— Ты всегда такая упрямая? — спрашивает он с лёгкой улыбкой.
— А это имеет значение? — отвечаю вопросом на вопрос, стараясь не поддаться на его обаяние.
Он не отвечает, просто протягивает мне следующий кусочек. Покорно открываю рот. В этот момент я понимаю, как необычно это всё для меня. Макс никогда так не заботился. Это я старалась проявлять заботу и делать его жизнь удобнее. А здесь всё наоборот. Марк кормит меня, будто это самая естественная вещь на свете для него.
Внутри всё трепещет. Я пытаюсь подавить это чувство, говоря себе, что всё это — часть его игры. Он делает это, чтобы отомстить Максу, Римме, родителям. Он просто хочет, чтобы его брат сошёл с ума от ревности. Но когда его пальцы едва касаются моего подбородка, поднимая его, чтобы я посмотрела ему в глаза, все мои доводы рушатся.
Тону в его темных глазах, потому что мне безумно приятно получать заботу, внимание, нежность. Я понимаю, что просто обманываю себя. Но тело и душа не слушают доводы разума и тянутся к этому красивому, холодному мужчине.
— Ты слишком настоящая для нашей семьи, — шепчет Марк, разглядывая меня и сводя с ума низкой хрипотцой в голосе. — Ты не должна была попасть в нее. Это ошибка.
— Ошибка. — усмехаюсь, согласно кивая, и уворачиваясь от очередной порции. — Давай ты поедешь к жене и будешь кормить ее.
— Если это ревность, — Марк отставляет тарелку в сторону, — то я никогда не кормил Римму.
Хочу сказать, что мне плевать, но не успеваю ответить. Он наклоняется и касается моих губ мягким, требовательным поцелуем. Я замираю на мгновение, но затем внутри меня ломается стена, сдерживавшая ту стихию, которая уже давно искала выход. Я жадно отвечаю на его поцелуй, теряясь в этом моменте, захлебываясь в собственных эмоциях.
Да, я ревную! Ревную, потому что влюбилась, как последняя дура! И, сколько бы не сопротивлялась, хочу быть рядом. Даже если растопчет и выкинет, здесь и сейчас я улетаю в космос от его близости.
Сильные руки обхватывают меня за бедра, притягивая ближе, распахивая халат и жадно впиваясь пальцами в мою оголенную кожу. Я чувствую, как жар напряженного тела опаляет меня при соприкосновении.
— Марк… — пытаюсь прошептать я, внемля остаткам сознания, но он не даёт мне договорить.
Его поцелуи становятся глубже, настойчивее. Я испуганно прижимаюсь к нему, когда он подхватывает меня на руки, заставляя обвить ногами его талию. Всё происходит так быстро, что я не успеваю осознать, как мы снова оказываемся в спальне. Падаем на кровать. Марк нависает сверху, а его глаза сверкают диким, необузданным желанием.
Он разводит мои руки в стороны, вжимая их в матрас, и жадно разглядывает мое тело и грудь, отчего я покрываюсь мурашками, а соски напрягаются сами собой.
Я помню каждое его прикосновение ко мне. Его метки слишком будоражат воображение, чтобы не думать с предвкушением о том, что это все повторится.
Смотрю на него, не находя слов. Моё сердце стучит так громко, что кажется, он тоже может его слышать.
С испугом чувствую, как Марк отпускает мою руку для того, чтобы просто немного спустить штаны. Губы вмиг пересыхают от волнения. Облизываю их, закрывая глаза. Ноги непроизвольно начинают дрожать.
Глава 36
Марк
— Смотри мне в глаза, — хрипло рычу и Рита распахивает дрожащие ресницы. Вглядываюсь в ее голубые озера, покрытые пеленой желания. Ее штормит, но сейчас стыд и страх отошли на второй план. Сколько бы она ни пыталась убежать, от себя не убежишь.
Ты слишком горячая, Рита, и одному богу известно, как ты сохранила себя невинной до замужества. И после замужества.
— Смотри на меня, — повторяю, аккуратно прижимаясь бедрами к ее чертовски влажной промежности. Эта девочка как молодое шампанское — сносит голову на раз-два и мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы не ворваться в ее узенькое влагалище со всего размаху… Туда и язык-то с трудом помещается.
