Всё, что она делает, сводит меня с ума.
— Ты близко? — спрашиваю я, потому что со мной это случится в любой момент. Я вот-вот кончу. Не хочется испортить для неё этот момент, но, проклятье, я сейчас взорвусь, в основании позвоночника уже начинает знакомо покалывать. — Скажи, что ты близко.
Люси яростно кивает, распахивая глаза и встречаясь со мной взглядом.
— Ты ощущаешься так хорошо.
Зажмуриваю глаза и трясу головой. Не могу смотреть на неё такую. Не когда она настолько безумно красива, что у меня сердце болит. Ненавижу, что придется расстаться с ней. Ненавижу, что у меня есть всего несколько часов с ней, прежде чем уеду и больше никогда не увижу её.
Но, может, это и к лучшему. То, что я к ней испытываю после такого недолгого знакомства — просто безумие. Так не должно быть. Я не должен влюбляться в девушку, с которой не могу быть. Насколько будет больно, когда мы не сможем больше видеть друг друга?
Чертовски больно — по крайней мере, для меня.
— О, боже. — Кажется, она сейчас кончит, увеличиваю темп, мои бёдра ударяются об её, пока я неистово тру клитор. Мои движения неуклюжие, я теряю всё своё мастерство в погоне за освобождением для нас обоих, и когда она, наконец, замирает подо мной, откинув голову назад и закрыв глаза, я знаю — она его достигла.
Наблюдаю, как она кончает, чувствую, как пульсирует её киска, выдаивая мой член, и вот оно. С дрожащим стоном, я тоже кончаю, вжимаясь в неё так глубоко, как только могу, пока оргазм выплескивается из меня.
Быть с ней, слушать её, наблюдать за ней, чувствовать её — всё это вырывается из меня. Падаю на неё сверху, сбивчиво дышу, моё тело всё ещё сотрясает случайная дрожь. Люси гладит руками вверх и вниз по моей спине успокаивающим движением и неспешно целует меня в шею.
Сильно зажмуриваюсь, жалея, что нельзя остановить время. Я не хочу, чтобы это кончалось.
Никогда.
Глава 15
Люси
Четыре недели спустя…
— Ты у себя? — отвечает мама вместо приветствия.
Я закатываю глаза и плюхаюсь спиной на кровать. Мой матрас новейшей модели, словно пушистое облако, а вот подушки — отстой. Они слишком твёрдые.
— И тебе тоже привет.
Мама раздражённо вздыхает. С момента, как я уехала из дома, она непрестанно звонила и писала — а прошло-то всего два дня. Я ценю её заботу. Правда. Но в тоже время схожу с ума. Мама чересчур опекающая. Я понимаю, ей нелегко расстаться со своей девочкой, но всё же считаю, что ей нужна независимость от меня. Она молода, и теперь, когда я уехала, она может выбираться из дома и делать всё, что душе угодно. Ей нет ещё и сорока, а она не была на свидании, уже не знаю, сколько времени.
Она, бесспорно, заслуживает жить дальше. Как и я. Думаю, пришло время нам обеим, наконец, попытаться сделать это.
— Прости, — говорю я тихо. — Да, у себя. Сегодня утром доставили кровать. Она такая удобная, и я купила очень мягкое постельное бельё с подходящим одеялом. Спасибо ещё раз. — Она купила матрас в новую квартиру, хотя я настаивала, что, переезжая, могу взять свой старый. Но мама сказала, что я заслуживаю что-то новое и отказалась даже слушать, когда я заявила, что мне ничего не нужно.
С годами я поняла, иногда лучше всего просто оставить всё как есть.
— Я рада, что тебе она нравится, — говорит мама. — Как твоя соседка? Ты много с ней общалась?
— Да, она очень милая, но я редко её вижу. Здесь с ней её парень, и прежде чем он должен будет уехать учиться, они проводят много времени вместе. — Другими словами, последние две ночи я слушала, чем они занимаются в её комнате, словно озабоченные дикие кошки. Вынужденная страдать и тосковать о том, чего у меня больше нет.
Скорее даже по кому-то, кого больше не будет рядом. И кто сказал, что я не могу найти в колледже другого парня, с которым бы захотела сношаться, как озабоченные дикие кошки?
