— Рада, — зову я, чувствуя, что не могу подняться.
— Что, детка? — тут же поднимает она голову.
— Что мне делать?
— Уезжай, Машенька, — впервые называет меня по имени. — Ты же сама знаешь, что надо. Вадим сам тебя найдет, когда будет готов.
— Если будет, — поправляю я, и сердце снова сжимается.
— Хорошо, будь по-твоему, — кивает равнодушно Рада. — Даже мне не говори, куда поедешь. Ты ведь уже решила?
Откидываюсь на подушку и смотрю в потолок. Да, а я ведь на самом деле уже решила.
Но никто об этом не узнает.
— Рада, мне нужен новый паспорт, но я не знаю, как его сделать.
— Я знаю, — поднимается она и тянется за телефоном. — Но я помогу при одном условии.
— Каком?
— Тебя будут звать Машей.
— Я так и хотела…
Не знаю, откуда у нее такие связи, но мне нравится быстрое решение вопросов. Я сутки лежала, ходила в душ и ела. Причем в ресторан даже не спускалась. Даже из номера не выходила.
Но я знаю, что эта женщина меня ни к чему не принудит и ничего от меня не потребует.
— Вот твой паспорт, — говорит она, вернувшись в номер, — билет закажешь сама. Я купила новый телефон тебе, номер тоже новый. Оформлен он на левого человека, так что Вадим не пробьет при всех его способностях, — улыбается и спрашивает: — Будешь готова?
— Не поняла…
— И не надо. Когда поймешь, тогда скажешь.
Аэропорт…
Самолет…
Да, я все делаю правильно. Теперь не только моя жизнь на кону.
Глава 47 Вадим
И куда мне ехать?
В машине сижу уже минут десять, безуспешно набирая номер. Да только бездушный механический голос все твердит о недоступности абонента.
Неужели просто приезжала оборвать все концы? Нет, не может быть, учитывая, что я оборвал все концы за тысячу километров отсюда. А она все равно приехала.
— Где же ты? — спрашиваю в трубку, хотя вызываемый абонент меня не слышит.
Что мне делать?
Вспоминаю своего однокурсника и набираю его номер, надеясь, что хоть он в зоне доступа.
— Да! — почти сразу отвечает Макс.
— Привет, дело есть.
— Вадим, ты бы хоть спросил, как у меня дела, — усмехается он в трубку. — Давай говори.
— Ты, кажется, писал программу по биллингу…
— Не по биллингу, — перебивает меня Макс, — а только по более точному отслеживанию. Ты же знаешь, что радиус, когда определенная вышка ловит сигнал мобильного…
— Макс, пожалуйста, мне очень срочно надо знать, где находится телефон. Правда, он отключен. Можешь засечь, откуда был последний сигнал?
— Попробуем, — обещает однокурсник, — но с тебя бутылка. Сбрось сообщением все данные.
Отправляю номер Лизы в смс и отсчитываю минуты, которые тянутся невыносимо долго. Закуриваю, выйдя из машины, меряю шагами тротуар, выбрасываю окурок, а потом смотрю на экран телефона — прошло только две минуты.
Невыносимо… Невыносимо долго.
Наконец приходит ответ. Увеличиваю картинку с геолокацией, но даже при всем мастерстве Макса красный кружок охватывает несколько домов. И эти данные часовой давности.
Черт возьми! Может, у нее просто села батарея? Может, она выключила телефон?
Но интуиция орет об обратном. Я вспоминаю мать, которая иногда, когда вроде бы все нормально, морщилась и говорила, что что-то случилось. Я не верил ей, но со временем начал чувствовать нечто подобное и в себе. А уже насчет Лизы моя интуиция никогда не затыкалась. И все в точку.
Пытаюсь отбросить эмоции и думать. Итак, что Лиза может делать в том районе? К любовнику поехала? Опять меня несет черт пойми куда.
Беру с заднего сидения ноутбук и, открыв его, лезу в базу. Противозаконно, но ничьи деньги я красть не собираюсь, как не собираюсь и рассекречивать архивы. Всего-то покопаюсь немного в прописках.
