Калитка с шумом распахнулась. Из неё вылетел вихрь по имени Алка и закружил вокруг Ани, перехватывая сумку и без умолку тараторя. Она отвлеклась на младшую подружку, а когда бросила новый взгляд на окно, Васьки уже не было.
Из объятий Аллы Аня перекочевала в руки Марь-Михалны и дяди Коли. Димка толкнул её плечом, гордясь, что легко смотрит поверх её головы с высоты своего роста. Васька быстро приобнял, пообещал зайти за ней вечером и, сославшись на договорённость о встрече через полчаса, удалился.
После завтрака и быстрого обмена новостями мужская часть уехала на работу и по каким-то срочным пацанским делам. Аня заставила себя переключиться на хлопоты по дому, помогая Марь-Михалне, которая работала в тот день с обеда, и общение с Аленькой. Об Егоре она подумает позже, когда останется одна. А с Васькой поговорит уже очень скоро.
Он зашёл за Аней, как обещал.
— Много клиентов? — спросила она, чтобы начать разговор.
— Хватает, — отозвался он.
— Я привезла стопку новых полотенец. — Аня протянула ему пакет. — Вот.
Он принял его и улыбнулся: — Не забыла.
— С чего бы мне забыть? — нахмурилась она.
— У тебя своих дел полно, учебных…И личных.
Васька свернул в сторону обрыва. Аня остановилась.
— Никакие личные дела не могут так меня отвлечь, чтобы забыть о тебе, — сказала в спину друга и продолжила идти прямо к реке, туда, где они обычно рыбачили.
Она не оглядывалась, но через некоторое время услышала, что Васька идёт следом. Аня нашла старое бревно на берегу, перешагнула через него и развернулась лицом к Ваське.
— Ты — часть меня, ты меня знаешь лучше меня самой. Наверное, так чуют друг друга по крови нормальные люди. Я ещё не понимаю, что падаю, а ты уже меня поймал.
— Он тебя не ловит? — Васька тоже переступил через бревно и встал перед Анькой.
— Это другое. Он падает за мной, и мы ловим друг друга.
— Я тебя всегда поймаю. Но я тебе больше не нужен, — Васька присел на импровизированную сидушку.
— Ты мне всегда нужен, — возразила Аня.
— Даже с ним?
Она присела перед ним, обхватила его щёки и заставила посмотреть в глаза.
— Дурак. Вы не замена друг другу. Вы не соперники. Вы оба важны мне. Я вас обоих люблю.
— По-разному.
— По-разному, — согласилась, не отводя взгляд и продолжая мягко удерживать его лицо в своих ладонях. — Он — мой мужчина. Ты — мой друг. С ним моё сердце дышит, летит и бьётся. Без него оно застынет.
Аня опустила руки и оперлась о землю коленками.
— Я не хочу тебя мучить. Если тебе нужно, чтобы я оставила тебя в покое, я оставлю. Просто помни, что с тобой моё сердце целое. Без тебя оно хромое, Вась. Оно будет биться рядом с ним, но всегда сбоить на пропуске твоей части.
34. Рассвет
Егор заметил Аню издалека. Тихо подъехал и встал за забором. Покинул салон и привалился к машине, рассматривая девушку. Она полола грядки, стоя на коленках на поролоновом коврике и подтанцовывая головой в такт музыке, звучащей в маленьких наушниках.
Они не виделись неделю. Его ребята показали достойные результаты, и впереди предстояла большая работа на закрепление достигнутого и выход на новый уровень. Их спонсор был доволен и щедр на поощрение. Негласное же противостояние с Германом обострилось и перешло в статус холодной войны с возникающими мелкими драками и намеренной провокацией.
За эти дни Егор лишь однажды ночевал у себя, предпочитая оставаться на даче. Дома толком не спалось. Вся квартира пропиталась Аниным присутствием. Там ему её слишком ощутимо не хватало.
