- Конечно, я смеюсь, - прошептал Этьен мне прямо в ухо, и еще больше, чем завораживающая хрипотца голоса меня волновало тяжелое мужское дыхание, опалявшее меня, заставлявшее подчиниться упоительному ритму. – Хочешь знать, что я с ней сделал? Положил руку ей на колено – и все, дальше не смог. Даже поцеловать не смог.
- Почему?.. – прошептала я, а в голове не осталось ни одной мысли. Он не смог даже поцеловать Дельфину. Не смог. И как же хотелось этому верить!
- Надо объяснять? – он подхватил меня под бедра и в два счета унес на диванчик, на котором я совсем недавно сидела, пикируясь в словесной баталии с Дельфиной. – Потому что я хочу только тебя...
Он уложил меня на диван, а сам встал рядом на колени. Мои юбки разлетелись веером, а потом горячие пальцы дотронулись меня, проскользнув в разрез на нижнем белье. Я испуганно сжала ноги, не пуская графа дальше, но он принялся целовать меня быстрыми поцелуями – шею, щеки, губы – утешая, успокаивая:
- Я не буду глубоко… не бойся… только поглажу здесь… и здесь…
И он гладил, и целовал так нежно, что это походило на просьбу о прощении. Я пыталась удержать стон наслаждения, но не смогла противиться долго.
- Стонешь? – обрадовался Этьен, и я, даже не открывая глаз, поняла, что он улыбается. – Это так приятно?
- Да… - выдохнула я, выгибаясь всем телом, чтобы впустить его в себя глубже, потому что всё во мне требовало этого проникновения.
- Потише, девочка! – тихо засмеялся он и отдернул руку так резко, что я не сдержала разочарованного возгласа. – Я ведь не железный! Будешь меня соблазнять, забуду о твоем враче.
- О каком враче? – я открыла глаза, видя его лицо против горящей лампы, как в тумане.
- Ни о каком, - пробормотал он, приникая ко мне в поцелуе, а рука его вернулась на прежнее место, продолжая дарить самое яркое и чистое наслаждение, что я когда-либо испытывала в жизни.
Все случилось по нарастающей – томление, огонь, жажда разливались по моему телу, снова и снова протекая волной от макушки до пяток, а потом как будто что-то взорвалось – ослепительной вспышкой, праздничным фейерверком, когда в черном ночном небе вспыхивают красные, оранжевые, желтые звезды, а потом стекают на землю разноцветным дождем.
Опускаясь с небес в гостиную на Принцесс-авеню, я медленно приходила в себя. Этьен легко поглаживал меня, нашептывая что-то…
Мне показалось, прошло очень много времени, пока я смогла понять, о чем он спрашивает:
- Тебе было хорошо? Скажи, хорошо?
- Мне было чудесно, - просто ответила я.
Он поцеловал меня в щеку, явно собираясь продолжать, но я отстранила его, уперевшись ладонью ему в грудь.
- Вы и правда жаловались ей на меня?
- Забудем это, - сказал он, наклоняясь, но я увернулась от его поцелуя.
- Этьен!
- Жаловался, - сказал он глухо.
- Это низко, – произнесла я, и восторг от телесного наслаждения, что я только что испытала, померк перед нахлынувшим разочарованием. – Как вы могли… жаловаться... И кому – женщине на женщину…
- Я тогда был зол, как черт. Но это меня не извиняет, конечно.
- Не извиняет, - подтвердила я.
- Но ты ведь меня простишь?
«За что прощать, если ты виноват не передо мной?» - так я могла бы ответить ему, но, разумеется, ничего подобного не сказала.
Мне страшно хотелось убрать прядку волос, которая упала ему на глаза, но я этого не сделала и толкнула графа в грудь еще раз, чтобы дал подняться.
Только сейчас я осознала, чем мы занимались прямо в гостиной… Когда слуги еще не спят…
Я покраснела до ушей, и Этьен заметил.
- В этом доме прислуга не шпионит за хозяевами, - сказал он. – Не смущайся. Хотя… смущайся. Тебе это очень идет.
Я поднялась, приводя в порядок одежду. Прическа рассыпалась, часть шпилек валялись на полу, несколько – на диванной подушке. Я собрала их, зажав в кулаке.
