— Меня берут на практику.
— Прекрасно. Едь.
— А если меня не отпустят?
— А кто может тебе запретить? У нас нет такого закона в стране. Уверен, что и в контракте ничего подобного нет.
— И ты отпустишь меня? — чувствую, как Рита поднимает голову и буравит взглядом мой затылок. Оборачиваюсь к ней, обнимаю за плечи. Мне приятно, что она считается и с моим мнением.
— Я почти тридцать лет был одинок… Уж потерплю еще полгода. — смотрю в голубую гладь ее кристально-чистых глаз и мои губы трогает легкая улыбка. — Тем более, управленец с опытом работы в зарубежной компании мне не помешает.
— Помощник. — поправляет меня Рита.
— Управленец, — усмехаюсь. — Я готов не спать полгода и тянуть две должности, но потом тебе придется меня спасать. Хотя, у тебя есть альтернатива.
— Какая? — наивно смотрит она на меня.
— Декрет, — шепчу, касаясь ее губ и медленно целую, поглаживая ладонью плоский животик. — Я бизнесмен, Рита. С особо значимыми для меня людьми я стараюсь заключать максимально долгосрочные контракты.
— Мы с тобой не свободные, — усмехается она с горечью и я вижу, как светлые глаза темнеют от приближающихся слез. — Я не хочу, чтобы по документам отцом моего ребенка был Макс.
— Дай мне несколько дней и я это исправлю. Поверь, для меня нет ничего невозможного. — глажу ее нежную щеку костяшками пальцев. — Тебе больше никогда не придется бежать. Ни от себя, ни от кого бы то ни было.
— А как же Макс? — хмурится она. — Он сейчас в таком состоянии, что это будет выглядеть предательством.
— Ты его любишь? — щурюсь, но расслабляюсь, когда Рита испуганно трясет головой. — Ты готова с ним жить из чувства долга?
— Нет, — выдыхает она.
— Вот и все. Больше об этом не думай.
С работы уходим раньше и едем в дом родителей. Всю дорогу держу Риту за руку и кайфую от того, что она рядом. Состояние брата остается критическим и я подключаю все имеющиеся связи, чтобы найти лучших нейрохирургов планеты, которые возьмутся за него, несмотря на неутешительные прогнозы.
— Мне нужно поговорить с отцом. А ты проверь, все ли твои вещи упаковали. И ничего не бойся. — целую ее перед тем, как открыть дверь.
— Марк! — мать бросается ко мне на грудь, как только я снимаю пальто. Выглядит совершенно не так, как обычно. Нет напускного спокойствия, идеального макияжа и укладки. Она сейчас заплаканная и растрепанная, что я не видел даже тогда, когда у отца случился сердечный приступ. На секунду мелькает ревностная мысль, страдала ли бы она так же, если бы на месте Макса оказался я, но я гоню ее прочь.
— Что-нибудь известно? Врачи ничего нам не говорят!
— Пока без изменений, — не пытаюсь вселить в нее ложную надежду, но все же глажу по спине, чтобы немного успокоить. — Но мы ведем переговоры со специалистами и ищем варианты.
— Римма сказала, что ты хочешь, чтобы она жила с нами.
— Да, — мысленно усмехаюсь. Не смогла, значит, отказаться от денег. — Так будет правильнее. Когда Макс вернется, рядом должны быть те, кто его искренне любит.
Ну, или он так считает. В любом случае, пусть та, из-за которой мы проебали несколько лет своей жизни, и дальше притворяется ради денег. Получив желаемое, Макс сам разберется, что с ней делать. Ну, а если все же он не сможет восстановиться полностью, пусть хоть так эта змея отработает каждую копейку своего содержания. Посмотрим, как долго она сможет притворяться в таких условиях.
И, нет, я не жестокий. Я справедливый.
— Мне нужно поговорить с отцом, — отстраняю мать и она уходит на кухню, чтобы заварить нам чай, а я провожаю Риту наверх и стучу в дверь кабинета.
Отец сидит в кресле возле окна и читает, потягивая коньяк. Увидев меня, он отставляет стакан и откладывает книгу. Выглядит, как английский лорд, который невозмутим в любой ситуации. Но я прекрасно понимаю, что в его душе сейчас тоже тьма.
