Глаза людей перескакивают с кукол на видеоэкран. И снова на видео к куклам.
Теперь съёмка происходит через окно. Кто-то сидит за столом, печатает или... движения рук ритмичны и интенсивны. На экране компьютера появляется размытое изображение. О, Боже, это офис Логана? Я прикрываю рот, желая, чтобы сцена изменилась, и игнорирую мастурбирующую куклу на потолке. Картина меняется. Это крупный план того, как Кейси ест что-то…
О, Боже, это же Деррик... О, Боже. Все смотрят в потолок и, конечно же, одна кукла падает на другую.
Декан Аскот делает шаг вперед:
— Полагаю, мы видели достаточно…
Вздохи обрывают его, когда сцена заполняется совершенно ясным изображением кровати, покрытой шёлковыми подушками и двумя людьми... парой…
О, Боже, кажется, меня сейчас вырвет.
— Ава, это не...? — Уоррен смотрит недоверчиво.
Чёрная мантия. Под ней ничего нет. Логан подо мной…
У меня кружится голова. Снова спаривание черепах. А потом снимок Доктора Т., целующего Мадлен Хэйр. Какого черта?
На снимке Логан сидит за рулём белого «Астона», а я забираюсь на пассажирское сиденье. Я не могу смотреть в сторону Доктора Т. Следующий — Джонатан, без рубашки, в окружении Дженни и Лоры в реквизитной комнате театра. А потом снова мы с Логаном на пике восторга. И тогда всё, что мы видели, уже повторяется в быстром движении, как удар африканского барабана поднимается в крещендо, и потолок корчится от кукол. Все смотрят друг на друга или встают, чтобы уйти, потрясённые и возмущённые, некоторые с разинутыми ртами или качающимися головами.
Декан Аскотт пытается протолкнуться к проектору, чтобы выключить его, но изображения продолжают появляться, и у меня кружится голова от смущения и ярости, я смотрю по сторонам, пытаясь найти Логана, но ловлю взгляд Доктора Т., и он выглядит таким потрясённым и разочарованным, а моя мама и Кэролайн смотрят на меня, ошеломлённые.
Я вижу, как Руби кричит на Джонатана, а Дженни пытается защитить его, Ронни в слезах, а Оуэн уходит прочь от него. Деррик и Кейси стоят в стороне от монитора, выглядя довольно самодовольными и гордыми. Я поднимаю глаза, понимая, что они, вероятно, разместили камеры повсюду, чтобы запечатлеть хаос, который только что создали.
Внезапно изображение становится тёмным, будто отключили свет. Барабанный бой смолкает, и куклы перестают двигаться. Толпа медленно оседает. Десятки людей оборачиваются и смотрят на меня, включая декана Аскотта. Уоррен, который неподвижно стоял рядом со мной, пока разворачивалось безумие, теперь обнимает меня за плечи и выводит из галереи. Он практически должен держать меня, поскольку мои ноги слабые.
На выходе вижу у стены отсоединённые шнуры, рядом с тем местом, где только что стоял Логан. Сейчас его нигде нет.
Глава 23
Уоррен ведёт меня обратно в мою комнату в общежитии, но дверь заперта, а я оставила свою сумочку с телефоном в галерее.
Он говорит мне, что вернётся за ней и уладит всё с нашими матерями, а ещё, чтобы я не волновалась, и это в то время, когда я пытаюсь сказать «извини», «спасибо» и «как это случилось?». Понимаю ли я, что всё это время рыдала, что щёки мокрые от слёз, а горло саднит от рыданий?
Уоррен в последний раз крепко обнимает меня и говорит, что скоро вернётся, но я не хочу отпускать его. Хочу вернуться к старой истории нашего возможного будущего. И цепляюсь за него. В тот момент, которым меньше всего горжусь, я пытаюсь прижаться губами к его губам. Он отстраняется и гладит меня по волосам.
— Не надо, — мягко говорит он.
Я повторяю «прости» снова и снова. Чувствую себя безумной. Что только что произошло? Как Деррик и Кейси могли так поступить? Как я могла быть такой глупой? Откуда мне было знать?
А теперь об этом знают все! И не просто знают. Они видели это своими собственными глазами. Своими глазами... Во мне кипит ненависть к Деррику и Кейси, к их паразитическим попыткам создавать искусство. Кем они себя возомнили?! Как могли воспользоваться таким преимуществом?
