
— Что у вас тут? — задает тихий вопрос Илья.
— Душевные муки, любовь, гордыня и отчаяние, — отвечает рабочий, прижав ладонь к морщинистой щеке. — Я готов прослезиться.
— Очень исчерпывающе, — Илья расплывается в улыбке.
— Гореть тебе в аду! — орет Вадим, которого охранники тащат ко входу клиники. — Ирод! Это мой выбор быть алкоголиком.
— Когда ты сюда пришел, ты говорил иначе, — Илья распахивает дверь, — и про концепцию ада и рая мы обязательно побеседуем. Вдох и выдох, Вадим. Мы знали, что нам будет тяжело и мы только в начале пути.
— Анюта, — раздается тихий голос Ромы.
Я сажусь на скамью. Готова в любой момент заплакать, но сдерживаю слезы тем, что щипаю себя за запястье. Это будет глупо.
— Согласен, — начинает мрачно Рома, — игра наша приняла крутые обороты, но, возможно, мы сыграем теперь иначе?
— О чем ты? — блекло смотрю в лицо Ромы.
— Я не хочу уходить, — он касается моего лица и пробегает пальцами по подбородку. — Я хочу остаться с тобой.
Сердце замирает, опять прыгает, переворачивается и бьет отбойным молотком о ребра. Он хочет быть со мной, и я этого желаю, но… рядом нет Тимура.
— Он отказался от тебя, — шепот Ромы острыми иглами проникают под кожу, — а я нет.
Выуживаю из кармана телефон:
— Я у тебя не останусь, Ром, — решительно смотрю в его глаза, — и вы двое начали эту игру, и вдвоем ее покидаете.
— Тебя меня будет мало? — ласково улыбается.
— Тимур твой друг и деловой партнер, — непослушными пальцами прячу локон за ухо и открываю браузер, чтобы вбить “снять хостел, комнату недорого”. — Ты должен понять.
— А если я готов пожертвовать дружбой?
— Из этого ничего хорошего не выйдет, — опять листаю фотографии унылых комнат.
— Я жду тебя в машине, — сухо отзывает Рома и удаляется энергичным шагом.
Рабочий всхлипывает, отбрасывает платок и разочарованно машет рукой:
— Да что же это такое?! вы решили меня тут до инфаркта довести? Один ушел, теперь второй за ним? За любовь надо бороться! — заводит газонокосилку и с бурчанием возвращается к работе. — Молодые! Глупые!
Глава 49. Кошка и кот
Всю дорогу я и Рома молчим. Моя решительность с каждой секундой истончается, и я почти готова рискнуть. Рискнуть остаться с Ромой, но вряд ли у нас сложится все хорошо. Моя слабость обернется уродливой ситуацией, в которой треснет многолетняя дружба. Я сделаю больно Роме, потому что раз за разом буду возвращаться мыслями и воспоминаниями к Тимуру.
Я ошиблась. Я где-то дала слабину и вот результат. Как я бравировала перед Наташей! Не жду любви! А вот жду. И сразу от двух. и всё было бы намного проще, влюбись я только в Рому, который сидит молча за рулем и постукивает пальцами по баранке. Наверное, ужас как недоволен, что я решила сесть на заднее сидение.
— Удивила ты, конечно, Анюта, — хмуро говорит Рома, когда машина тормозит у крыльца его дома.
— Так получилось. И я не хотела, чтобы так вышло.
— Да и мы не хотели, — сердито прищелкивает языком и выскакивает из машины.
Скрывается за входной дверью, а я сижу и жду, когда он вытащит мои пожитки, но зря. Проходит пять минут, десять, а Рома так и не появляется на крыльце. Точно. Он же не нанимался ко мне носильщиком, но я не тороплюсь покидать машину и заходить в дом, в котором горячо пожелаю остаться и понаблюдать за размеренной жизнью муравьев.
Приглаживаю волосы, поправляю футболку на груди и растираю ладони, чтобы разогнать кровь и избавится от волнения. Я будто проживаю развод, за которым меня ждет пропасть тоски и отчаяния. И ведь сам усложняю себе жизнь. Я бы могла нырнуть в объятия Ромы и поплакать в его сильных руках, но… но это было бы некрасиво? Подло к Тимуру, который взял и ушел, гордо вскинув подбородок. Каков собственник!
Во вспышке злости выпрыгиваю из машины. Рома тоже хорош. Где мой чемодан и сумка? Заманивает в дом? Провоцирует на глупость, о которой я и он пожалеем? А вот нет. Буду твердой в своем решении уйти. Не надо мне тут жертвовать друзьями и прочим.
Чемодан и сумку я нахожу на том же месте, где их и оставил Рома. В гостиной у окна. Наверное, стоит вызвать такси, раз мне тут бойкот объявили. Я только я лезу в телефон, как из столовой, что соединена с кухонной зоной, выходит Рома и вытирает руки полотенцем.
— Без обеда никуда не отпущу.
— Ром… — криво улыбаюсь. — Я не голодна.
Я лгу. Я не завтракала, и скоро меня накроет дикий голод со слабостью и тремором рук.
— Врешь, — Рома перекидывает через плечо полотенце. — Пошли. Ты едва на ногах стоишь. Перекусим сэндвичами с кофе и поедем, раз тебе так не терпится в клоповник.
— Я выбрала приличную комнату.
— Как скажешь, — он кивает и скрещивает руки на груди, — а теперь за стол. Или мне тебя связать и накормить силком?
От тихой и уверенной угрозы я краснею и чувствую всполох желания подразнить Рому и проверить, насколько он серьезен. Шлепаю себя по щеке, чтобы прогнать глупые провокации.
— Зачем ты это сделала? — Рома удивленно приподнимает бровь.
— Тебе не понять, — пристыженно семеню мимо.
— Да, мне тебя очень трудно понять, — слышу в его голосе ревнивый упрек. — Ты любишь усложнять жизнь.
— Будем честными, — хмурюсь, — это вы с Ромой ее сначала хорошенько усложнили.
— И чем же?
— Играми своими.
— Не буду спорить, — Рома следует бесшумным и мягким шагом, как грациозный хищник, — но тогда все казалось простым и понятным.
— Вы могли меня послать далеко и надолго, когда я к вам пришла, — сжимаю и разжимаю вспотевшие ладони.
— Не могли, — усмехается Рома и его шепот обжигает мое ухо, — ты была слишком красивая.
