Прежде чем уйти, я беру свой любимый аксессуар — сумку.
Сумок в шкафу не мало, и я выбираю сумку Saint Laurent Mini Cassandra, которая идеально подходит к моим туфлям.
Я надеваю солнцезащитные очки, но не успеваю выйти, как слышу тихий стук в дверь.
Открываю дверь, и передо мной предстает безупречно красивый мужчина в белой льняной рубашке и бежевых чиносах.
Лукас дополняет образ подходящими туфлями-лодочками, а очки Ray-Bans заправлены в воротник рубашки и излучают чувство утонченного стиля.
Он медленно окидывает меня взглядом, и в его глазах читается одобрение.
Однако тон его голоса отрывист.
— Давай покончим с этим бранчем.
— Кто-то проснулся не с той стороны кровати. — Бормочу я себе под нос.
— Прости?
Лукас вскидывает бровь, уловив мое недовольное замечание.
Я отвечаю фальшивой улыбкой, притворяясь невинной.
— О, ничего, муж.
Лукас кривит уголок рта от моего саркастического тона, но предпочитает не вступать в разговор. Небрежным жестом он направляется к лифту.
Пока мы ждем прибытия лифта, нагнетание тишины становится слишком сильным, и я не могу удержаться, чтобы не промолвить:
— Так что, весь оставшийся год будет таким же неловким?
Лукас смотрит на меня, и выражение его лица меняется на смущенное.
— Что, прости?
Поняв, что он ничего не понял, я продолжаю:
— Я спросила, собираешься ли ты и дальше молчать и говорить со мной только тогда, когда тебе нужно?
Он отвечает быстро, его тон резок:
— Я не собираюсь молчать.
— Нет, это так.
Лукас наблюдает за мной, в его чертах проглядывает раздражение.
— Если бы ты была внимательнее, то поняла бы, что не все зависит от тебя.
Слова повисают в воздухе, тяжестью оседая на моей груди. Я ничего не отвечаю, но смотрю на него, молча сомневаясь, прав ли он. Не эгоистка ли я?
Двери лифта с грохотом открываются, спасая нас. Мы заходим внутрь, и я, как всегда, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но это бессмысленно из-за того, что я могу умереть в этом лифте. Я не могу продолжить разговор, что еще больше усугубляет мое разочарование. Глупый страх лифта.
Я просто благодарна, что я не одна в лифте. Если он застрянет, нас хотя бы будет двое — мы сможем собраться с мыслями и придумать план. Да кого я обманываю, я бы на полу плакала.
Когда мы выходим из лифта в гараж, перед нами останавливается элегантная черная машина, и водитель выходит, чтобы открыть нам дверь.
— Ты не за рулем?
— Нет, мне нужно выпить пару стаканчиков, чтобы пережить этот бранч.
Мы забираемся внутрь и устраиваемся на кожаных сиденьях. Я стараюсь сесть как можно дальше от него, мне нужно пространство, но он следует за мной, выбирая место посередине и загоняя меня между дверью и собой.
— Ты мне сегодня очень не нравишься. — Шепчу я, чтобы водитель не услышал.
— Да? — Говорит он, его рука обвивает мою талию, притягивая меня ближе к себе, его губы касаются кончика моего уха. — Ты мне сегодня тоже не очень нравишься
Я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь, когда его дыхание щекочет мне ухо.
Я отталкиваю его, но он только хихикает в ответ.
Поездка в машине проходит в тишине, и я чувствую, как напряжение между нами растет с каждой минутой. Однако на этот раз в воздухе витает напряжение другого рода.
Я смотрю в окно, пытаясь отвлечься от неловкой ситуации. Несколько раз я ловила на себе его взгляд, хотя уверена, что он тоже замечал мои взгляды.
Пока я импульсивно не выкрикнула:
— Нам нужно безопасное слово.
Что, черт возьми, я говорю?
Лукас поворачивается ко мне с приподнятой бровью, выглядя заинтригованным моим внезапным предложением, и в его глазах мелькает веселье, прежде чем он снова принимает свой обычный строгий взгляд.
— Продолжай.
— Допустим, мы разговариваем с кем-то и вдруг не знаем, что сказать, мы используем безопасное слово, чтобы другой вскочил и спас ситуацию.
