— Алло-алло, Денисочка!
— Ян, задержусь сегодня, — деловым тоном докладывает мужчина.
Именно таким она его слышит в двух случаях: либо рядом находится кто-то третий, либо он сам крайне заточен на работу.
— И все-то ты в трудах, все в трудах, великий государь, аки пчела [12]!
— Ян, еще одна встреча. Но в районе семи. Человек из Праги летит. Рейс трижды задерживали. Надо дождаться.
— Конечно, Раг. Все нормально. Хорошо, что предупредил. Я уже в подъезд вхожу, — информирует, переходя на такой же серьезный тон. — Здравствуйте, — притормаживает возле консьержа.
Он вручает ей несколько конвертов.
— Спасибо, Константин Михайлович!
— Всегда пожалуйста, Яночка.
— Хорошего вам вечера, — улыбаясь, машет мужчине, пока двери лифта не закрываются. И снова в микрофон: — Ты еще здесь? Тут тебе, похоже, какие-то письма пришли.
— Да… Забери, пожалуйста.
— Забрала.
— Закажешь что-то на ужин?
— Угу. А к скольким, примерно?
— Думаю, что буду дома в половине девятого.
— Так поздно… То есть, понимаю, конечно. Хорошо. Хочешь что-то определенное?
— Этот вопрос отличный предлог, чтобы продолжить разговор и развить мысль, но у меня вторая линия, Ян. Прости.
— Окей. Продолжим в половине девятого, Денис Витальевич.
Войдя в квартиру, Шахина машинально делает глубокий вдох, напитывая легкие особой смесью запахов, которые вызывают у нее и тепло, и трепет, и умиротворение.
Кроме того, сегодня в жилище Рагнарина пахнет хвоей и тем самым призрачным праздником, который Яна раньше видела только в телевизоре. Когда она рассказала Денису, что у них на новый год не ставят елку, он тотчас предложил исправить ситуацию. Традиционное вечнозеленое деревце они выбирали вместе. Отправились в гипермаркет уже поздно вечером, выбрали высокую и пышную ель, а потом до первого часа ночи ее наряжали. Вспоминая то, что она опять-таки видела в заграничных фильмах, Яна сетовала, что на деле это оказалось сложнее. Хотя, благодаря компании и, как всегда, оригинальным комментариям Рагнарина, смеялась не меньше, чем возмущалась. Особенно, когда они, пытаясь равномерно распределить на необъятном и высоком дереве гирлянду, едва не свалили его на пол.
Поднявшись на второй этаж, девушка быстро сбрасывает на комод свои книги и переодевается в домашний костюм. Намериваясь приготовить ужин самостоятельно, сразу же отправляется в кухню. Маринует в приправах и специальном турецком соусе говяжью вырезку. Оставляя мясо, тут же на кухне просматривает экзаменационные билеты к запланированному до новогодних каникул экзамену. Помечая вопросы, на которые знает ответы, попутно ищет в планшете те, понимание которых размыто.
Информация слабо откладывается. Еще бы она, пытаясь учиться, думала об учебе и не напевала всякую ерунду:
— Расцветает душа, как цветы по весне.
Ярче солнца горят его глаз…
Люблю его, как первое чувство…
Немножечко грустно, но все же я снова повторю его [13].
Отправляет мясо в духовку. Моет овощи и пока ждет, чтобы они подсохли, возвращается к чтению приземленной точной науки.
— Что ж так сложно-то! Белиберда какая-то. Изокоста и ее свойства… Изокоста… Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко… Жестоко не будь [14]… Расставаньям и потерям я не верю, я не верю. Я в любовь земную верю и в бессмертие души [15].
Ближе к восьми сбавляет температуру в духовом шкафу, режет на салат овощи, сервирует в гостиной стол. Потушив верхнее освещение, включает гирлянду и зажигает свечи.
Принимает душ. Надевает платье и подкрашивает глаза. Сбрызгивает шею и запястья духами. Покрутившись перед зеркалом, добавляет яркости еще и губам.
