В ее сердце было столько любви, но она не любила ничего, связанного с бизнесом, — она считала, что это портит людей; что, когда в дело вмешиваются деньги, это отнимает у них ценности и мораль.
Неужели я превратился в человека, которого она презирала?
При этой мысли меня охватывает чувство вины. Но я беру себя в руки и рассказываю Леоре более реалистичную историю, которую мы можем использовать.
— Мы начали общаться полгода назад. Я случайно нашел тебя в социальных сетях, подумал, что ты красивая, и «залез в твои сообщения». Мы начали общаться каждый день, шутить и делиться тем, чем никогда не делились ни с кем, и в процессе постепенно влюбились друг в друга. Во время моей командировки в Нью-Йорк три месяца назад мы наконец встретились. Мы сразу поняли, что хотим быть вместе. Когда ты знаешь — ты знаешь. Поэтому я отвел тебя на красивую крышу и сделал предложение под звездным небом. Ты согласилась, и теперь ты здесь. Мы оба решили не устраивать пышную свадьбу, но Антуан удивил нас небольшим праздником.
На ее лице появилось разочарованное выражение. Игривый блеск, который был раньше, кажется, исчез.
— Хорошо. — Она смотрит на меня вопросительно. Как будто она почувствовала во мне изменения и хочет знать, почему. — Лукас, ты…
Мой телефон звонит, прерывая ее. Я смотрю на телефон и вижу, что звонят от входной двери.
— Похоже, наша пицца уже здесь. — Я быстро оправдываюсь.
Передавая деньги, я чувствую облегчение от того, что меня прервали.
— Пиццу привезли. — Говорю я, ставя ее на журнальный столик. — Голодна?
Леора улыбается, и ее большие зеленые глаза загораются, когда она кивает.
— Умираю с голоду.
Я иду за бутылкой вина.
— Белое или красное?
— Белое, пожалуйста.
Я выбираю Chapoutier Roussanne и несу его к столу с двумя бокалами.
Мы поглощаем пиццу, и по мере того, как мы едим, прежнее напряжение рассеивается, и разговор между нами течет легко.
Я узнаю, что Леора не любит морепродукты и черный кофе, она предпочитает капучино, и что у нее своеобразная одержимость фильмом под названием «Mamma Mia».
Когда она узнала, что я понятия не имею, о чем она говорит, ее лицо озарилось энтузиазмом, и она начала оживленно описывать фильм и то, что мы должны посмотреть его вместе.
Слушать, как она рассказывает об этом с такой страстью, было странно, и я почувствовал, что втягиваюсь в ее волнение.
Честно говоря, фильм звучит неплохо.
Когда разговор затихает, она поворачивается ко мне, ее глаза пытаются скрыть опасение.
— Лукас, могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— Ты узнал меня, когда я подошла к тебе в клубе?
Ее вопрос застал меня врасплох.
— Нет, не узнал. — Отвечаю я, стараясь говорить непринужденно, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко от того, что я действительно сначала узнал ее.
Я вспомнил ее, как только увидел. Как я мог забыть такое лицо, как у нее?
Я вижу, как она опускает плечи и переводит взгляд на тарелку, стоящую у нее на коленях, и тень разочарования проступает на ее лице.
Черт, неправильный ответ.
— О.
Она молчит несколько секунд, кажется, погрузившись в глубокую задумчивость.
Когда она поднимает на меня глаза, ее брови нахмурены, а позвоночник напряжен, как будто она набирается храбрости.
— Тогда почему ты вел себя как полный придурок?
В ее голосе звучит гнев, а в зеленых глазах горит огонь.
Я?
Придурок?
Ладно, давайте вернемся назад.
— Ты бросила в меня бокал. — Отвечаю я.
— Потому что ты был груб!
Ее голос слегка повышается, и девушка, которая несколько минут назад выглядела грустной, теперь сменяется враждебной.
— Ты бросаешь бокал в каждого, кто тебе грубит? Или только в парней, выбранных для твоих «миссий», Леора? Так ты поступаешь, когда не получаешь своего?
— Прости?
— Я подслушал, как ты и твои маленькие друзья разговаривали. Ты подошла ко мне только для того, чтобы выполнить задание и использовать меня.
