— Это потому, что все кануло в небытие тройным убийством.
— Мы не знаем, кто сейчас в какой роли. — Он указал на список имен на доске. — У нас был тайный агент в криминальной семье Тоскани в течение десяти лет, снабжавший нас информацией, но он исчез около двух месяцев назад.
Вопросительные знаки принесли ей удовольствие. Ей нравились вопросительные знаки. И она не видела имени Луки нигде на доске. То, что Лука был итальянцем, имел друзей, которые называли его боссом, и верил в самосуд, не означало, что он был членом Мафии. В наше время она не должна делать обобщений о людях, основываясь на их этническом происхождении.
— Ты хочешь увидеть фотографии сейчас? — спросил Джефф.
— Гм. Нет, я не думаю, что смогу их переварить. — Габриэль с трудом сглотнула.
— Ну, если ты передумаешь насчет фотографий, обязательно посмотри их на пустой желудок. — Детектив рассмеялся. — Жертвы уже были в пустыне пару дней до того, как их обнаружил водитель грузовика в пятницу вечером.
— Итак… — во рту у нее пересохло. — Их убили во вторник?
В ночь, когда Лука кинул ее из-за «срочных дел».
— Плюс — минус день.
— Ты не очень хорошо выглядишь, Габи, — Джефф провел костяшками пальцев по ее щеке. — Они мертвы. Тебе больше не нужно беспокоиться о них.
Тебе не о чем беспокоиться.
Я сделаю для тебя все, что угодно.
Мы видим справедливость совершенно по-разному.
Ей нужно было увидеть Луку. Умышленная слепота действовала только до тех пор, пока не разбивались розовые очки.
* * *
— Я умираю здесь. Прямо на полу. Слышишь?
— Ма. Извини. — Лука застонал в трубку и жестом велел Майку снова постучать в дверь «Гламура». Маленького Рики никто не видел после его последнего визита к Джейсону, и Лука хотел проверить, не играет ли Джейсон в игры.
— Ты пропустил воскресную церковь и семейный ужин, — мать тяжело вздохнула. — Мои друзья, семья, даже священник, они подошли ко мне и спросили, не умер ли ты. Но теперь я слышу тебя, и знаю, что ты не умер. Просто у меня есть сын, который потерял уважение. Ты не молишься, не приходишь в церковь. Когда ты в последний раз исповедовался?
— Если бы я вошел в исповедальню, то пробыл бы там целый год. — Одними губами сказал Лука Майку, чтобы тот открыл замок. В среду утром никого не было поблизости, и он был слишком взвинчен, чтобы тратить время на то, чтобы ломать дверь. Его короткая стычка с Габриэллой возле «Ред 27» открыла ему глаза на то, что они подошли к так предполагаемой угрозе, между двумя совершенно разными и непримиримыми путями. Она была полицейским. Он был членом Мафии. Даже если не брать во внимание их запретные отношения, по сути они были по разные стороны закона.
И все же, когда он был с ней, ничего не имело значения. Она работала полицейским, но ее работа не определяла ее. В Габриэль было гораздо больше, чем значок, который она носила. Она обладала силой, мужеством и решимостью. Он был глубоко тронут тем, как яростно она защищала свою подругу. Она спасла Макса, заботилась о своей пожилой соседе и отложила в сторону свои собственные мечты, чтобы дать отцу хоть что-то, ради чего можно жить, и спасти другие семьи от страданий. Она была защитницей, как и он, и это исходило не от ее значка, а от сердца.
Лука никогда не думал о том, чтобы иметь отношения с какой-либо женщиной после Джины, и никогда не думал, что захочет чего-то намного больше, чем доказать, что он достоин доверия семьи Тоскани и восстановить честь семьи. Но он никогда не представлял на этом месте такую женщину, как Габриэль.
Как человек действий, у него не было слов, чтобы описать, что она сделала с ним, как глубоко она вошла в его сердце. Все, что он знал, это то, что риск быть отрезанным от банды — его друзей, его средств к существованию, культуры, которая определяла его жизнь — бледнел по сравнению с риском потерять ее.
— А где Паоло? — спросил Майк, вытаскивая пистолет.