Аня вдруг вскинула голову, раздражённо убирая назад отросшую чёлку, и увидела его. Сморгнула и вся как будто подсветилась изнутри. Вскочила, задев ведро с сорняками, перепрыгнула в соседнюю межу и легко перемахнула прямо через штакетник. Остановилась в шаге от него. Егор оставался возле автомобиля, не отводя от неё напряжённого взгляда и не делая ни единого движения навстречу. Радость на её лице сменялась непониманием, брови подрагивали в вопросе. Аня осмотрела его с головы до ног, заметила стиснутые на краю капота руки с выпуклыми казанками, вернулась к лицу и метнулась вперёд. Обвила его шею, прижалась всем телом и спряталась в его плечо. Почувствовала его руки на своей спине и прошептала:
— Ты привёз меня сюда, чтобы оставить?
Сам он всё так же не двигался, но руки снова вели свой собственный диалог, обрисовывая линию талии и поднимаясь к лопаткам.
— Я привёз тебя сюда, чтобы ты побыла без меня и моего давления. А я давлю, я знаю.
— Почему же тогда вернулся?
— Потому что обещал. Потому что нам нужно поговорить. Потому что сам я не хочу тебя отпускать.
— И поздравить с днём рождения?
Егор, наконец, немного расслабился.
— Конечно. День рождения — это самая веская причина, — улыбнулся в её висок. Аня отодвинулась, чтобы видеть его глаза. Они тоже улыбались.
— Он завтра. Ты рано.
— Главное — не поздно.
Егор заправил ей за ухо русую прядку и стёр пыльный развод на щеке.
— Прокатимся?
— По местам твоей боевой славы, — Аня наклонила голову вправо. — Посидим у обрыва?
Он провёл указательным пальцем по открывшейся шее.
— Одно из моих любимых мест. Но туда мы съездим завтра утром. Встретим рассвет. Собирайся.
Аня скрылась за калиткой. Егор распрямился, откинул голову, прикрыл глаза и вдохнул полной грудью.
Они накатались и до одури нацеловались. Дальше поцелуев дело не зашло, пусть Аня и была готова продолжить и в машине, и на машине, и в траве на поляне. Но Егор не проявлял инициативу, хотя она чувствовала его общую возбуждённость.
— Я иногда забываю, что ты юная девочка. Хотя зачастую и гораздо мудрее меня. — Он невесомо обвёл овал её лица, прервав очередной долгий поцелуй. — Ты же никого, кроме меня не знаешь.
Его щёки словно осунулись, и Аня поняла, с каким усилием дались ему последние слова.
— Дурак, — добавила про себя «ещё один» и прижалась к его руке. — Мне не нужен никто другой.
Она поцеловала его сама и прошептала в губы:
— Я соскучилась по твоим урокам.
Егор втянул её губы и выпустил их со звонким причмоком.
— Дай мне ещё чуть-чуть времени подготовиться. Меня твоя чистота и невинность переклинивает и будит внутри какого-то зверя, готового схватить тебя за ту самую холку и утащить в пещеру подальше от всех. Это несколько не нормально.
Они расстались на ночь. Егор заночевал у дальней тётки — седьмая вода на киселе, как говорится, но всё же родня. Аня провалилась в чуткий сон на несколько часов и проснулась сама, когда за окном чернильная темнота покачнулась и разбавилась оттенками голубики. Утро робко намекало на своё приближение. Воздух дрожал, сбрасывал ночную вуаль и ронял прозрачные жемчужины росы, смывая сонливость с зелени и цветов. Она надела спортивные штаны и тёплую толстовку, на цыпочках прошла в сени, перешагнула через скрипучую половицу, сунула ноги в кроссовки и выбежала к ожидающему её Егору.
Он натянул ей на голову капюшон.
— С днём рождения! — Аня протянула к нему сложенные вместе ладони. Он подставил свои и поймал выскользнувший брелок-мотоцикл, чёрный, тонко выделанный, словно с хромированными вставками. — Вторая часть будет вечером, — добавила Аня, прежде чем он пленил её губы.
Обрыв встретил их предрассветной тишиной, на фоне которой даже журчание реки внизу казалось приглушённым. Мрак рассеивался, уступая правление свету, неуловимо распускающему свои лепестки. Вдалеке появилось слабое свечение — набирающее силу преддверие возвращающегося солнца.
Егор расстелил плед на самом краю и сел. Аня устроилась между его ног, откинувшись спиной на грудь Егора. Он соединил руки в замок под её грудью, и они замерли, любуясь пробуждением природы.