Я говорю совершенно искренне, и мои слова повисают в воздухе.
Люди использовали меня и раньше, когда я был моложе, — либо за деньги, либо для того, чтобы сделать скачок в карьере.
Потом они бросали меня, как горящую спичку.
Я привык к такому поведению и не позволю ему повториться.
Ее удивление очевидно, и я внутренне улыбаюсь.
Лукас, один.
Леора — ноль.
На мое замечание ее глаза темнеют и становятся почти такими же, как мои.
Она встает, стиснув зубы и сжав руки в кулаки.
— Я использовала тебя? — Огрызается она, указывая на меня пальцем. — Это «пари» было для того, чтобы я обрела уверенность в себе, поговорив с мужчиной после того, как мой бывший изменил мне.
Ее бывший изменил ей? Внезапно я вспоминаю подслушанный разговор о некоем Джоне, которого я считал придурком, и, похоже, я был прав.
Я чувствую, как сжимается моя челюсть.
Ее глаза вспыхивают.
Если бы взгляды могли убивать, я бы сгорел на месте.
Я пытаюсь снять напряжение, чтобы мы могли все обсудить.
— Леора, откуда мне было знать о…
— Оставь это. — Прерывает она, ее голос прорезает напряжение. — Это не оправдывает твое поведение.
В комнате воцаряется тишина, тяжелая от невысказанных слов, и в этот момент я не знаю, как именно реагировать.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ЛЕОРА
— Я понимаю, что ты расстроена. Может быть, я поступил не совсем правильно, но не могла бы ты посмотреть на это и с моей точки зрения? — Говорит он с легким спокойствием в тоне.
Я не хотела использовать его. Я просто хотела поговорить с ним.
— Лукас, — твердо говорю я, — ты не имел права думать обо мне самое плохое и обращаться со мной так, как ты это сделал. Я этого не заслужила. — Он выглядит ошеломленным, но я продолжаю, мой голос непоколебим. — Я подошла к тебе в клубе, потому что хотела поговорить с тобой, а не потому что мне что-то от тебя нужно. У меня есть свои деньги. Я могу сама о себе позаботиться, и ты мне не нужен. Но ты даже не дал мне шанса объяснить, прежде чем делать выводы.
Его брови поднимаются, и он делает шаг ко мне, возвышаясь надо мной.
Внезапно вся моя бравада исчезает, и нервы берут верх.
Пальцы покалывает, живот сводит, я пытаюсь стоять на своем, но из-за его внушительного присутствия я чувствую себя такой маленькой.
Его глаза фиксируются на моих.
— И ты не считаешь, что твое поведение было неправильным?
Мое тело непроизвольно напрягается от его противостояния.
Всплеск адреналина проносится по моим венам, заставляя сердце бешено колотиться и вызывая едва уловимый дискомфорт.
Я знаю, что была не права, но какая-то упрямая часть меня жаждет, чтобы он первым признал свою неправоту и принес извинения, которые успокоили бы боль от нашей недавней стычки.
Легким движением он поднимает руку и указательным пальцем убирает прядь волос, упавшую мне на лицо.
— Разве ты не собираешься извиниться?
Я стараюсь говорить спокойно, но получается шепот.
Лукас опускает голову, так что мы оказываемся лицом к лицу, и в воздухе повисает напряженная тишина.
Его взгляд фиксируется на моем, и на мгновение мир словно замирает.
Его глаза такие темные, почти черные, но в правом глазу есть золотистое пятнышко — пленительная аномалия, которая притягивает меня.
Его губы изгибаются в тонкой, загадочной улыбке, и он наклоняется чуть ближе, заставляя меня затаить дыхание. Мое сердце бешено колотится, пока я пытаюсь сохранить самообладание.
— Сегодня мы это не решим. Будь готова завтра в десять. Мы едем к Аmmo.
Тепло его дыхания посылает дразнящую дрожь по моему позвоночнику.
Не говоря больше ни слова, он выпрямляется, поворачивается ко мне спиной и уходит из гостиной.
Я остаюсь сидеть на месте, охваченная вихрем противоречивых эмоций.