Едва она возвращается вниз и выключает духовку, как в прихожей проворачивается дверной замок. В груди Яны тотчас поднимается горячая волна трепета. Оборачиваясь, замирает, невольно задерживая от волнения дыхание.
Рагнарин входит в гостиную с огромным букетом цветов. Длинные красные розы.
— Как чувствовал, — произносит он, с легкой ухмылкой оглядывая Яну в нарядном платье и созданную ей романтическую обстановку.
Не скрывая радости, она столь же жадно рассматривает его. Вид, достойный сотни фотокадров. Статный привлекательный мужчина в строгом костюме с роскошным букетом роз.
«Обалдеть…»
«Просто с ума сойти…»
— Цветы мне?
— Нет, это я себе купил, чтобы в вазе красиво постояли, — иронизирует Рагнарин. — Что за вопросы, солнце? Конечно, тебе.
Идет в ее сторону, и Яна, не задумываясь, шагает навстречу. Хотя сердце в груди так и вылетает.
— Ах, Денис Рагнарин! Денис ты Рагнарин! Ах-ах-ах… — принимая тяжелый букет, рассматривает нежные бутоны. — Не знаю, что и сказать… Наверное, спасибо, — утыкаясь лицом, вдыхает божественный аромат. — Ах…
— Поменьше таких звуков, Янка. Если, конечно, хочешь, чтобы мы сегодня оказались за столом.
— Ох, Денис… — возмущенно выпаливает она и невольно смеется. — Умеешь ты накалить обстановку.
— Я? — удивляясь, приподнимает брови. Склоняя голову, смотрит из-подо лба. — Дело как раз не во мне.
— А в ком? Во мне, что ли?
— В тебе, в тебе.
— Скажешь тоже, — отмахивается, довольно хихикая. — Давай-ка лучше сфотографируемся!
Делают несколько снимков с букетом. На некоторых видны лишь цветы, сплетенные руки, улыбка Янки, темная поросль на мужском подбородке и привычно твердые губы.
— Руки вымою.
Пока Рагнарин уходит в ванную, девушка бежит в кухню, чтобы достать из шкафчика вазу. Накануне она случайно обнаружила ее там, пока искала большое блюдо для салата.
Пристраивает вазу с цветами на журнальный столик. Поправляя стебли и веточки листочков, пританцовывая, напевает:
— Зажигай сердце, обжигай душу…
Ты мне так важен, ты мне так нужен.
Забирай сердце, обнимай душу…
Ты — самый нежный, ты — самый лучший.
Лучший… Лучший [15]…
— Тебе завтра к скольким?
Денис появляется в гостиной уже без пиджака и галстука. Неторопливо подкатывает рукава белой рубашки.
— К десяти.
Вновь любуется им. Его высокой крепкой фигурой. Отдельно фокусируется на тех частях тела, которые сейчас находятся в движении — сильных предплечьях, широких ладонях, длинных пальцах.
— Отлично, солнце. Я тоже завтра могу быть в офисе чуть позже. Отоспимся.
— Класс! — поддерживает девушка. — Ну что, давай за стол? Пока не остыло.
Денис открывает вино, Яна раскладывает по тарелкам еду. Впервые ужинают в такой атмосфере, но, кажется, ни у одного из них она не вызывает дискомфорта или неловкости. Тихо переговариваются, словно опасаясь нарушить интимность момента.
— Столько иллюминации, — усмехается Рагнарин, разливая вино по бокалам. — Гирлянда, свечи… Ощущение, что новый год наступил.
— А сфотографируешься для меня у ёлочки тридцать первого?
— У ёлочки… С трудом представляю. Но, должен, наверное, пообещать.
— Должен-должен. У меня же ёлочки не будет, — вздыхает Яна, пригубляя вино. — И Рагнарина моего не будет, — вздыхает с выразительной тоскливостью.
— Не дави на жалость, Янка. А то прилечу к тебе. Вместе с этой ёлкой.
Шахина успевает запаниковать прежде, чем понимает, что мужчина просто шутит. Но смех ее все же получается слегка напряженным.
— Украшения не растеряй.
