— И ты просто ему позволила!?
— А что я должна была сказать, Таль!? — огрызнулась Миша. — «Эй, кретин, я знаю, что только что нассала тебе в самое сердце и в клочья разорвала наши восьмилетние отношения, но не мог бы ты положить мое нижнее белье Victoria's Secret на место?».Нет, я так не думаю. Он мог бы насрать мне в чемодан, и я бы ему позволила.
Таль даже рассмеялся, что заставило Мишу тоже усмехнуться. Но это было хорошо. А любое хорошее чувство было плохим, притягивая обратно чувство вины. Перекрывая кислород.
— Что дальше, — мягко надавил Таль.
Миша глубоко вздохнула.
— Я попросила его поговорить со мной, и он успокоился. Сказал, что понимает, сказал, что мы все уладим, что он простит меня, мы пойдем на терапию, бла-бла-бла. Я продолжала убеждать, что у нас ничего не получится, и тогда он понял, что я не просто занималась сексом с другим, — ее голос становился все тише и тише.
— Он понял, что у тебя роман, — закончил за нее Таль.
Она кивнула, вытирая нос.
— Да.
— Чем это закончилось? Как ты оказалась в душе?
Миша глубоко вздохнула.
— Он, ах… он так расстроился от моих слов, от осознания правды. Стал кричать на меня и, я не знаю, попытался встряхнуть. Видимо, тогда и поставил мне синяки. Потом не переставал толкать меня в стену и обзывать, — Миша снова заплакала. — Все толкал меня и толкал, а потом сорвал с меня кольца. Забрал их и ушел.
Таль секунду смотрел на нее, затем встал с кровати. Она увидела, как он стянул рубашку со спинки стула — должно быть, он снял ее, пока она спала. Надев рубашку, начал ее застегивать, расхаживая по комнате.
— Что ты делаешь!? — спросила она, передвигаясь к краю кровати.
— Иду его убить, — спокойно заявил Таль, надевая обувь.
Миша встала с кровати и успела встать перед ним, преграждая путь к двери.
— Остановись! — закричала она, отталкивая его. — Остановись. Он разозлился и натворил гадостей, но и я тоже. Он поставил мне синяк.А я разбила его сердце.
— Мне плевать. Это не дает ему права так к тебе прикасаться, — почти рычал Таль.
— Это мое тело, и я говорю, что у него есть право, — огрызнулась она.
Таль резко наклонился и прижался лбом к ее лбу.
— Детка, мне неприятно тебе это говорить, но это уже не только твое тело. Он принадлежит мне с той первой ночи.
— Таль, — Миша глубоко вздохнула. — Он был расстроен. Я давно знаю Майка иникогда не видела его таким. Пожалуйста.
Прежде чем Таль успел возразить, их прервал рингтон телефона Миши. Они долго смотрели друг на друга, потом она вернулась в спальню. Ее мобильный лежал подключенным на ночном столике, и она склонилась над ним.
— Это он? — спросил Таль, подойдя к ней сзади. Она застонала и покачала головой.
— Нет. Моя мама.
Это еще хуже. Я бы лучше заново пережила сегодняшнее утро, чем стала бы разговаривать с мамой.
— Хочешь, я подожду в гостиной? — предложил Таль.
Она схватила его за руку.
— Боже, нет. Держи меня за руку. Просто… молчи, — приказала она и взяла телефон. Нажала «ответить», но ей даже не дали поздороваться.
— Что, черт побери, ты наделала, юная леди!? — визжала ее мать.
Миша села на середину кровати.
— Он тебе звонил? — спросила она. Таль переполз через матрас и вытянулся позади нее, обвив рукой за талию.
— Нет! Мне позвонила Белинда! Женщина билась в истерике! Она думает, что ее сын покончит с собой!
Ну, это уже перебор.
— Мама, не говори так.
— Хочешь сказать, он не расстроился!?
— О, он расстроился.
— Как и любой муж! Ты ему изменила! Как ты могла!?Как ты посмела!?Я думала, мы воспитали тебя лучше! — голос ее матери достиг эпического крика.
— Вы хорошо меня воспитали, мама. Я не знаю… я просто… не была счастлива, — голос Миши перешел на шепот.
— Тогда надо было разобраться с этим! Обратиться за помощью! Поговорить с кем-то! А не мчаться в другую страну и вести себя как проститутка!
—Мама!
— Прости, но так ты себя и вела! Я очень разочарована в тебе, Миша!