— Разве не очевидно было бы знать, куда прыгать?
Он прав. Если мы находимся рядом друг с другом, то, скорее всего, будем знать, что другой борется.
Я приостанавливаюсь на мгновение, размышляя.
— Хорошо, а если ты разговариваешь с кем-то другим, а ты мне нужен? Что тогда?
— Хорошо, у нас может быть безопасное слово, если оно тебе нужно. Что ты хочешь, чтобы это было? — С любопытством спросил он.
Ну, я еще не думала так далеко вперед. Я на мгновение задумываюсь, пытаясь придумать подходящее слово. Я хочу, чтобы это было что-то естественное и незаметное, например фрукт или что-то обычное.
После небольшой паузы я улыбаюсь, когда мне в голову приходит идея.
— Как насчет ананаса? — Небрежно предлагаю я.
Лукас смотрит на меня, нахмурив брови, и это выражение я интерпретирую как молчаливое «нет»
— Ладно, тогда как насчет океан? — Продолжаю я.
— Леора, мы живем на Французской Ривьере, и слово океан будет встречаться довольно часто.
Он говорит это таким тоном, что я чувствую себя совершенно нелепо, но, к моему ужасу, он прав.
— Тогда придумай сам, если ты такой умный. — Немного защищаясь, говорю я, скрещивая руки на груди.
— Как насчет кокоса?
Я наморщила нос, обдумывая его предложение.
— Тебе нравится кокос, но не нравится ананас?
Он молчит несколько тактов, погрузившись в раздумья, а я наблюдаю за ним.
Когда он сосредоточен, он наморщивает лоб, и между его бровями появляется маленькая морщинка.
Прежде чем я успеваю остановить себя, мои губы подрагивают. Он очарователен.
На его губах появляется знакомая ухмылка.
Он наблюдает за мной, явно довольный тем, что придумал.
— Может, тогда амаретто? — Предлагает он.
— Амаретто. — Соглашаюсь я, закатывая глаза.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ЛУКАС
— Амаретто.
Мы приехали в роскошное поместье Мишеля всего двадцать минут назад, а Леора уже выпила две «Мимозы» и использовала наше безопасное слово около пяти раз.
Каждый раз я стараюсь скрыть усмешку, потому что видеть ее в панике — одна из самых милых вещей, которые я когда-либо видел.
Даже милее, чем ее сморщивание носа, когда она не согласна с чем-то, что я сказал.
Это большая проблема, потому что я все еще злюсь из-за нашего спора и не могу продолжать думать, что она милая. Это бессмысленно.
Мне нужно помнить, что она раздражающая, громкая и упрямая.
Акцент на громкости и упрямстве.
Я не хотел вчера быть с ней резким, особенно после ее попытки протянуть оливковую ветвь, но наблюдение за ухудшением состояния моего дяди что-то сдвинуло во мне.
Все, чего я хотел, это побыть одному, но тут заговорила она, и ее мягкий осторожный голос заставил меня почувствовать себя виноватым.
Это было слишком.
Несмотря на раздражение, я не могу не отметить, как прекрасно Леора выглядит сегодня.
Ее волосы убраны вверх, демонстрируя изящную шею — ее тонкий изгиб так и просится, чтобы к нему прикоснулись, а платье, которое она надела, сидит на ней идеально.
На мгновение я забываю о нашем обмене словами и любуюсь ею издалека.
Когда она замечает мой взгляд, я быстро отвожу глаза. Я не могу позволить себе отвлечься на ее красоту. Я говорю себе, что должен держать дистанцию и не поддаваться эмоциям. То, как ее смех сплетается в мелодию, наполняя воздух теплом, — деталь, которой я не должен очаровываться, но необъяснимым образом я очарован.
Это всего лишь деловое партнерство. Мне нужно сосредоточиться на выполнении поставленной задачи и прожить этот день без лишних споров и отвлечений.
Но в глубине души я знаю, что это легче сказать, чем сделать. Что-то в огненном духе и непоколебимой решимости Леоры интригует меня, и, несмотря на наши разногласия, я не могу отрицать, что между нами есть химия.
Боже, все, что я хотел сделать, когда увидел ее сегодня утром, — это заткнуть ей рот.
