— Я так и знала, что вы трахаетесь, а прикидывалась такой овцой! — вскрикивает Валерия и в попытках освободиться валится на пол.
— Так вышло.
— Он мне жизнь испоганил!
— А ты как бы ни при чем, да? — пробегаюсь пальцами по лентам жалюзи.
— Ты не имеешь право меня осуждать! — визжит истеричными поросенком Валерия. — Он и тебя вышвырнет из своей жизни!
— Да очень на это надеюсь, — я разворачиваюсь к ней на носочках, к которым прилипли пыль и крошки, — почему он тебя уволил? Что ты ему сказала, что он решил больше с тобой не иметь никаких дел?
— Сказала, что люблю его, — Валерия всхлипывает и воет в грязный пол, — и то, что готова уйти от мужа.
— А чего тогда мужа защищала, когда Евгений ему дал в нос? — задумчиво кусаю губы, глядя на уродливые граффити.
— Так это ты там была?! — Валерия орет на меня. — Точно! Ты! Ах ты, шлюха премерзкая! Пока у меня рушилась жизнь, ты с Женей вовсю развлекалась?
Дергается на полу и кричит что-то нечленораздельное. Я, как психолог, придерживаюсь мнения, что человеку важно прокричаться в момент кризиса и пережить нервный срыв с молчаливым слушателем. И я думаю, что Валерия вопит в мой адрес оскорбления и проклятия даже не из-за Евгения, а из-за того, что она сейчас шагает в новую и одинокую жизнь и ей страшно.
— С хрена ли ты там стоишь вся такая важная? — устало хрипит она и предпринимает попытки подползти ко мне.
— Ты же в отпуск собиралась, — спокойно и умиротворенно говорю я, — к горячим испанским парням на пару недель.
— Передумала!
— Испугалась?
Зыркает на меня и клацает зубами. Хмыкаю и подхожу к ней:
— Ах ты маленькая трусишка.
А затем шагаю к сумке, что валяется у двери рядом с грязными баллончиками краски. Беспардонно достаю портмоне и проверяю его на наличие платежных карточек.
— Что ты делаешь?
— А вот и паспорт, — вытаскиваю из внутреннего кармашка документ в розовой обложке.
Возвращаюсь к окну и под крики Валерии ищу сначала билеты в Барселону, а затем отели. Недорогие, но приличные.
— Воровка! У меня визы нет!
— Тогда полетишь в Турцию, сучка, — кусаю ноготь на среднем пальце. — Турки тоже ничего.
И через десять минут новых поисков покупаю билеты на самолет в Анталию и бронирую симпатичный номер в стареньком отеле с цветущими фиалками на балконе и с видом на море на имя Валерии. — И тебе урок на будущее, не хранить больше десяти тысяч рублей на карте. Нет, не больше пяти.
Транзакция успешно завершается и опять шлепаю босыми ногами мимо затихшей Валерии.
— Самолет завтра в шесть утра. Подтверждение о брони в отеле у тебя на личной почте, — возвращаю портмоне и паспорт в сумку. — Тебя ждет увлекательный месяц.
— Месяц?! — от рева Валерии трясутся стены. — Ты в своем уме?!
— Да, — я с улыбкой шагаю к ней и сажусь на корточки. — Кстати, бизнес-классом полетишь. Ты в своем уме столько денег хранить на карте? Мне и на отель приличный хватило.
— Аля, — шепчет Валерия и вся трясется, — ты с ума сошла. Я же не успею вещи собрать.
Я развязываю ее, и она в панике достает телефон. Проверяет почту, ищет контакты авиакомпании, вероятно, чтобы сделать отказ, но так и не звонит никуда. Смотрит на стену, исписанную ругательствами и укоризненно шепчет:
— Из тебя бы получился отвратительный психолог.
— Да. Я уже почти все забыла, чему нас учили. И я тут не как психолог сижу рядом, а как подруга.
— И хреновая из тебя подруга, — Валерия встает и встряхивает волосами, смеривая меня презрительным взглядом. — Хорошая подруга поехала бы к туркам со мной.
— Я зареклась иметь дело с мужиками, — встаю и слабо улыбаюсь. — Я с одним по глупости связалась, а он никак не отстанет.
— Хватит тут хвастаться, — Валерия кривит губы. — Истрадалась вся, бедняжка! Противно смотреть.
— Да пошла ты, — окидываю ее усталым взором. — Ты тоже так себе мученица.
— От меня муж ушел! — возмущенно взвизгивает Валерия. — К маме!
