Все, что происходило дальше, потонуло в безумном грохоте выстрелов. Эльф бросил меч и забрал у убитого охранника автомат. Мы куда-то бежали. Вперед по узким коридорам, залитым мертвенным синим светом. Вниз по гремящим металлическим лестницам. Через многочисленные двери, которые Агент распахивал ударом ноги или метким выстрелом.
Нас преследовали. По нам открыли огонь. Пули свистели в воздухе, с треском врезались в стены, в мебель, мимо которой мы бежали. В приступе паники я пригибала голову, зажимала уши руками, словно эти глупые телодвижения могли мне чем-то помочь. Агент закрывал меня. Каждую секунду, каждый миг заслонял собой. Находил для нас укрытие и отстреливался оттуда короткими автоматными очередями.
Наконец, спустя целую вечность грохочущего ада, мы оказались на самом нижнем этаже, у двери в лабораторию. Дверь напоминала сейфовую — толстый кусок металла, который ударом ноги точно не вышибить. Судя по замкам, отпиралась она с помощью системы распознавания лиц, голоса или чего-то в этом роде. Сквозь маленькое окошко из пуленепробиваемого стекла я видела, как за дверью суетится ученый, напуганный звуками боя. Выходить наружу он явно не собирался, а жаль. Кто-то должен впустить нас внутрь. Самостоятельно с биометрическим замком мы не справимся.
— Будь здесь, — бросил Агент, возвращаясь к лестнице.
— Эй, куда ты?
— Найди способ открыть дверь, а я… — на его губах мелькнула недобрая улыбка.
— Что ты?
— Зачищу базу.
От его зловещего тона, от того, как хищно сверкнули в полумраке серебристые глаза, по коже пробежала ледяная дрожь.
Щелкнув затвором автомата, Агент отправился навстречу нашим преследователям, а на меня возложил невыполнимую миссию — попасть в лабораторию, к вратам в Ильмар.
Как, интересно, я это сделаю? Почему Эль-Охтарон свято уверен, что я справлюсь с возложенной на меня задачей?
В отчаянии я снова припала к узкому окошку в двери и увидела, как ученый вздрогнул от треска автоматной очереди.
Его страх я почувствовала как свой собственный.
Эмпат.
Ты же эмпат, Алайна.
В стрессовых ситуациях у меня редко получалось в полной мере воспользоваться своим даром. Во время перестрелок, погони, или когда к моему виску был приставлен пистолет, я терялась, начинала паниковать. Но сейчас… Сейчас ничто не мешало мне сосредоточиться на деле. Разве что крики, доносящиеся сверху, и шум выстрелов. Но это мелочи. По-настоящему серьезной проблемой была дверь. Воздействовать на человека через какую-либо преграду всегда труднее.
Но ты ведь делала это, Алайна. Раньше. До плена. Помнишь? Во время переговоров с грабителями. Твой напарник Макс убалтывал их по телефону, а ты стояла на втором этаже офисного здания, расположенного через дорогу от банка, где преступники удерживали заложников. Сквозь две пары стеклопакетов смотрела на мужчину в маске. На его голову, которую видела в узкой прорези между створками жалюзи. На его руку, держащую пистолет у виска чернокожей женщины. И ты заставила его опустить ствол. Заставила поверить в ту успокаивающую чушь, что нес Макс. Притупила его бдительность, как притупила бдительность Хосса во время свидания.
Я могла сделать нечто подобное и сейчас: используя свой дар, уговорить ученого в лаборатории открыть мне дверь.
После плена и долгого перерыва в работе я время от времени замечала, что управлять собственными способностями стало сложнее. То, что когда-то давалось легко, теперь часто оборачивалось неудачей. И я нервничала. Боялась ошибиться, как с тем повстанцем в лесу.
Пытаясь навязать человеку нужную мне эмоцию, я чувствовала себя рыбаком, подсекающим жирного вертлявого осетра. Никакой опыт не давал гарантии, что леска не оборвется в самый неподходящий момент или другая внезапная неприятность не нарушит мои планы. Но единственный способ узнать, получится или нет, — попробовать.