Игнорируя пока еще запретную щелочку, скольжу членом по слизистой, раскрывая набухшие губки. Дразню медленными, плавными толчками. Рита сильнее сжимает наши переплетенные пальцы и закатывает глаза, когда я упираюсь ей в клитор.
Горячие складочки сжимаются на моей головке и я стискиваю зубы, уже готовый кончить от одного только предвкушения ее оргазма. Эта девочка… очень красиво кончает.
— Рита, — шиплю сквозь зубы, и она с трудом разлепляет веки и снова смотрит на меня.
Отпускаю ее руки и по очереди закидываю ее ноги себе на пояс. Она обхватывает меня кольцом и я снова плавно толкаюсь, размазывая по члену и половым губам новую порцию смазки.
Девственница, текущая как порочная сучка — что может быть прекрасней?
— Марк, — шепчет она на выдохе и кусает губы, когда я начинаю двигать бедрами быстрее. Опускаюсь на локти, придавливаю ее к матрасу своей массой и врываюсь в приоткрытый рот.
Я так долго хотел ее, что теперь, когда уже близок к тому, чтобы совершить задуманное, оттягиваю момент, с мазохистким наслаждением кайфуя от того, что подыхаю нереализованного желания.
Я захотел ее с того самого момента, когда она упала мне в руки и я вдохнул непередаваемый аромат ее кожи и легких духов, когда увидел этот самый кристально-чистый взгляд невинного ангела. Райская пташка в окружении черных воронов.
Захотел не только физически. Захотел, чтобы она смотрела на меня так гораздо чаще. Потому что в моем мире этого просто нет.
Искренность. Это дороже денег и статуса.
Вышла бы за меня замуж Римма, если бы я не имел того или другого? Да нет, конечно же. И я прекрасно понимал это, когда женился. Но я не встречал других уже много лет.
Рита — первая за долгое время, в чьих глазах я увидел не заинтересованность в моих ресурсах и восхищение как человеком, имеющим влияние и власть, а заинтересованность МНОЙ.
Я искренне позавидовал брату, который пальца о палец не ударил, чтобы заполучить такое сокровище. И я безумно хотел доказать самому себе, что ошибаюсь, что она точно такая же, как все остальные женщины. Вместо этого, я лишь глубже увяз в бездне по имени Маргарита, несмотря на то, что до сих пор отрицаю это.
Потому что все те чувства, что вызывает во мне эта девчонка — непозволительная слабость.
То, как стоически этот ангел сносит все припадки моего братца, вызывает лишь одно единственное желание — защищать ее от всего, что происходит вокруг. Но, она ведь долго не принимала мою помощь. Лишь только, когда почти сломалась, перестала сопротивляться. И то… брыкается.
Возможно, если бы я сказал ей вслух все, что думаю и чувствую… Только я и сам себе не могу даже в мыслях признаться в том, что она для меня значит.
— Марк, — хрипло шепчет Рита мне в губы и ладонями немного отстраняет мое лицо, пристально смотрит в глаза, едва удерживая себя в реальности. Замедляюсь. — Я тебя люблю.
Рваный выдох вырывается из легких и меня передергивает от того, насколько мощная волна удовольствия пробегает по телу. Член взрывается спермой, заливая пульсирующий клитор и слизистую. Не отстраняюсь. Смотрю на нее.
Рита ахает, выгибаясь и вздрагивая. Ярко взрывается, царапая мне плечи и подталкивая мои бедра, чтобы быстрее снять напряжение, которое, наконец, вырвалось наружу.
Не могу налюбоваться ее оргазмом. Член, вместо того, чтобы упасть, снова наливается кровью, готовый к продолжению.
— Любишь? — выдыхаю, когда Рита немного успокаивается и снова поглаживаю ее нежную промежность, в этот раз пальцами. Сперма смешивается со смазкой и я с удовольствием размазываю ее по горячим губам, клитору, входу во влагалище.
На мой простой вопрос Рита смущенно краснеет и опускает глаза.
— Смотри на меня, — повторяю громче, и она сглатывает, снова смотрит мне в глаза. Вижу, как дрожат ее ресницы и она сдерживается, чтобы не отвернуться. — Ответь на вопрос.
— Да, — отзывается мое безумие сорвавшимся голосом.
Толкаюсь в нее пальцами. Резко, глубоко, так, что Рита вздрагивает и сжимается на них.
