значит, леди Карлайл решила прокатиться на лошади, − пробормотал себе под нос успокоившийся Энтони.
− Оседлайте мне Грома! Я тоже проедусь.
Лорд Карлайл выехал за ворота и направился в сторону озера, полагая, что именно туда и направилась его жена. Каково же было его удивление, когда, объехав все озеро кругом, он не обнаружил даже следов Элизабет. Озадаченный этим, Энтони вернулся к замку, а потом поехал в сторону прядилен, надеясь встретить свою супругу там.
Вернулся он уже за полдень, совершенно сбитый с толку тем, что супругу не видели ни в прядильне, ни в покрасочной. Ее нет НИГДЕ!!! Возвращаясь к замку и погруженный в свои мысли, Энтони не сразу заметил движение со стороны леса. Он поднял голову и увидел, что в сторону конюшен идет, не спеша, Октябрина. У Энтони похолодело все внутри. Где Элизабет?
Лорд Карлайл крикнул конюшим и указал на возвращающуюся лошадь, а сам поскакал в ту сторону, откуда эта лошадь, собственно, и вышла. Беда в том, что Октябрина вышла не с той стороны леса, куда утром унесла на себе леди Карлайл. А потому Энтони, направившись не в ту сторону, ничего и никого не нашел. При наступлении ночи поиски принято было завершить, но наутро возобновить.
Однако, ни на следующий день, ни в еще два последующих дня леди Карлайл найдена не была. Она словно растворилась.
С этой новостью лорд Карлайл и поехал в замок Дримстоун, чтобы забрать своих детей домой на зиму. Да и Маре хватит любезничать с молодым лордом Фарделлом.
Энтони не взял с собой никого из своих людей, захотев побыть в одиночестве. А для сопровождения и безопасности детей он возьмет людей из Дримстоуна.
Элизабет в первый свой день пребывания в маленьком лесном домике оценила масштаб работы, во второй − навела в нем порядок: окна были вымыты, паутина убрана, пыль вытерта, полы начищены. Она развела в печке огонь, что придало больше уюта ее новому жилищу. Ужасно устав, Лиззи уснула прямо в одежде на узкой кровати.
Утром, едва встало солнце, Элизабет проснулась и спустилась к ручью, чтобы умыться. День был прекрасен, пели птицы. На деревьях еще не опали листья, но были расцвечены разными яркими цветами: желтым, оранжевым, ярко красным и бордовым. Лиззи выпрямилась и с удовольствием потянулась, раскинув руки в стороны. Она вздохнула полной грудью, закрыла глаза и улыбнулась счастливо новому дню.
Набрав воды для приготовления еды, девушка повернулась, чтобы вернуться в дом. Но тут увидела совсем неподалеку от себя косулю. Та смотрела на человека удивленно, настороженно двигая ушами.
− Привет, − сказала животному Элизабет. – Я теперь тут живу неподалеку. Ты не против?
Косуля повернула голову в сторону домика.
− Да, да, именно там я и живу, − девушка засмеялась. Косуля от непривычных звуков вздрогнула и умчалась в чащу леса.
«Кажется, я схожу с ума, раз разговариваю с косулей», − подумала Элизабет и пошла домой.
В этот день Лиззи решила перестирать то тряпье, что находилось в домике до ее прибытия. Она снова пошла к ручью, ловя себя на мысли, что ждет появления утренней «собеседницы». Но косули не было. Элизабет, закончив со стиркой, вернулась в дом, приготовила себе еду из тех продуктов, что прихватила с собой, поела, а потом прилегла отдохнуть.
Незаметно для себя девушка задремала, и ей приснился сон. Ей снился Энтони, как он ее ласкает, как касается своими губами ее губ, гладит ее тело, облизывает соски. Элизабет даже застонала во сне, и от этого стона проснулась. Прогнав от себя сон, Лиззи, однако, не смогла прогнать от себя ощущение томления во всем теле, жажды ласки и прикосновений.
«Неужели я прихожу в себя?» − подумала девушка. Но проверить было не на ком, ведь она ушла от мужа из замка Кардонис. Элизабет решила, что если так пойдет и дальше, и ей станет совсем невмоготу, то она вернется к мужу, и они попробуют снова соединить свои тела в любви. Но если ее тело вновь не отреагирует на его ласки, то тогда она уйдет навсегда.
Так рассуждала девушка, занимаясь домашними делами и ужиная. Помыв посуду, она снова легла на кровать. Вспомнив дневное томление и припомнив приснившиеся ласки мужа, Элизабет снова испытала томление по ласкам. Незаметно для себя, молодая женщина стала гладить себя, трогать и мять грудь, которую она достала из лифа платья, пощипывать соски. Потом ее руки опустились на живот и бедра, подняли подол платья и стали поглаживать согнутые в коленях ноги. Лиззи нравились такие ласки, ее тело смело реагировало на них.
Осмелев, девушка решила приласкать себя между ног. Раздвинув ноги в стороны, она сначала положила ладонь на складочки, а потом стала ею двигать вперед-назад. Это были новые ощущения, потому что раньше Элизабет не ласкала сама себя. Вот уже ее пальчики раздвинули розовую плоть, открыв небольшую дырочку, в которую тут же проник палец девушки. Лиззи не сдержалась и застонала от удовольствия. А тело ее выгнулось дугой от переполнивших его ощущений…
Энтони ехал медленно, мысленно представляя, что именно скажет родителям Элизабет о ее новой пропаже. А дети? Как он посмотрит в глаза детям, зная, что вновь потерял их мать?!
Так ехал лорд Карлайл до наступления ночи, пока не обнаружил, что Гром давно остановился, а на улице темень. В такой темноте по лесу нечего и думать двигаться, можно заблудиться. Придется искать место для ночлега.
Оглядевшись вокруг себя, Энтони заметил, как будто огонек мерцает за деревьями, и решил направиться туда. Выйдя из леса, он обнаружил изменившуюся поляну и знакомый домик. Из окошка домика лился слабый свет. «Кто-то поселился здесь?» − подумал лорд Карлайл, спешился и, подойдя ближе, осторожно заглянул в окно.
Представшая перед ним картина заставила его замереть на месте с открытым ртом: на узкой кровати лежала девушка с раскинутыми в стороны ногами. Эта девушка откровенно и страстно себя ласкала между ног, то погружая пальчик в себя, то выводя его наружу. У Энтони сразу стали тесными брюки.
И вдруг девушка подняла в порыве страсти голову.
− Элизабет?! – удивленно прошептал лорд Карлайл. – Так вот где ты прячешься, хитрая лисичка, − пробормотал Энтони и направился к двери. Его мысли витали возле увиденной откровенной картины. Он и ревновал жену, потому что удовольствие она получает не с ним, пусть и сама с собой. И радовался откликам ее тела на ласки. И восхищался