И почему я продолжаю представлять себе озабоченных диких кошек? Кто ещё этим так занимается?
Хотя, как я и подозревала, что касается других мужчин, Гейб установил высокую планку. Другими словами, не могу перестать думать о нём. Как только он уехал, мы несколько раз переписывались, но последние две недели он не очень-то торопится ответить. Мне кажется, он пытается разорвать все связи, и я его прекрасно понимаю. Нет смысла продолжать общаться. Мы пошли каждый своей дорогой. Но в момент, когда я уехала из Санта-Барбары, почувствовала облегчение. Мне нужно было сбежать из того дома и от воспоминаний о нас с Гейбом.
Это было замечательное лето. Я заработала кучу денег просто ни за что, у меня теперь есть ещё одна подруга, и я потеряла девственность с самым сексуальным парнем во вселенной. Мне не из-за чего жаловаться.
Совершенно.
Довольно жалко, что приходится постоянно напоминать себе об этом.
— Хм-м, так она приводит парня в квартиру, где только вы вдвоём? Совершенно неуместно, — заявляет мама, вырывая меня из мыслей, заполненных Гейбом.
Я уже почти начинаю протестовать, но решаю не делать этого. Такое ощущение, что она живёт в Средневековье. Мне кажется, мама просто ничего не может поделать с собой, поэтому настолько меня опекает, что иногда раздражает. Особенно, когда ты — двадцатиоднолетняя девушка, в полной мере способная позаботиться о себе, и неважно, есть в доме с двумя предположительно беззащитными девушками какой-то парень или нет.
— Всё нормально, мам. Они безумно любят друг друга, что в этом плохого?
— Плохо то, что одним опрометчивым решением он может разрушить её жизнь.
Маме не нужно напоминать мне, какое решение она имеет в виду.
— Не все выходят из дома, занимаются сексом и сразу же залетают.
— Я знаю. Как и ты, моя девочка. Ты — хорошая девочка. Ты не встречаешься с мальчиками и не позволяешь им прикасаться к тебе. — Она говорит это настолько довольно и уверенно, что я почти готова рассмеяться.
А ещё почти готова бросить трубку. Меня охватывает довольно сильное чувство вины. Если бы только она точно знала, сколько раз Гейб прикасался ко мне. Всевозможными способами. О беспрерывном сексе, который был у нас за те последние тридцать шесть часов или около того, пока мы были вместе. После нашей страстной ночи мои бёдра болели ещё несколько дней. Он воспользовался мной наилучшим образом.
И я наслаждалась каждой минутой.
— Послушай, я устала. — И для убедительности издаю долгий протяжный зевок. — Мне пора идти. Нужно хорошенько выспаться. Занятия начинаются завтра с утра.
— Ты волнуешься?
Холодный ком страха в животе напоминает о моём точном состоянии.
— Мне страшно.
— Не бойся. Ты будешь потрясающей. Уверена, у тебя, как всегда, всё получится. Ты — такая умная девочка, дорогая моя. Просто будь внимательна на занятиях и слушай всё, что там говорят, — советует она мне.
Снова чуть не закатываю глаза, но сдерживаюсь.
— Люблю тебя, мам.
— Я тоже люблю тебя, сладкая. Будь осторожна и позвони мне завтра! Расскажешь, как всё прошло.
Я обещаю ей и заканчиваю разговор как раз в тот момент, когда слышу, как открывается входная дверь. Высунув голову за дверь моей спальни, тихонько выглядываю, прежде чем выйти в коридор. Я не слышу низкий мужской голос парня моей новой соседки Джины, поэтому полагаю, она одна.
Когда вижу её, свернувшуюся калачиком на диване, который она привезла с собой при переезде, и заплаканную, следую врожденным инстинктам и иду к ней, и нежно обнимаю.
— Ты в порядке?
Она трясёт головой, задевая густыми каштановыми волосами моё лицо. Джина — высокая, статная и красивая девушка. И, кажется, у неё есть деньги — по крайней мере, больше, чем у меня — и, судя по тому, что я видела за очень короткое время, что мы живём вместе, она носит потрясные одежду и обувь, у неё есть цепочка с золотым кулоном в виде слова «любовь». На протяжении всего обучения в колледже знакомишься с новыми и совершенно разными людьми.