Я сижу на выцветшем ковре пустого коридора общежития. Рыдаю, киплю и ищу во всём этом хоть какой-то смысл. Я вытираю сопли, которые текут из носа. Чувствую запах собственного пота и секса между ног. Интересно, что случилось с Логаном? Куда он ушел?
С трудом поднимаюсь на ноги. Спотыкаясь, иду по коридору и выхожу из общежития.
Я не могу ни позвонить ему, ни написать, потому что нет телефона. Поэтому иду к факультетским квартирам. Прохожу прямо через парадную дверь и поднимаюсь на лифте на этаж Логана. Стучу изо всех сил, но никто не отвечает.
Выхожу из квартиры и направляюсь в офис отделения английской литературы. Он будет там... ждать меня…
Его дверь открыта, но Логана нет. Я оглядываю стол, книги и кожаное кресло в поисках какого-нибудь знака или записки, или какого-нибудь доказательства того, что он был там и оставил мне след из хлебных крошек, чтобы найти его. Замечаю, его ноутбук исчез. И шляпа. Я осматриваю полки. Семейные фотографии исчезли.
Трубка его деда исчезла. И книга тоже.
Я падаю в кожаное кресло и плачу, но уже по другой причине.
***
Позже Руби находит меня в кабинете Логана в тот же вечер. Я заснула в кожаном кресле.
Шея одеревенела и болит. Глаза и горло саднит. У неё моя сумочка, которую, по её словам, передал ей Уоррен.
— Твоя мама и остальные остановились в гостинице, — говорит Руби, ведя меня обратно в мою комнату в общежитии. — Они хотят, чтобы я позвонила им и сказала, что с тобой всё в порядке.
— Это не так.
— Ты всё ещё дышишь, и пока этого достаточно.
— Он ушёл, Руби. Он бросил меня.
— У него должна быть причина. Это — шок для всех, не только для тебя. Я не могу поверить в ДиК. Вчера они всё испортили. Дин Аскотт конфисковал их видео.
От этого не становится легче. Особенно когда представляю, как декан и Доктор Т. просматривают улики.
— Они требуют свободы слова, права на художественное самовыражение и всё такое. Для парочки тихих чудаков они, несомненно, привлекают много внимания.
— Они всё это сделали нарочно. Собирали материалы. — Я выплёвываю это слово, к которому стремятся все художники.
— Уважайте и полагайтесь, когда жизнь становится сложной и запутанной. Списывайте всё на материал, — говорим мы все в знак признания того, что всё служит питанию художественного процесса. Но ДиК заходят слишком далеко. Они на самом деле искали и создавали ситуации, которые могли использовать для своего проекта. Но это было дешёвое шоу, и оно имело бы серьёзные последствия для меня и Логана.
— Рано или поздно всё пройдёт и об этом забудут, — говорит Руби, пытаясь меня подбодрить.
Но через какой ад мне придётся пройти?
И тут вспоминаю клип с Джонатаном.
— А как же ты, Руби? Джонатан?
Она вздыхает.
— Я кричала. Потом он кричал. Мы поговорили. Он сделал это после того, как услышал о Дейле.
— Я ничего не говорила, клянусь.
— Знаю. Мы решили попытаться оставить прошлое позади и начать всё заново после окончания. Он сказал мне, что подал заявление в Принстон на архитектуру. Я думаю, что смогу найти там вдохновение.
Среди собственных страданий чувствую слабую надежду для них.
Подоткнув мне одеяло, она добавляет:
— И я подумала, что Нью-Джерси будет ближе к тебе в Нью-Йорке.
Ощущаю, как на меня накатывает очередная волна отчаяния.
— Меня там может и не быть.
Она похлопывает меня по одеялу.
— Просто занимайся одним делом за раз, Ава. Завтра тебе придется встретиться с мамой и деканом, а пока просто отдохни.
Я пытаюсь, когда Руби уходит, но в голове рой сожалений.
Я обдумываю все свои разговоры с Логаном. Могли ли мы избежать всего этого? Может быть, если бы мы никогда не ходили на чердак ДиК. Может, если бы я не согласилась на его первый поцелуй... или если бы он вообще не стал преподавателем. Но не могу представить, что никогда не пережила бы все драгоценные моменты с ним. Картина сложилась бы совсем иначе. Я была бы другой.
