— А если там уже ждут? — Эва садится в машину, вытягивает длинные ноги, моргаю на них, потом перевожу взгляд на лобовуху. Не без труда, надо сказать. Ощущаю себя тупым спермотоксикозным подростком, которому для того, чтоб кончить, требуется только сиську показать. Я даже хуже, потому что мне и сиськи не надо. От одного только воспоминания уже прет. Пиздец, серьезный мужик… Был. Что с нами бабы делают?
— Будем решать проблемы по мере их поступления… — рассеянно завожусь, выкручиваю руль в направлении квартиры.
— Очень предусмотрительно, — фыркает Эва.
Зубастая какая! Ну ничего, твоим зубкам тоже найдется применение…
Стискиваю челюсть, усилием воли приказываю себе смотреть вперед, а не вправо. Терпение, Коняшка… Терпение… Права Мася, надо мне тренировать в себе это качество. А то вечно несет вперед, как тот паровоз… А потом только и остается, что реагировать на ситуацию, вместо ее предотвращения.
Рядом с квартирой — никого. В самой квартире — тоже никого. Отлично, блять!
Быстро хватаю технику, накопители, портативный модем, короче говоря, все, без чего современному журналисту не обойтись, и тяну любопытничающую Эвиту обратно к машине.
— А мы далеко? — интересуется она, уже пристегнувшись.
— Далеко, — киваю я. — В Рязанскую область.
— Ого! А зачем так далеко?
— А чтоб не нашли. Пока что.
— Пока “что”?
— Пока я буду решать твою проблему, Эвита.
Выруливаю в сторону МКАДа. Прямо навстречу мне во двор торжественно въезжает полицейская тачка. Чувствую, что по мою душу ребятки, и прямо хвалю себя за оперативность и предусмотрительность.
Теперь главное, за пределы столицы вырваться, а там уже все будет проще.
Домик моей подружки Маси, куда я везу свою добычу белобрысую, находится в таких ебенях, что только на медведях можно доехать. Ну и на тракторе, таком, как мой. У Маси, правда, еще круче вездеход был, наверно, даже стоит где-то… По-хорошему, взять бы его, номера другие, машина не самая новая… Невидимка.
Но времени на это нет, Масе звонить тоже не буду, иначе придется объяснять, какого хера мне понадобился ее курятник сейчас.
Правду говорить нельзя, потому что Мася тут же развернет спасательную операцию, а врать нет ни сил, ни желания.
Так что поживем там зайцами, ключи у меня имеются.
Ну и место само по себе такое… Хорошее.
Мася там со своими мужиками познакомилась и, как я понимаю, очень даже нехило провела время.
Логово любви, бля. Сакральное.
Может, и мне поможет?
Прикидываю по времени, как скоро наши неповоротливые стражи порядка развернут операцию “Перехват”, и случится ли вообще такое? Насколько папаша обоссавшегося мажорика — серьезный чел?
— А этот мальчик, который пугал твою сестру… Его папаша просто депутат, или еще что-то весомое есть? — уточняю я у задумчиво разглядывающей окрестности Эвиты.
— Он… Валя говорила, что он владелец какого-то завода… Мебельного, что ли? А дядя у него — в налоговой.
Понятно. Вполне могут быть связи. Ускоримся, пожалуй.
— Твой жених не может на тебя навесить следилку?
Эва фыркает презрительно, отворачивается.
Обиделась. Нет, оно понятно, женщина у меня с опытом службы в органах, уж следилку-то просекла бы… Я надеюсь. Но спросить не помешает на всякий случай.
— Ты же понимаешь, что теперь — точно все? — уточняю я многозначительно. И сердце замирает в ожидании ответа. Мы не говорили на эту тему совсем, все впереди… Но мне хочется прояснить сейчас самые основные для меня моменты. Ну вот такой мазохизм.
— Если ты про Игоря… То там ничего и не начиналось, — помолчав, отвечает ровно Эвита и насмешливо щурится на меня, — а если про нас с тобой… — опять пауза. Мерзавка такая! — то тоже еще ничего и не начиналось!
Во-о-от как? Ну погоди, заяц! Дай только до места добраться!
Там сплошь леса и медведи, захочешь удрать — хер получится!
Догоню! И накажу! И еще раз накажу! И еще…
Так… МКАД. Все, думать про выезд из города. Только про него.
