— Егор! — позвала, но ответом была только тишина в номере и тиканье настенных часов, которые показывали двадцать минут одиннадцатого.
Ого, вот это я здорова дрыхнуть — было первой мыслью и тут же резануло воспоминанием, заставляя резко сесть.
“Как насчёт завтра пересечься тут же в десять?”
Ветров же так Вере сказал? А сейчас начало одиннадцатого и его нет, значит он там, с ней, как они и договаривались.
Мигом кинуло в жар, потом в холод и живот скрутило, затошнило.
— А ну прекрати! — приказала себе, схватившись за виски, потому что голова вдруг тоже страшно заболела.
У меня нет права так реагировать, нельзя себе такое позволять. Во-первых, потому что смотри выше — у нас не те отношения и никто, в том числе и я, об изменении их статуса не заговаривал. А во-вторых, потому что … ну, блин, после того, как и сколько между нами с Егором было не побежит же он сходу… Это будет просто завтрак старых друзей в кафе с кучей народу вокруг. Ага, друзей. С привилегиями.
Я сама не заметила, как смоталась в удобства, умылась и распотрошила свою сумку, подыскивая одежду поприличнее и полегче. Но чего там искать, если кроме джинсов, футболок и пары свитеров больше пока ничем не разжилась.
Неожиданно в дверь постучали, очень так требовательно, как будто не сомневались, что должны открыть обязательно. Я со свитером в руках отперла и внутрь буквально вломился здоровенный парень, вынудив меня отпрыгнуть и встать в оборонительную стойку. Незванный гость зыркнул вправо-влево, буквально сканируя всю обстановку в номере, и я с изумлением поняла, что он четко исполняет сценарий работы личного тельника при вхождении в потенциально опасное помещение.
— Хорош, девку мне напугаешь! — послышался властный мужской голос и номер вошел еще один мужчина, на этот раз постарше. — Все, свободен!
Телохранитель послушно попятился и закрыл дверь, оставляя меня с незнакомцем наедине.
— Вы кто и почему врываетесь? — опомнившись, возмутилась я, но мужчина меня проигнорировал.
Лет шестьдесят, с обильной сединой, особенно на висках, рост около ста восьмидесяти, кожа смугловатая, нос с горбинкой. Одет явно очень дорого, на пальцах несколько массивных перстней, а к лицу как будто прилипло выражение брезгливого превосходства. Он окинул беглым взглядом стол, с остатками нашего ужина, развороченную постель и только после этого посмотрел на меня. Стало неприятно, потому что он рассматривал цепко, беспардонно, как будто я была еще одним предметом местного интерьера, который бесцеремонно ощупывают и оценивают.
— Я к вам обращаюсь! Вы кто и заче…
— Молчи и слушай. — отрывисто приказал мужчина тоном человека привыкшего к мгновенному подчинению. — Обращаться можешь — Андрей Муратович, но твое дело молчать и кивать. Ты, смотрю, свежая и здоровьем, похоже, не обижена. В кои-то веки сын мой не очередную потасканную шваль повалять решил. Надолго это, само собой, не затянется, так что действовать тебе, буренка глазастая, нужно оперативно, если и дальше хочешь жить в шоколаде.
— Что? — опешила я, а мужчина вынул из кармана толстую пачку купюр и протянул мне. — Да что происходит вообще?!
— Значит так, ты конечно не фонтан, но выбирать особенно не из чего, да и обтешешься со временем, с баблом это у бабья быстро происходит. На сыне я крест уже поставил, эта шалава конченная Верка ему мозги промыла начисто, общаться он со мной категорически не желает, да и толку то с него такого. Знал бы заранее о таком, не просто бы выгнал прошмандовку, а сразу закопал бы. Но теперь что уже. Так вот, мне нужен наследник, вечно же я жить не буду. А Егору смысл что-то оставлять — все же в какую-нибудь п*зду очередную и спустит.
— А я-то тут при чем? — спросила, пятясь и не собираясь брать у него ничего.
— Ну он же тебя сейчас трахает, так что дурой не будь, лови момент. Егор жеребец еще тот, ноги у тебя, небось, не часто вместе сходятся, так что проблем с залетом быть не должно.
