— И что же ты собираешься с этим делать?
— Ничего. Абсолютно ничего! Я в два раза старше его… Это немыслимо! Ты можешь себе представить, что обо мне будут говорить?
— Ну, возможно, будут говорить, что ты знаешь, как провести время, а потом, разве тебе не наплевать на все эти пересуды? А если хочешь знать мое мнение, то мне кажется, такой подход к жизни больше согласуется с той Алекс, что я знаю. А если уж тебя так сильно беспокоят разговоры, то будь осмотрительна.
— Ты с ума сошел. Да я ему в матери гожусь! И вообще, ни к чему хорошему это не приведет. В конечном счете он встретит кого-нибудь, а меня бросит. Столько всяких переживаний, и все ради чего?..
— А может быть, когда ты завоюешь его своим умом и обаянием, он как раз и захочет с тобой серьезных отношений.
— Эк тебя занесло, друг мой. Я знаю, как это бывает… Что ж, буду пока тихо сходить с ума, а потом все как-нибудь само пройдет…
— Не валяй дурака! Что ты боишься потерять?
— Может быть, мою репутацию?
— Какую? Репутацию женщины, которая проводит ночи в одиночестве, тщетно желая заполучить себе в постель какого-нибудь молодца?
Алекс с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Но почему же она этого не сделала? Может быть, из-за дурацкой улыбки, которая блуждала на его наглой физиономии? А может, он не так уж и неправ? И что ей в самом деле терять?
На следующее утро она не отводила взгляда от Себастьяна и одаривала его самыми завлекательными улыбками. Она решила некоторое время придерживаться этой тактики и посмотреть, будет ли благоприятная реакция. Одно дела воображать себе роман с почти мальчиком, и совсем другое — заставить его проглотить наживку.
Эта игра продолжалась недели две, но некоторые обещающие повороты все же были. Теперь он после каждого занятия подходил поговорить с ней. Их разговор обычно касался содержания лекции, но еще он сообщил ей и кое-что о себе. Теперь ей были известны его наклонности. Например, Аль Пачино был его идолом, а плавание — его страстью (отсюда и великолепное телосложение), но год назад он был вынужден оставить тренировки, потому что серьезно повредил ногу.
Так или иначе, но прогресс был налицо; хотя дела и продвигались черепашьим шагом, но все же продвигались. Однако вся эта ситуация еще сильнее увеличивала ее рассеянность, а сны ей снились все более невероятные. Ей снилось, что он каждый день ждет ее у нее дома, в одних только шортах, похотливо потягиваясь в ее постели. Но дело этим конечно не кончалось… Начинались ласки, каждая новая смелее предыдущей, потом он изгибал ее тело до таких положений, что доступны не всякому акробату. В каждом из этих снов Себастьян поднимал ее на головокружительные вершины блаженства, раскручивал ее на своем огромном члене, доставлял ей оргазм за оргазмом. Она просыпалась мокрая от пота. Ее начал сильно тревожить тот факт, что эти сны стали посещать ее не только по ночам. Ни с того, ни с сего в середине занятия Алекс, воспользовавшись каким-нибудь редким моментом, когда студенты целиком погружались в задание, представляла себе все новые и новые позы, в которые ей удавалось привести молодое тело любовника. По ночам в одиночестве она медленно мастурбировала, представляя себе в деталях, чем они могли бы заниматься в постели. Вот он застенчиво стоит в стороне и смотрит, как она ласкает себя, а потом, возбудившись до той же степени, что и она, присоединяется к ней…
Как-то утром, перекусив вместе с Дени, она вышла на улицу, чтобы разобрать контрольные работы и насладиться великолепным осенним днем (а если она понадобится студентам, то она здесь, неподалеку). Она села на скамейку в лучах солнца, попыталась было заняться делом, но вскоре обнаружила, что не может сосредоточиться ни на одном предложении. Закрыв глаза, она отдалась на волю своих мыслей. Прохладный ветерок, игравший ее волосами, внезапно превратился в мягкое дуновение — ветер на берегу, они с Себастьяном идут рука об руку. После нескольких жадных поцелуев, он повел ее к одному из огромных викторианских особняков, разбросанных вдоль береговой линии Новой Англии. Дом был великолепен — все розовое и голубое. Они занимались любовью в комнате с окном в потолке на гигантской медной кровати с расшитыми простынями под звуки огромных дождевых капель, стучавших по крыше. Он гладил ее своими руками, приподнимал, словно пушинку, потом проникал в нее, не отрывая от нее своих внимательных зеленых глаз, а затем переходил к ритмичным движениям — поначалу мягким, а потом становившимся все резче. В конце концов начиналась бешеная скачка, от которой массивная кровать сотрясалась на своих ножках в центре комнаты.
— Привет!
Алекс подпрыгнула, словно ее укололи. Волна адреналина прокатилась по ее телу, и сердце забилось с сумасшедшей частотой. Перед ней стоял предмет ее фантазий — он показался ей еще невероятнее, чем всегда.
— Привет!
— Позвольте присесть?
— Да, конечно… Что, занятия кончились?
— Да, до завтрашнего дня.
— Хорошо сейчас под открытым небом, правда?
Вдруг, словно на него внезапно снизошло вдохновение, он спросил:
— А вы катаетесь на велосипеде?
— Иногда. А что?
— Я знаю, у вас еще одно занятие. Но я подумал… — Его лицо восхитительно вспыхнуло, когда он неуверенно продолжил: — Если вы не против, мы бы попозже могли встретиться и прокатиться вдоль берега. Просто вдруг пришло в голову… Я все равно собираюсь прокатиться, но если вы составите мне компанию, то я подумал… так было бы веселее…
Алекс с удовольствием отметила, что он интересовался ее расписанием…
— Прекрасная мысль! Вот только я не в форме. Если вы обещаете не очень гнать…
— Я не собираюсь устраивать гонок!
Вот как просто все оказалось… Возможность, которой она с таким вожделением дожидалась несколько недель и уже отчаялась дождаться, подвернулась совершенно естественно. Простое приглашение. Простое согласие. Только и всего. Они встретились в четыре часа на мосту, который вел на заброшенный маленький островок в середине реки. Велосипедная дорожка, петлявшая по острову, протянулась километров на двадцать. Место было очаровательное и почти пустынное в это время дня. На острове было множество горок и деревьев, и некоторые листья уже отливали теплым осенним золотом. Они ехали бок о бок, неторопясь, чтобы можно болтать по-приятельски, и вдруг оказались в парке. Парк был хорош — так и приглашал провести здесь время на берегу реки. Когда они слезли со своих велосипедов, Себастьян, казалось, вдруг занервничал. Он явно хотел сказать что-то, и оттого чувствовал себя неловко.
— Алекс, я хотел спросить вас кое о чем. Я право не знаю, как начать, и надеюсь, что вы меня правильно поймете… Вот разве это в ваших правилах — делать такие вещи, как например, ездить со своими студентами на велосипеде?
