И если малолетки из группы Ката этого еще не понимали, то Алина-то должна была!
Знать по опыту, что вначале мужик реагирует нижней головой на женщину.
Некоторые путали эту реакцию с потребностью в сексе, когда встает на любую красивую юбку. Но Алина-то, с ее острым умом, должна понимать, что Кату стоит лишь свиснуть.
* * *
Алина
Я много слышала о клиниках Николая Семенова и только самое лучшее. Но сама ни разу в них не бывала. И, надо признать, меня впечатлило.
Большое белое здание окружали эффектные ледяные замки, отчего территория клиники напоминала царство Снежной королевы.
В дверях мерили температуру и, похоже, данные сразу сообщались на компьютер регистратуры. В просторном светлом холле, с мраморными полами, нас уже ждала целая команда. Врач и две медсестры с каталкой. Кат усмехнулся.
— Я еще не так плох, чтобы самому не дойти в смотровую! — выпалил, почему-то глядя на меня. Словно не хотел показаться слабым. Надо сказать, это меня впечатлило тоже. Мужчина, который не ноет, не жалуется и не ищет жалости, а, напротив, старается выглядеть защитником, опорой… С такими я по жизни сталкивалась только в романах.
— Меня зовут Федор Маркович Базоров, — представился пожилой врач, вполне еще себе спортивного вида с окладистой бородой. — Я заведующий терапевтическим отделением. Буду рад вас осмотреть.
Меня немного покоробило, что ради Ката вызвали аж заведующего отделением. Подумалось, что обычные пациенты вряд ли удостаиваются таких хлопот. Однако сам Вяземцев не просил о подобных вещах. Я слышала его разговор с Николаем Семеновым. Так что винить Ката пока было не в чем.
Да и, если верить слухам, которым я доверяла куда больше официальной информации и рекламы, плохих врачей Семенов не держал. Только лучших. И не по регалиям, а по количеству и сложности излеченных пациентов.
Все лучшие специалисты, которых вызывали в столицу для консультаций или манипуляций, так или иначе поступали в штат клиник Семенова. На часть ставки, на полную. Хоть как-то.
Пока мы ехали в лифте, Базоров трижды звонил по мобильнику.
— Вить, вышли своих архаровцев в десятую. У него фингал. Значит, надо проверить на травму головы.
— Николай Иванович. У нас пациент с небольшой гематомой на челюсти… Ага да. Мы в десятой смотровой.
— Соня? У нас пациент с травмой челюсти. Ну да… В десятой…
Вскоре в большой и светлой палате Ката окружила целая толпа врачей. Пока его возили на снимки, МРТ и еще какие-то исследования, я ждала в компании медсестер.
— Может хотите чаю или кофе? — первым делом предложила одна из них.
Вначале я отказалась. И еще некоторое время провела, листая какие-то журналы.
Медсестры поглядывали на меня с интересом. Определенно, Вяземцева они уже знали и явно любопытствовали — что это за дамочка с ним явилась. Любовница? Родственница? Виновница его драки?
О том, что Кат не женат, похоже, они уже были в курсе.
Когда мне снова предложили напитки, я все же согласилась. Просто стало любопытно — какой чай тут подают.
Спустя минуту мне принесли ароматный чайник с ягодным чаем, красивую фарфоровую чашку, как в детстве, у бабушки и блюдце с двумя кусочками тростникового сахара и двумя конфетками с фруктозой.
Я не особо люблю сладкое, а вот напиток оказался таким вкусным, что еще задолго до прихода Ката, чайник опустел.
Медсестра молча принесла другой, с ароматом бергамота.
Наконец, появился Вяземцев, вручил мне бумагу, где говорилось, что все у него нормально. Сотрясения нет, переломов нет, зубы целы. Отделался гематомами и синяками.
— Не стоило беспокоиться. Хотя мне было очень приятно, Алина.
Медсестры аж замерли от таких слов. Видимо, сами были не прочь услышать подобное от Вяземцева. Да и чего греха таить — какая женщина отказалась бы?
Я смутилась и пробормотала под нос.
— Зато теперь мы уверены, что вы сдадите мой экзамен хорошо. А то мало ли, после сотрясения, перепутаете Резерфорда с Фордом…
— Не беспокойтесь. Я даже модель ядра в виде кекса не побегу искать в столовой.