— Да вы в своем ли…
— Заткнись и глаза на меня не выкатывай! Я тебе реальный шанс в жизни предлагаю. Залетишь и родишь мне от Егора ребенка — будешь обеспечена выше крыши, работать в жизни не придется. А если вообще будешь умненькой и послушной — возьму к себе жить. Особой воли не дам, но мать родная всегда лучше за ребенком посмотрит, чем чужие люди за деньги, если конечно не такая истеричка долбанутая она, как Егорова была.
Уровень моего офигея достиг максимума и я уже за голову схватилась, не желая и дальше слушать подобный бред.
— Вы соображаете, что предлагаете? Это же вообще… не по-людски!
— Вот только корчить тут из себя не надо целку непродажную. Все вы одинаковы, ради крепкого х*я и бабок душу продадите. Бери аванс, буренка, считай билет в рай ни за что выхватила. Мамке с папкой скажи спасибо за то, что одарили сиськами не с гулькин нос, рожей смазливой, да станком рабочим таким. Делов-то — и дальше ноги перед сыном моим раздвигать. Знаю я, что он ни на кого из вас без гондонов не залазит, но на то они и резинки, чтобы рваться. Проколи иголкой или что там бабы ради нужных залетов делают. Короче, жизни сладкой хочешь — думай. Иначе, как и остальные его подстилки, просто пользованной дыркой и останешься, когда он опять, как и всегда, к Верке переметнется.
— Да ничего я не хочу! Уходите немедленно! А насчет Веры… Вы его отец, ваша ответственность, что такая женщина совратила вашего сына, совсем ещё мальчишку, и настолько извратила его взгляды на жизнь. Куда вы смотрели?
— Ты охренела, буренка колхозная, мне тут предъявы какие-то кидать? — зарычал мужчина и пошел на меня, но я отступать не собиралась и недвусмысленно снова встала в боевую стойку, давая понять, что не испытываю ни трепета перед его наглостью, ни уважения к возрасту. Пошел он! — Язык прикуси! Кто ты такая, чтобы со мной так борзо разговаривать? Место свое знай!
— А вы кто такой, чтобы мне его указывать? Хамское быдло, которое относиться к людям, как к скоту или вещам! Наследника вам? Да если меня и угораздит забеременеть от Егора, то я вас и близко к ребенку не подпущу. Вы же просто чудовище какое-то!
— Да кто бы тебя спрашивал. Короче, мне похрен на твои тут красивые позы. — он презрительно кривясь вытащил из кармана визитку и швырнул ее на стол вместе с пачкой денег. — Бабы должны быть в позах, в которых их пользовать удобно мужику, а рот только под х*й пошире открывать. Если не совсем тупая, то найдешь способ зацепить, пока Егору еще интересна в качестве насадки на член и ко мне придешь. Но учти — я все проверять буду и мне какой-нибудь левый выбл*док не нуж…
— Вон! — взревела я так, как сроду не делала и ткнула в сторону двери.
Дверь тут же распахнулась и заглянул давешний тельник.
— Андрей Муратович, все в поря…
— Пошел на хрен! — рыкнул на него отец Егора и тот тут же исчез.
— Ну-ну, поори еще мне. — огрызнулся мерзкий визитер уже на меня, но к двери пошел. — Думаешь своими глазками коровьими сына моего приворожишь и он тебе жизнь достойную обеспечит? Дура ты тупая, значит. Знаешь хоть, где он прямо сейчас? А я знаю. В номере, с Веркой, он ведь все свои мозги в ее п*зде оставил. Тебе такую змею ушлую, как она ничем не одолеть. Так что, думай, пока время есть.
Меня трясло. Самым натуральным образом, как лихорадке. И тошнило, как если бы пришлось есть нечто отвратительное. Заметалась по номеру, схватила обувь и тут же уронила. Куда я пойду? В кафе, чтобы убедиться, что Ветров там? А если нет? Что, по всем этажам стану метаться и в двери ломиться? По какому праву? Я Егору не жена законная и даже не девушка официальная, а просто…
Снова передернуло от всех мерзких слов, сказанных уродом-отцом Егора. Пользованная дырка… Насадка на член…
Нет! У нас не так все! И Ветров не стал бы… с Верой… Не знаю почему уверена, но душой чувствую — не стал бы. Сейчас он вернется, войдет с улыбкой в дверь, позовет меня на прогулку по набережной, как обещал и у нас снова будет наше волшебство, а все пачкающее его дерьмо отвалиться, исчезнет.