В дороге в основном молчим. Я веду, как раз напряженка на выезде, требует сосредоточенности полной, Эва, задумавшись, смотрит в окно.
И меня без конца тянет на нее пялиться. Так сильно, что, похоже, к дому Маси приеду косоглазым.
Чтоб отвлечься, привычно пытаюсь анализировать свое состояние. Конечно, рефлексия — не то, чем должен заниматься правильный мужик, но мне всегда помогало.
Так, знаете, спокойно на душе становится, когда по косточкам разбираешь свое поведение, свои мысли. Понимаешь себя.
Мне это когда-то сильно помогло, когда на стену лезть хотелось от безделья и безвыходности. Кто-то скажет, что круче буддистские практики, когда просто вычищаешь из головы все мысли, ни о чем не думаешь, типа — мысли ведут к разрушению. Надо словить дзен и отрубиться от сиюминутного. Тогда подключишься к всемирному разуму, ага.
Мне не помогало. Только еще сильнее на стену лезть хотелось.
А вот, когда посидел взаперти, подумал, как я так попал и как теперь из всего этого дерьма выбираться… Все на свои места и встало.
И сейчас тоже — еду, глаза привычно по кругу, на все зеркала по очереди, потому что у нас тут трасса, а на ней — олени гребанные, и каждый, сучара, “все рассчитал”.
А мысли далеко.
Ловлю себя на том, что впервые за последнюю неделю, бешеную, безумную, появляется время для размышлений. До этого как-то все недосуг было. Постоянно требовалось действовать, реагировать на ситуацию…
А вот сейчас…
Приходится признать, что накрыло меня знатно. Так, как никогда не накрывало. Даже с Масей.
И вообще, теперь, по прошествии времени, со всей определенностью могу заявить, что те эмоции, которые испытывал с Масей, были больше эгоистическим желанием не отпускать от себя родного человека.
Нет, ну прикиньте сами: всю сознательную, можно сказать, жизнь она — рядом. Она — своя, самая близкая, самая понимающая, клевая, веселая. С ней и поржать, и погрустить, и рассказать все, что угодно. И в то же время слабая, девочка, ее можно защищать, можно легонько тискать и целовать. Не то, чтоб сильно хотелось ее, не было дикого, сносящего крышу безумия. Тогда-то я думал, что это — нормально. Так и надо относиться к человеку, которого любишь. Теперь понимаю — нихера. Потому что безумие — вот оно. Рядом сидит, ногами своими длинными покоя не дает.
Когда Мася внезапно сделала финт ушами и нашла себе серьезные отношения, да не просто отношения, а замуж собралась, я взбесился. Все пытался доказать ей, что тот черт, которого она выбрала, ей вообще не подходит.
Я ясно видел, что не подходит! Что он — гасит ее, уничтожает ту веселую, искрящуюся девочку, с которой я дружу. Которую я люблю.
Я почему-то думал, что Мася сама увидит, насколько ее выбор — неправильный. Был уверен в этом. Потому — только обходные маневры предпринимал. Я же знал свою подружку — надавлю сильно и напролом — получу противодействие по лбу. С ней так нельзя, напролом.
Так и вышло. Мася сама разобралась со своей неудачной любовью.
И тут же нашла удачную.
Даже в двойном размере, чего я вообще никак не мог ожидать.
И вот тут меня закусило.
Если на ее жениха я плевал с высокой колокольни, то тут… Тут не плюнешь. Кот и Егерь, мои приятели, друзья, можно сказать, крутые спортсмены, крутые ребята… Если и желать кого-то в мужья моей Масе, то одного из них. И даже непонятно, кто лучше, не выберешь.
Мася и не стала выбирать. Обоих забрала.
А меня — выкинула на обочину.
Так мне тогда показалось.
Вот и снесло крышу.
Сейчас понимаю, что всего лишь ревность дикая, я же — тот еще собственник, как выяснилось. Такие вещи всегда выясняются внезапно. Вот думаешь, что ты — вообще не жадный парень, с женщинами — легко. С вещами — еще легче.
А потом кто-то пытается забрать твое. Даже не забрать. Посмотреть. Подумать, чтоб забрать. Мысль допустить.
И все.
Сразу опция “не жадный парень” прекращает свое действие, и вместо нее активизируется “бешеный собственник, грызущий горло за свое”.
