нападения вряд ли можно представить.
Абулшер и Имхет явно нервничали, они то и дело посматривали по
сторонам. Свои ружья они держали в руках наготове. Беспокойство людей
передалось и лошадям, они тревожно дергали головами и закусывали удила.
Быстро стемнело, продвигаться дальше было нельзя.
Абулшер остановился и слез с коня. Среди окрестных скал он отыскал небольшую
пещеру. Подозвав своих спутников, он сказал, что здесь они расположатся на
ночь. Разводить костер было опасно, они пожевали холодного мяса и расстелили
одеяла. Имхет и Абулшер решили, что один из них будет бодрствовать. Абулшер
взял ружье и заявил, что первую половину ночи караулить будет он. Эвелин
забилась в тесный угол и быстро заснула.
Ей показалось, что кто-то выстрелил из ружья прямо над ее ухом. Открыв
глаза, Эвелин увидела огни факелов. Перед пещерой стояла целая банда
вооруженных людей, не менее десятка фигур в длинных бурках. Они держали
обоих братьев под прицелами своих ружей и сейчас связывали им руки и ноги.
К ней тоже подошли двое воинов и быстро опутали ее тело веревками.
Всех троих закинули, как тюки, на лошадей и повезли. Остаток ночи они
продвигались по ущелью. Впереди ехал вожак, все его распоряжения мгновенно
исполнялись. Когда стало светать, он остановил коня и дал команду завязать
пленникам глаза. Эвелин не успела рассмотреть ни одного лица -- все они были
замотаны башлыками.
Лежа поперек седла с тугой повязкой на глазах, Эвелин умирала от страха. Куда
их везут? Откуда взялись эти люди? Кто они? А вдруг они узнают, что она --
женщина? Неужели Абулшер, который сторожил вход в пещеру, заснул и не
заметил, как к ним подкрались?
Путь был долгим. Они покинули ущелье и начали трудный утомительный подъем.
Лошади часто оступались и испуганно ржали. Сердитые голоса подгоняли их.
Несколько раз Эвелин слышала ружейные выстрелы -- то ли это подавали сигналы,
то ли кто-то стрелял, заметив поблизости на склоне дикую горную козу.
Но вот лошади остановились. Эвелин почувствовала, что ее снимают с седла. Ее
взяли за руки и за ноги и понесли. Прислонили к чему-то твердому и привязали.
Потом сняли с глаз повязку. Эвелин огляделась. Она сидела у большого дерева,
одиноко росшего у края каменной площадки, с трех сторон зажатой горами.
Абулшера и Имхета привязали тут же. Глаза обоих налились кровью, их душила
бессильная ярость. Схватившие их люди удалялись, уводя с собой лошадей. Они,
по-видимому, были уверены, что пленники никуда не денутся.
Эвелин обратилась к братьям:
-- Где мы? Что это за люди? Пуштуны? Почему они напали на нас?
Оба молчали. Наконец Абулшер отозвался:
-- Это джелилы. У нас с ними особые счеты...
-- А почему они уходят?
-- Здесь совсем рядом их кишлак. Но они вернутся... Еще неизвестно,
что с нами будет... Надо надеяться на Аллаха.
Эвелин хотелось поговорить с Абулшером еще, это бы успокоило ее. Но она
поняла, что едва ли он будет отвечать на ее вопросы. Имхет сидел с закрытыми
глазами, к нему тоже не имело смысла обращаться. Ничего не оставалось делать,
как ждать...
* * *
Ждать пришлось недолго. Послышались возбужденные голоса, люди возвращались из
кишлака. Теперь их было больше -- к банде, захватившей их в пещере,
присоединилось еще человек тридцать. Примерно в ста шагах от пленников
навалили кучу хвороста, вскоре там запылал огромный костер. Джелилы принесли
с собой несколько бараньих туш и принялись разделывать их. О пленниках,
казалось, забыли.
Эвелин уже давно хотелось по малой нужде. Сколько могла, она сдерживалась,
потом сказала об этом Абулшеру. Тот крикнул в сторону костра, от сидевших там
отделился молодой парень в меховой безрукавке. Он достал из-за пояса
кинжал, подошел к пленникам и развязал Эвелин. Крикнул, чтобы побыстрее, а
сам от нечего делать, срезал с дерева сук и начал его обстругивать.
Эвелин отошла и присела, в полной уверенности, что на нее не обращают внимания.
Оказалось, однако, что парень разглядел ее главный половой признак...
Он не удержался от изумленного восклицания:
-- Бисмиллах, да у него нет зеба!
Он схватил Эвелин за шиворот и повалил на землю. Его руки забрались к
ней под рубаху и нащупали ленту, которой была спеленута грудь. Издав
торжествующий вопль, он подхватил Эвелин и поволок к костру.
Костер уже разгорелся, на вертелах жарились бараны, с туш стекали капли
расплавившегося жира. Сбоку пристроили котел для чая. Среди собравшихся не
было ни одной женщины, только мужчины -- от юнцов до седобородых старцев.
Играл оркестрик, состоящий из барабана, зурны и бубна. В ожидании пиршества
двое молодых черноусых джелилов исполняли перед костром воинственный танец,
один из них изображал охотника, другой -- хищного зверя. Побуждаемые ритмом
барабанного боя, в круг вступали все новые участники веселья. Танцующие
образовали две шеренги, одна наступала на другую, мужчины сходились стенка на
стенку, словно готовились к рукопашной схватке. В унисон с барабаном звучали
отрывистые гортанные выкрики. В неистовом темпе перебирая ногами, танцующие,
как по команде, выхватили кинжалы и зажали их в зубах...
Державший Эвелин джелил остановился и смотрел на пляску у костра.
Завороженная ритмом и зрелищем дикого танца, Эвелин даже забыла о том, что
сейчас она -- жалкая пленница. Ей показалось, что она сидит в театральном
зале и смотрит на сцену, на которой выступают волшебники, владеющие
искусством покорения зрителей. Она не заметила, как чернобородый рослый
джелил -- тот самый, который сегодня ночью возглавлял банду -- сделал
оркестру знак прервать игру. Музыка смолкла. Молодой джелил отпустил Эвелин
и приблизился к костру. Плясавшие мужчины окружили его. Тот поднял руку и
заговорил:
-- Братья, сегодня великий Аллах послал нам двойную удачу. Мы захватили много
денег, вы про это уже знаете. Но есть еще одно... Такого у нас никогда не
было. Аллах подарил нам гурию! Я сейчас покажу вам ее. Сядьте вокруг костра,
чтобы всем было видно.
Мужчины расселись и притихли. Парень взял Эвелин за руку и вывел в центр
круга. Его руки нырнули под ее рубашку и ловко размотали ткань. Потом он
встал за ее спину, подтолкнул вперед и вновь обратился к толпе:
-- Вы думаете, что это -- один из тхальцев, которых мы поймали ночью? Я сразу
