Тихо выхожу из спальни и прикрываю за собой дверь. Только на кухне набираю номер Роберта. Тот отвечает далеко не сразу - понятное дело, время позднее.
- Что там у тебя? - устало спрашивает он. - Только виделись же.
- Обстоятельства изменились, - мрачно отвечаю, глядя на тихо падающий снег за окном. - Надо кое-кого проучить и заставить заплатить по счетам.
- 28 Лена -
Утро выдается тяжелым. В висках неприятно тянет, и, открыв глаза, я не сразу понимаю, где я. Требуется пара минут, чтобы вспомнить вчерашний вечер, и как именно он закончился.
Резко поднимаюсь и оглядываюсь по сторонам - я и правда в спальне Армана.
Растерянно смотрю на постель - но, кажется, кроме меня здесь никто не спал.
Ну, конечно. Арман же вчера вынудил меня рассказать про тот случай, и, наверное, теперь ему просто противно находиться рядом.
Горечь разливается в груди. Чего-то такого я и ожидала. Ну, и пусть. Может, хоть теперь оставит меня в покое, и тогда я смогу снова забыть весь этот комар. Смогу почувствовать хотя бы иллюзию своей нормальности.
Выхожу из спальни и прислушиваюсь - становится стыдно, что я заснула в комнате Нечаева, позабыв про дочь. Все-таки дерьмовая из меня вышла мать. Сколько я ни стараюсь, постоянно получается какая-то ерунда.
Возле гостиной торможу и стараюсь осторожно открыть дверь, чтобы не разбудить дочку. Но замираю на пороге, ошарашенная увиденным - Арман спит на диване. Рядом с ним развалилась Надюша.
И вроде бы ладно - ну, уснул мужик, бывает. Вот только Нечаев развернут лицом к нашей принцессе, еще и лежит так, чтобы она не подкатилась к краю, а в ногах он накидал подушек, чтобы обезопасить Надюшу.
И снова я почти плачу. Закрываю рот ладонью, чтобы не выдать ни звука. Такая трогательная картина, что я вот-вот просто разревусь. Отец и дочь. Рядом. Вместе.
Глядя на них, я вдруг с ужасом понимаю, что мне там нет места. Что с момента, как узнал про Надю, Арман делает для нее столько, сколько я не смогла и за два года.
Ну, и кто из нас плохой родитель?
Поддавшись порыву, беру один из пледов и, подойдя к дивану, накрываю их обоих. К счастью, ни Арман, ни дочка не просыпаются, а я так же тихо выхожу из комнаты.
Мне бы радоваться, что Нечаев так трепетно отнесся к ребенку. Но во мне сидит страх, что я потеряю свою малышку. Не думаю, что он заберет ее, но я привыкла, что нас двое. Люба всегда была третьим элементом - необходимым, но при этом костылем. И я бесконечно ценила те минуты, что проводила с Надей вдвоем.
Теперь же в нашем маленьком мирке снова появился третий элемент. Однако в этом случае он не лишний, не подпорка.
Он - родитель. И прав у него не меньше. Как бы я ни хотела оставить дочку себе, я не имею права лишать ее отца. Особенно учитывая, что пока Нечаев демонстрирует искреннюю заботу и внимание. То, чего у моего отца ко мне не было никогда.
Еще довольно рано, но от нечего делать я занимаюсь завтраком. Эта попытка занять себя помогает немного разложить мысли по полочкам.
Признаться, страшно смотреть Арману в глаза после вчерашнего. Я смутно помню, что было - лишь отдельные образы. Как боялась к нему идти, как рассказала правду, скрыв при этом позорные подробности про восстановление девственности.
Мне кажется, что это было бы окончательным падением. Хотя какая разница теперь?
Я успеваю даже выпить кофе, когда на пороге кухни появляется Арман с Надей на руках.
Это настолько неожиданно, что я так и застываю с чашкой в руках. Во-первых, раньше дочь к нему отказывалась идти на руки, и я ждала, что когда она проснется, то услышу плач. Даже была морально готова к этому.
Но ничего подобного!
Во-вторых, Нечаев с утра выглядит так по-домашнему, что я поневоле вспоминаю, каким он был, когда жил у меня в той съемной комнате после ранения.
- Доброе утро, - говорит он. Голос хрипловатый сразу после сна. - Мы проснулись.