— Я дал ему время успокоиться. — Он не знал почему Салли Джи заставил Паоло бежать, но он надеялся, что не спугнул парня навсегда. — Иди в кабинет Джейсона. Я буду там, когда закончу с мамой.
— Лука?
— Да, ма, извини. Я разговаривал с Майком. — Он прикрыл трубку ладонью, чтобы скрыть звук выстрела, а мать продолжала болтать о его душе, аде и прощении грехов. Но нет прощения человеку с окровавленными руками, даже если жизни, которые он отнял, были худшими из худших, жизни преступников, которые заслужили свой конец.
Может быть, именно поэтому Габриэль не связывалась с ним всю неделю. Может быть, она, наконец, поняла, кто он такой и что копы с Мафией не смешиваются.
— Я сказала, что Маттео скучал по тебе в воскресенье, — сказала мать по телефону, когда они отодвинули дверь. Майк прошел в кабинет Джейсона, а Лука запер дверь, чтобы никто на улице не увидел, что она открыта.
— Он был очень огорчен, не увидев своего папу, — продолжала она. — Ты должен проводить с ним больше времени.
Иисусе. Его мать знала, как нажать на его кнопки и включить счетчик вины. Но ведь она была католичкой, и чувство вины текло у нее в крови.
— Ма, я провел с ним всю субботу.
Чувство вины нахлынуло на него, когда он подумал о том, как взволнован был Маттео, увидев его, несмотря на то, что он опоздал на несколько часов, и как грустно ему было, когда Лука привез его домой раньше. В то время он говорил себе, что несколько часов ничего не изменят. Маттео нужно было научиться расти сильным и независимым. Ему нужно было остепениться со своей Нонной и перестать мечтать о том, чтобы у него был постоянный папа, который брал бы его на бейсбол, катание на велосипеде в парке или попинать мяч вместе с ним. У Луки никогда не было ничего подобного, и с ним ничего не случилось.
Теперь, он просто чувствовал себя дерьмовым папашей, каким и был на самом деле. И к этому добавлялось чувство вины и чертова тревога из-за тайны, которую он теперь скрывал от Нико и остальных членов семьи. (Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs ) Он должен просто уйти от Габриэль. Даже если бы ему удалось примирить полицию и Мафию и каким-то образом заставить Нико нарушить правила, он был бы плохим для нее, так же, каким он был плохим для Маттео, и так же для Джины. Он не был способен любить.
Джина начала принимать наркотики, потому что он не любил ее. Он не хотел того же для Габриэль.
Porca miseria (итал. — черт подери)! Он провел рукой по волосам. Он снова оказался на этих проклятых американских горках. Остаться или уйти?
— В пятницу вечером, — сказала она. — Тебе нужно заехать за Маттео в четыре.
— Я работаю, ма, по пятницам и субботам у нас самые напряженные вечера в ресторане.
— Значит, ты собираешься заботиться о других людях, но не о своем сыне? — ее голос стал громче, и ему пришлось отвести трубку подальше от уха. — Так вот как я тебя воспитала? Бросишь свою семью? Разве я бросила тебя, когда твой отец покинул нас? В пятницу мы с Джози делаем маникюр, а потом я пойду гулять с девочками. Ты нужен своему мальчику. Он хочет, чтобы его любили. Он хочет видеть своего отца.
— Хорошо, ма, — вздохнул Лука. Он был старшим капо Мафии. На него работала команда более чем из пятидесяти человек. В прошлом месяце он убил двух албанских торговцев наркотиками и бросил их в озеро. Каждую неделю он избивал парней, которые не платили по кредитам или пытались проникнуть на его территорию. Но он боялся своей матери.
— Не опаздывай, — предупредила она. — У Джози сегодня выходной. Ее муж играет в покер со своими друзьями.
Хотя Лука уважал свою мать, он часто отключался, когда она начинала говорить о своих друзьях, но что-то в Джози не дало ему покоя. — Это она вышла замуж за полицейского?
— Она сама была полицейским, — сказала мать. — В те времена, когда в полиции было не так уж много женщин. Ее муж Майло был капо в Нью-Йорке. Был большой скандал. Это была запретная любовь. Он чуть не умер за нее. Ты должен спросить ее об этом. То, как она рассказывает эту историю, так романтично.