Глубоко вздохнув, я припала к маленькому окошку — какая удача, что оно вообще здесь было! — и постучала в дверь. За грохотом, царящим вокруг, мужчина в лаборатории не услышал этот стук, и тогда я забарабанила в дверь громче, не рукой, а ногой. Но даже так мои манипуляции увенчались успехом только после того, как длинные автоматные очереди наверху ненадолго стихли. В момент этой короткой благословенной паузы ученый испуганно повернул ко мне голову. Прежде чем заговорить, я хотела установить зрительный контакт. Наши взгляды встретились, и я забросила первую удочку.
«Доверяй мне, — мысленно повторяла я, разворачивая свой дар. — Доверяй. Доверяй. Ты мне доверяешь».
А вслух произнесла другое.
— Пожалуйста, впустите меня! Тут какой-то ад. Мне страшно, — я пыталась выглядеть безобидной и паникующей. Обычной женщиной, попавшей в передрягу, оказавшейся не в том месте и не в то время. — Умоляю вас, мистер. Дайте мне спрятаться. Меня же убьют.
Я даже слезу пустила, но благодарить в этом надо было не мои посредственные актерские способности, а ужас перед очередным провалом. Если ученый мне не поверит, если не откроет дверь и мы с Агентом не доберемся до врат в Ильмар, страшно подумать, что будет дальше. Всю жизнь скрываться от Совета? Вздрагивать от каждого шороха? Бояться, что однажды на пороге нашего убежища возникнет тот, кому Агент не сможет сопротивляться? Кто-то, вписанный в его коды как неприкосновенное лицо. Я не хотела такой судьбы!
— Умоляю, мистер! Здесь стреляют. Пожалуйста, дайте мне спрятаться.
«Доверяй, доверяй».
— Я ваша новая уборщица. Только сегодня устроилась, а тут началось…
К счастью, окошко было маленькое, и мужчина в лаборатории мог видеть только мое лицо и частично — шею. Серый комбинезон — стандартная одежда тренеров и кураторов на базе — не слишком походил на униформу поломойки.
Ученый колебался. Сделал шаг в мою сторону и застыл, хмурясь с подозрением.
«Доверяй».
Я всхлипнула. От адреналина меня трясло так, что даже не надо было притворяться, изображая ужас и панику.
— Мистер, пожалуйста. Впустите. У вас безопасно.
Влажный палец соскользнул с кнопки, которую я все это время удерживала: общаться через толстую бронированную дверь можно было только с помощью микрофона и динамика.
Когда я вернула палец на кнопку и снова посмотрела в окошко, то увидела, что мужчина идет к двери.
— О, спасибо, мистер. Спасибо! Да хранят вас боги. Только, умоляю, быстрее.
Поймав взгляд ученого, я старалась больше не разрывать зрительный контакт. В школе эмпатов нас учили по возможности смотреть жертве в глаза. Считалось, что при таком подходе результаты будут лучше. И я смотрела, боясь даже моргать. Даже шевелиться. Кажется, я и дыхание задержала.
Только бы не сорвался с крючка! Только бы что-то не пошло не так!
Ученый приблизился к окошку. Через стекло я увидела, как он наклонил голову, вероятно, потянувшись к замкам.
Выстрелы наконец прекратились. В коридоре повисла мертвая, зловещая тишина, и в этой тишине я отчетливо услышала лязг ступеней металлической лестницы, по которой кто-то спускался. Горло сдавило спазмом. Я резко обернулась и с облегчением заметила Агента, отчего-то замершего на нижнем пролете. Опустившись на колено, он достал из кармана какую-то вещь и попытался закрепить ее под сетчатой ступенькой.
«Бомба!» — догадалась я. Взрывное устройство размером с зажигалку, полученное от Мелинды перед побегом.
Установив смертельную малышку там, где ее трудно обнаружить, Эль повернул голову в сторону двери. Его палец замер на кнопке включения таймера.
Прислушиваясь, Агент внимательно следил за круглым табло над окошком. Как только раздался щелчок опирающихся замков и цвет табло сменился с красного на зеленый, эльф нажал на кнопку. И пошел обратный отсчет. До взрыва оставалось ровно тридцать минут. Тридцать минут на то, чтобы открыть портал в Ильмар и навсегда убраться с этой базы, из этого мира.
На пороге возник ученый.
— Заходи быстрее, — пробормотал он, а потом побледнел, затрясся, его глаза расширились в ужасе — на лестнице мужчина заметил Агента.