- Ма! - радостно заявляет дочка и протягивает ко мне ручки.
Поставив чашку на стол, подхожу и забираю кроху.
На Армана стараюсь не смотреть. Первый шок прошел, и я понимаю, что мои страхи были оправданы - он нашел к ней подход. Как-то умудрился подружиться за такой короткий срок, и теперь в сердце малышки есть место и для него.
- Я завтрак приготовила, Надюш. Давай покушаем?
Она радостно кивает, морщит носик, когда усаживаю ее в стульчик для кормления.
А я чувствую, как у меня печет спину от взгляда Армана.
Я пытаюсь спрятаться за суетой, но внезапно чувствую прикосновение к руке и вздрагиваю.
- Лен, все нормально, - тихо говорит он.
Я упорно не смотрю на него, но это же Нечаев! Ему плевать на личные границы - разворачивает меня к себе и вынуждает поднять голову.
- Прости за все, что говорил раньше.
Пораженно смотрю на него. Он что, извинился?
- Ты не помнишь ничего, да? - с досадой спрашивает он. - Про вчера.
- Плохо, - неохотно сознаюсь. - Так, обрывки. Видимо, переволновалась.
Арман резко притягивает меня к себе, не оставляя ни шанса оттолкнуть его.
- Лен, я буду рядом. Ты больше не одна.
Это очень страшные слова. Потому что я безумно хочу в них поверить, и в этом их опасность.
Нельзя. Я уже поверила отцу, и он меня обманул. Доверилась Арману три года назад, и он тоже выбрал не меня. Пусть он сейчас расположен к дочери, заботится о ней и проявляет себя как порядочный мужчина, это ничего не значит.
Я помню, как он пытался затащить меня в постель, не слыша мои просьбы. Помню, как на него вешалась какая-то кошелка даже в день нашей, пусть и фиктивной, но свадьбы.
- Каша остынет, - тихо говорю и выворачиваюсь из его рук.
Напряжение, повисшее между нами, разбавляет лепет дочки. Она не чувствует, что снова надвигается гроза. Все мое внимание сосредоточено на ней, только бы не допустить очередного разговора с Арманом.
Хватит. Наговорились. Теперь лучше просто держать дистанцию.
- Я договорился с врачом, - говорит Нечаев, когда с едой мы заканчиваем. Сам он, кстати, кроме чашки кофе ничего не стал есть. - Проверим, что никаких серьезных ушибов нет, и зрение тоже посмотрим.
- Спасибо, - киваю в ответ. Это действительно стоит сделать, поэтому спорить и возмущаться не вижу смысла.
- Лен, ты…
- Не надо, - обрубаю его попытку. - Хватит, Арман. Давай сосредоточимся на дочери.
В принципе я готова и к тому, что он снова будет давить и сделает по-своему. Поэтому когда Нечаев отступает, даже слегка теряюсь. Надо же, неужели объявил перемирие?
Надю собираю достаточно быстро - она бодра, весела и, кажется, абсолютно счастлива. Насколько может быть счастлив ребенок в ее возрасте.
Машина сегодня у Армана другая, но тоже с детским креслом.
- А есть какие-то обследования или детская карта Нади? - спрашивает Нечаев, когда мы уже выезжаем с подземной парковки.
- Да, я взяла то, что есть. Но они по большей части неофициальные.
- Почему? - резко спрашивает он.
Мы встречаемся взглядами через зеркало заднего вида. И я тут же отворачиваюсь. Что мне сказать? Что я и здесь облажалась? Что надеялась таким образом перехитрить отца?
- Так вышло, - скупо отвечаю и бросаю взгляд на дочку - та с интересом смотрит в окно и вообще не проявляет интереса к нашему разговору. При этом она крепко держит ту самую любимую куклу.
Клиника, в которую мы приезжаем - лучшая в нашем городе. Чего-то такого я и ждала от Армана. Я и сама ее рассматривала изначально, но потом поняла, что если отец узнает о проблемах со здоровьем у Нади, то получит в руки еще один козырь.
Здесь хорошие специалисты по любому профилю.
Выбравшись из машины, дочка изъявляет желание пойти ножками, и вот тут мое сердце буквально заходится в рыданиях - она идет со мной за ручку, но едва Нечаев равняется с нами, как протягивает вторую ему.
Арман, подмигнув Наде, берет ее маленькую ладошку в свою. А у меня в горле встает ком.