— Я тоже разочарована в себе. Чувствую себя ужасно.
— Тебе следует!
— Я знаю.
— Ты мне противна. Никогда не думала, что родная дочь вызовет у меня отвращение.
— Я знаю. Я тоже сама себе противна.
Все было как всегда. Ее мать не собиралась выслушивать ее версию событий, не спрашивала, что произошло между ней и Майком, или что происходило между ней и Талем, а точнее«мерзким разлучником», как его окрестила миссис Дуггард. К тому времени, когда ее мама закончила разговор, Миша оцепенела, просто кивала и соглашалась со всем.
— Было жестко, — сказал Таль, гладя ее по бедру.
— Ты и понятия не имеешь. Тебя когда-нибудь ругали на мандаринском? Это хреново, — проворчала она. Только она положила трубку, как телефон снова зазвонил.
— Ты не обязана отвечать, — заметил он.
Миша покачала головой.
— Нет. Я это заслужила. Я должна это пережить, — ответила она.
— Это не самобичевание, Миша. Дай себе передышку.
— Я ее не заслуживаю.
На экране высветилось имяЛейси, и когда Миша поздоровалась, она надеялась, что все пройдет немного лучше, чем с ее мамой.
— Это правда!? Скажи мне, что это неправда, — ее подруга на самом деле плакала.
Боже, Майк устроил телефонную конференцию!?
— Да-да, это правда, Лейс, — ответила Миша сдавленным голосом, в котором звучали слезы.
— Почему? Зачем ты так с ним? Что он тебе сделал? — Лейси всхлипнула.
— Ничего. Он ничего мне не сделал. Я просто… плохой человек, Лейс, допустивший несколько серьезных ошибок, — ответила Миша.
Рука Таля сжала ее бедро.
—Мыне ошибка, — прошептал он. — Ты не плохой человек.
Нет, ты прав. Ясамыйхудший человек.
— Ошибок!?Ты изменила мужу!С каким-то…незнакомцем!Фу! Ты всегда говорила, что ненавидишь изменщиков! — напомнила ей Лейси.
— Да. Я знаю, что говорила. В жизни всякое случается, многое меняется. Я и не знала, что буду чувствовать себя так, и не смогу рассказать тебе об этом, потому что сама себя ненавижу, и, боже, Лейси, мне очень жаль, — всхлипнула Миша, снова вытирая слезы.
Последовала долгая пауза, а затем ее подруга вздохнула.
— Боб не хочет, чтобы я больше с тобой общалась, — почти шепотом произнесла Лейси.
— А чего хочешьты? — спросила Миша, немного шокированная.
— Он мой муж, Миша. Я не такая, как ты, я не могу делать все, что мне вздумается, — ответила Лейси.
Ой.
— Он не может указывать тебе, с кем ты можешь и не можешь дружить, Лейси. Если ты не хочешь быть моей подругой из-за того, что я сделала, тогда ладно, это твой выбор. Но не делай этого только потому, что твой муж меня ненавидит, — отрезала Миша.
Повисла еще более длительная пауза.
— Это стоило того? — на этот раз Лейси действительно шептала.
Миша взглянул на Таля.
— Не знаю. Сейчас я чувствую себя ужасно. Намного хуже, чем думала, а я уже предполагала, что меня ждет ад, — начала она, глядя Талю прямо в глаза. — Но я думаю… я думаю, вероятно, да, оно того стоило.
— Боже, ты должна была поговорить со мной, Миша. Я помогла бы тебе покончить с ним. Образумила бы тебя. Ты моя лучшая подруга. Почему ты не поговорила со мной? — Лейси снова заплакала.
— Не знаю. Я ненавидела себя. И не хотела, чтобы ты тоже меня ненавидела, — пыталась объяснить Миша.
Послышался шум, потом на заднем фоне раздался мужской голос.
— Мне нужно идти, — голос Лейси источал холод.
— Можно я позвоню тебе позже? Например, в обеденный перерыв? — спросила Миша и услышала в своем голосе отчаяние.
— Нет. Нет, сейчас я просто не могу быть твоей подругой. Не после того, что ты сделала. Прости, Миша. Мне, правда, жаль.
И на линии воцарилась тишина.
Миша отбросила телефон и уронила голову на руки. Сотовый снова зазвонил, и на экране высветилось имя другой подруги. Звонок переключился на голосовую почту. Затем пришло сообщение. Затем еще одно. Еще и еще. Целая тонна. Одних и тех же.