— Пока без изменений, — сажусь в кресло напротив и отвечаю на немой вопрос в его глазах. — Но я сейчас пришел поговорить о другом.
— Контракт? — предполагает он, доставая из тумбочки еще один бокал и наполняя его янтарной жидкостью.
— Там мама чай пошла делать, — усмехаюсь, кивая и принимая из его рук бокал, делаю глоток. — Нам влетит.
Отец коротко вздыхает и прячет бутылку в тумбочку.
— Прогнозы врачей неутешительные, — отставляю стакан в сторону. — Но мы отправили запросы в различные мировые клиники и ждем ответа от специалистов. Возможно, найдется волшебник, который сможет починить вашего непутевого сына.
— Какого из? — хмыкает отец. Несмотря ни на что, он никогда не давал никого из нас в обиду и не вставал ни на чью сторону.
— Младшего. Старший уже нашел волшебницу. — делаю небольшую паузу. — Однако, нам с тобой нужно подумать, что будет, если случится так, что Макс станет недееспособным и его жена сможет распоряжаться его активами. Пять лет брака пролетят незаметно. А продать треть компании можно хоть до развода, хоть после.
— Марк, ты же знаешь, что Рита не такая. — щурится отец, давая мне понять, что хочет услышать истинную причину моей заботы.
— Да, Рита не такая. А вот ее отец довольно предприимчивый бизнесмен и вряд ли разрешит дочери разбрасываться миллиардами евро налево и направо. Если Макс… умрет, уже ничего нельзя будет изменить. Но, если тебя интересует моя правда, я просто хочу обезопасить ее от…
— Любишь? — перебивает меня отец, залпом допивая несколько глотков.
Замираю. Как же сложно сказать такое просто слово! Я готов предложить тысячу синонимов взамен, чтобы не произносить его.
Киваю.
— Да. А Макс любит Римму и я считаю неправильным, что мы должны это скрывать. Уверен, что это никак не скажется на сотрудничестве с иностранцами. Все же мы живем в прогрессивном обществе и куда важнее то, как я управляю компанией, а не то, с кем я живу. Если же развод Макса хоть как-то повлияет, я найду других, можешь не сомневаться.
— Маргарита с тобой? — уточняет он и достает телефон, получив мой кивок. — Разберемся с этим прямо сейчас.
Спустя полчаса к нам в дом приезжает нотариус, друг отца, и, получив краткие разъяснения составляет новую бумагу вчерашним числом, по которой Рита имеет право подать на развод в любое время и не платить неустойку. Зову ее из комнаты и она, придя в кабинет и выслушав отца, неверяще читает документ и подписывает его трясущейся рукой. За Макса расписывается отец.
Ловлю ее ошалелый от счастья взгляд и чувствую, что сердце быстрее бьется в груди.
Ощущение, что я открыл клетку с птицей, которая всю жизнь просидела в неволе, понимая, что она может выпорхнуть и никогда больше не вернуться. Но я готов дать ей этот выбор.
Потому что люблю и хочу, чтобы она была счастлива.
Глава 40
Марк
— Привет. — отвечаю на видеовызов, откладывая бумаги в сторону. Любуюсь своей девочкой. Ее щеки горят румянцем, а глаза лихорадочно блестят от эмоций. — Куда ты уже едешь?
— Я на экскурсии. — Рита переключает камеру и показывает мне вид из автобуса.
Она уже два месяца живет в Европе и проходит практику в компании, по образцу которой мы создавали свою, в России. Сказать, что это большая удача — ничего не сказать. Одно дело, примерно представлять процессы, а другое — узнать их изнутри и подтянуть в своей фирме те нюансы, которые проседают.
— Красиво. Я был здесь. — присматриваюсь к зданиям. — Как прошел твой день?
Я скучаю по Рите. И раз в две-три недели летаю в гости хотя бы на денек, чтобы показать, как сильно жду ее возвращения. Но на этой неделе полететь не получилось — слишком много навалилось и я только-только разгреб бумаги, а уже почти девять вечера. У Риты сейчас около шести часов.
— Я скучала по тебе, — хмурится она. — А потом… снова скучала по тебе.
Улыбаюсь.
— Если бы ты знала, как я скучал, — показываю ей стопку бумаг на столе. — С удовольствием бы поскучал в Лондоне.
— У тебя еще есть несколько часов, прилетай. — смеется. — Как Макс?