Я усмехнулась. Все-таки что-то он усвоил.
Что интересно — никто из нас уже не обращал внимания на медсестер. Я вдруг вспомнила какой-то старый детективный сериал, где говорилось, что людей в форме часто не замечают. Воспринимают как часть интерьера, пейзажа.
— Надеюсь, мое беспокойство не влетело вам в копеечку? — спросила я у Ката.
— Вот еще! Я ведь мог поехать в обычную бесплатную травматологию. Посидеть в очереди. Потолкаться с особо бойкими пенсионерками, которые ударами локтей в пах пробивают себе место внеочереди. Послушать ругань врачей. Наконец, попытаться закрыть туалет, у которого щеколда давно сломалась. Ну и — на посошок — посмотреть на модель рентгеновского аппарата, какие только в музеях увидишь.
Я усмехнулась. Конечно, толика снобизма в словах Ката звучала. Но он сказал это таким тоном — без высокомерия, скорее с некоторой досадой, что ругаться мне не хотелось. Да. Все верно. Травмпункты у нас такие. Врачи там очень даже неплохие. А вот все остальное… В точности как описал Кат. Что уж теперь. Из песни слов не выкинешь.
— Предлагаю отметить мое счастливое выздоровление! — радостно завершил свою тираду Кат.
И я почти готова была согласиться. Но маячивший впереди экзамен с группой Вяземцева все портил. Ну не могла я переступить через преподавательскую принципиальность и чистоплотность. Нельзя, нельзя никуда ходить со студентами, пока они еще твои студенты. Только в аудиторию и лабораторию. Никаких личных встреч, никаких подарков и никаких дружеских посиделок. Отвезти в клинику на осмотр — это да, это можно. В конце концов, нормальный преподаватель не отпустит студента побитым просто так, не удостоверившись, что с ним все хорошо. А остальное…
Я вздохнула и подняла глаза на Вяземцева.
Тот отмахнулся.
— Дайте угадаю? Перед экзаменом подобные неформальные посиделки со студентами — неэтичны?
Я кивнула. Добавить нечего. Он начал понимать меня.
Кат вздохнул — по-моему вполне искренне, даже расстроенно. Что меня не могло не порадовать. Хотя я и сама не понимала — почему. Но мысль о том, что мой отказ для Ката неприятен, вызвала море приятных эмоций. Я даже слабо улыбнулась.
— Ну да! Я ужасно нетерпеливый. Я скучаю по тебе, Алина. Когда не вижу на занятиях. Правда. Очень скучаю.
Он сказал это спокойно, и так душевно, что я подняла глаза на Вяземцева. И забыв, что вокруг медсестры, произнесла:
— Даю слово. После экзамена мы куда-нибудь сходим.
Он расплылся в довольной улыбке, и я поспешила добавить:
— Но это пока все, что я вам обещаю!
— Конечно, — выдохнул Вяземцев. — Но и я обещаю, что не отступлюсь. Мне уже некуда. Я об этом тебе… вам сказал.
Подал мне руку, и мы отправились на первый этаж, на выход.
Я почему-то знала, что Кат везет меня домой. Хотя мы об этом ни словом не обмолвились. Поэтому по дороге спрашивала про клинику Семенова. Вяземцев энергично и охотно удовлетворял мое неуемное любопытство.
— А простой человек может попасть туда?
— Да. Там есть квота для разных категорий граждан.
— И их тоже встречают в холле с коляской? Вот такой же толпой?
— Конечно.
— Ну, наверное, заведующий отделением в таком случае сам не выходит к пациентам?
— У них ротация — кто идет к следующему пациенту. Заведующие делают это также, как и все остальные. Так что тут как карта ляжет. Колька не держит заведующих, которые сами не принимают больных. У него все врачи должны работать с людьми.
— А правда, что все лучшие специалисты в разных областях медицины так или иначе сотрудничают с клиниками Семенова?
— Вроде да. Только на разных условиях и основе. Кто-то полностью переходит, а кто-то — и совмещает. Колька не скупится на оплату и обеспечивает медикам максимально комфортные условия.
За этими разговорами дорога прошла быстро. Мы приехали к моему забору и Кат вышел, отворил дверь. Я оперлась на поданную им руку. Слишком уж расквасился снег на улицах, не хотелось замочить ноги.