- Прости, - повторил Этьен, забирая шпильки из моей руки и целуя меня в ладонь. – Мне не надо было оставлять тебя с ней. Но я так хотел поскорее от нее избавиться…
- Вам не надо было сплетничать, как столетней мадам с рю Бас, - ответила я.
- Не надо было, - согласился он, удерживая мою руку.
- Что бы ни произошло между нами, - начала я горячо, - вы не имели права втягивать в наши отношения третьих лиц…
- Да что же ты меня мучаешь, - он швырнул мои шпильки обратно на пол, схватил меня на руки и куда-то понес.
Я обхватила его за шею, боясь даже пошевелиться:
- Куда вы меня несете?
- В спальню, куда еще.
- Этьен! - почти взвизгнула я.
- Не надо так кричать, не съем же я тебя, - он пнул двери моей комнаты, внес меня в спальню и уложил на постель, придавив к перине, потому что я сразу попыталась ускользнуть. – Обещаю тебе, - сказал он очень серьезно, и я сразу перестала трепыхаться под ним, - что третьих лиц в наших с тобой отношениях не будет. Никогда. И даже если ты обидишь меня… черт, даже если сильно обидишь! – он взял меня за подбородок, прочертив указательным пальцем контур моих губ, - обещаю, что не стану обсуждать тебя даже с Господом Богом на вечерней молитве.
Его слова произвели впечатление, но я не спешила сдаваться:
- Не припомню, чтобы вы хоть раз молились, господин граф…
- Значит, точно сдержу обещание, - он перевел взгляд на мои губы, а потом сказал, и голос его опять зазвучал приглушенно, хрипло: - Теперь я запру дверь изнутри, чтобы никто и ничто не потревожили твою стыдливость.
Прозвучало это почти угрожающе, но я не сделала ни единой попытки вырваться, только спросила:
- Зачем закрывать?
Этьен осторожно отпустил меня и подошел к двери, запирая замок.
- Потому что ужасно несправедливо, мадам, - сказал он возвращаясь и на ходу расстегивая пиджак, - что вы получили свою порцию наслаждения, а я не получил. И я требую полного удовлетворения.
Глава 18. Полночный разговор в постели
Глубоко вздохнув, лже-Розалин приподнялась на локте и смотрела, как граф де ла Мар приближается, избавляясь первым делом от пиджака.
Сегодня она выглядела, как германская фарфоровая статуэтка в модном платье Розалин, с волосами, уложенными в тугую прическу, но сейчас девушка нравилась Этьену гораздо больше – когда волосы ее лились свободно, а сама она дрожала, и щеки ее горели, как самые настоящие розы.
- И… как вы собираетесь восстановить справедливость? – спросила она, таким голосом, что Этьен сразу почувствовал, что в штанах стало тесно.
Собственно, тесно было и в гостиной, но сейчас его член готов был пробуравить ширинку.
- Это спрашиваете вы – моя жена? – он стащил рубашку через голову, не утруждая себя расстегиванием пуговиц, и принялся снимать туфли и расстегивать поясной ремень.
- Этьен, - сказала она предостерегающе, - врач запретил мне…
- Мы вспомнили о враче? – делано изумился он, снимая штаны – сразу верхние с нижними, и швыряя их комком под стул. – Там, в гостиной, мадам, у вас был провал в памяти, наверное? Потому что вы совсем позабыли о рекомендациях вашего врача.
Она опять покраснела – увидела его стоящий член, но глаза не отвела и быстро облизнула губы.
Только увидев этот язычок, можно было взорваться. Этьен чуть не умер, представив, что испытал бы, вздумай она так же быстро облизать его. Но согласится ли она на такое? В гостиной эта стыдливая роза едва не потеряла голову, и можно было воспользоваться ее слабостью, но игра увлекла Этьена. Завоевать это красивое, таинственное существо хотелось так же, как победить в ралли. Почувствовать снова, как она дрожит от наслаждения, когда он ее ласкает.
А как бы она задрожала, если бы позволила все, до конца…
Он на секунду остановился, замерев на расстоянии двух шагов от постели. Хотелось помотать головой, чтобы развеять дурман. Как бы то ни было, дамочка – сообщница Розалин. Можно было признаться и покаяться в обмане уже десятки раз, но его упорно продолжали кормить байкой о настоящей жене.