— Да ты ему рога наставила до потолка, — тычу ей указательным пальцем в грудь. — Я вот свободная и имею полное право на потрахушки с боссом. А ты нет. Ты клятву давала, поэтому шуруй к туркам и нового мужа ищи. Да нормального, чтобы тебя, шлюха, в бараний рог скрутил, и чтобы мог нос сломать твоему любовнику, если вздумаешь опять налево сходить.
— Да что ты понимаешь, — Валерия отмахивается от меня и выбегает, подхватив сумку и громко хлопнув дверью. — Стерва. Еще подругой назвалась.
Я опять стою у окна и пытаюсь распутать жалюзи, чтобы вернуть их на крючки. Я зря, что ли, задерживалась на работе и мастера караулила? Мне очень жалко своего времени.
— Аля.
— Ты мне лучше помоги, — я сердито оглядываюсь на Евгения, который стоит мрачным изваянием в дверях. — Стул неси.
— Завтра мастера…
— Стул неси, — в тихой ярости повторяю я.
Евгений стоит несколько секунд, глядя мне в глаза, и выходит в приемную, из которой возвращается со стулом. Молча ставит у окна и взбирается на него. Крепления на многих полосах жалюзи сломаны, но Евгений под моим строгим надзором все же вещает уцелевшие и ничего не говорит.
— А теперь я домой, — оглядываю десять кривых полос жалюзи, что в случайном порядке висят на креплениях, и шагаю прочь, подняв с пола босоножки.
— Может, поговорим?
— Поговорим, если мне не повезло и я от тебя залетела, Жень, — я утомленно оглядываюсь. — А сейчас я не хочу тебя слушать. Я возвращаюсь в роль секретарши, а то шлюха из меня так себе. Мне не нравится.
Спрыгивает со стула и скрещивает руки на груди:
— Какая же ты шлюха.
— Ах да, я забыла, у тебя-то до меня было куча настоящих и матерых шлюх. Да, мне до их уровня далековато, но эта цель меня не прельщает. Спокойной ночи. И дай мне уйти.
В приемной я обуваюсь и неторопливо покидаю офис. В лифте зеваю и приваливаюсь к стене. Почему я не выбрала влюбиться в какого-нибудь скромного программиста? С ним бы было намного проще.
Глава 32
В наушниках поют птички и журчит вода, и я пытаюсь очистить перед сном мозг от плохих и деструктивных мыслей, но злость душит удавкой и не дает уснуть. Скольких женщин и девушек Евгений соблазнил и оставил ни с чем? Я понимаю, он ничего не обещал Валерии, но ведь и ей тоже заливал о минутах любви, когда просто натягивал по самые яйца.
Вырвав наушники, встаю и иду на кухню выпить водички, а там сидит нахальный Евгений. Спокойный такой с вытянутыми ногами под столом. Мари вжимается в угол у холодильника и едва слышно сипит:
— Он пришел и не уходит.
— Ты зачем его впустила? — в ярости шепчу я, замерев на пороге маленькой кухни.
— Так он ломился в дверь! Ты не слышала?
Евгений невозмутимо чешет бровь и молчит.
— Уходи, — сипло шепчу я ему.
— Да, уходи, — тихо соглашается Мари.
— Ты уйдешь, — Евгений смотрит на нее исподлобья и выкладывает на стол пачку долларов.
— Да щас, разбежалась, — Мари кривится. — Я в полицию позвоню.
— У нее научилась? — Евгений кивает на меня и лезет во другой карман.
Выкладывает вторую пачку денег:
— Пять минут и чтобы тебя здесь не было, — он щурится на бледную Мари.
— Нахер пошел, — неуверенно отечает она.
— Ладно, куколка, — Евгений швыряет третью пачку долларов на стол. — Две минуты и чтобы духу твоего здесь не было.
Мари бросает на меня извиняющийся взгляд, хватает деньги и вылетает из кухни, прижав к груди пачки долларов:
— Прости, Аля.
— Какого хрена… — я обескураженно смотрю ей вслед, а затем перевожу взгляд на Евгения. — Уходи.
— Нет, — тот холодно ухмыляется.
— Тогда я уйду.
Я разворачиваюсь на пятках, но Евгений хватает меня за запястье и рывком усаживает на табурет.
— Села! — глухо рычит, он нависая надо мной скалой. — Не зли меня, Аля.
Сердце сжимается от укола страха перед разъяренным гостем, с лица которого слетела маска беззаботности и надменности и обнажила лик зверя. Да, злобного и агрессивного зверя, от которого посмела сбежать маленькая пушистая зайка.