Идея ничтожная, но именно она приходит в голову первой.
Итак, Калиновская Елизавета Ивановна, родилась… была прописана…
Смотрю на область красного кружка, что прислал Макс, а потом на адрес. Совпадает. А почему бы не попробовать?
Дорога занимает полчаса. Я вхожу в красивое, но старое здание, внутри похожее на коммуналку, и поднимаюсь на нужный этаж. Дверь приоткрыта, поэтому не стучу. Помещение не жилое — это видно сразу. Запах, пыль, почти полное отсутствие мебели. И сигаретный дым… На него и иду.
В неком подобии кухни на подоконнике сидит Фил и курит в открытое окно. Услышав шаги, он поворачивает голову ко мне и усмехается, стряхивая пепел прямо на пол. Лицо в запекшейся крови с одной стороны, но этому, так называемому братцу плевать.
— Явился, — усмехается Фил, а я перевожу взгляд на пол и вижу телефон Лизы.
— Где она? — спрашиваю резко.
— Какой дерзкий мальчишка. Ее ты тоже трахал так, без прелюдий?
— Не твое дело, — спокойно отвечаю, хотя внутри все бурлит.
— Да уж, — Фил выбрасывает окурок в окно и снова закуривает. — Она трахалась со своим однокурсником, потом с тобой, а на меня даже не смотрела. А кто сделал из нее человека? Я, все сделал я.
Или он полный псих, или так помешан на ней, что…
— Ты любишь ее? — задаю вопрос с неверием.
— А ты, пацан? — поднявшись с подоконника, смотрит на меня Фил испытующе, но я молчу. — Я ей обещал все, — продолжает, не дождавшись ответа. — Но эта стерва выбрала ребенка и врезала мне по морде. Вот вся благодарность.
Нашего ребенка…
Только сейчас эта мысль так остро пронзает, и я улыбаюсь. Кто бы мог подумать, как круто эта несносная женщина изменит мою жизнь и заставит повзрослеть. Пусть я не прощаю пока многого, но…
— Где она? — делаю шаг к Филу и смотрю ему в глаза.
— А ты дерзкий мальчишка, — снова усмехается. — Не знаю я, где она. Сбежала, видимо, и от меня, и от тебя. Она одинокая волчица. И пусть казалось, что она лизала тебе руки, но в какой-то момент дикое нутро все же возьмет верх. Тогда-то ты и останешься с разбитым сердцем и в одиночестве.
— Не уверен, что у такого, как ты, есть сердце, — качаю головой.
— А нее есть, по-твоему? Она же бесчувственная и безэмоциональная.
Ох, она умеет быть эмоциональной. И очень даже чувственной. Конечно, это не отменяет всего, что лежит грузом на ее плечах. А теперь я почему-то уверен, что лежит.
Да, она не идеальная, но я и тоже.
Да, она та еще сука, мне до нее далеко.
Но при этом она просто обиженная маленькая девочка, которая всю свою боль превратила в ненависть.
— Чего ты хочешь, кроме нее, чтобы забыть о ней? — спрашиваю деловым тоном. — Деньги у тебя уже есть.
— Как интересно, — Фил хлопает в ладони, — ты торгуешься ради бабы, которой никто из нас не нужен. Да ни черта мне уже не надо. Но я могу поднять твою фирму с колен.
— Без тебя обойдусь, — говорю и разворачиваюсь, чтобы уйти, но мне на плечо опускается рука.
— Слушай, пацан…
Это обращение мне порядком надоело. Я бью кулаком по той стороне лица, где уже была кровь. Фил отступает, хватаясь за лицо, а я все еще сжимаю кулаки, хоть и понимаю, что атаковать он не будет.
— А ты повзрослел, — говорит, сплюнув в окно кровь. — Я не думал, что так быстро получится. Мозги у тебя варят будь здоров.
— Где она? — повторяю вопрос.
— Да черт знает! У нее нет никого, кроме меня, так что наверняка сидит в какой-нибудь канаве и жалеет себя.
— Филипп Иванович, — говорю, уже отступая к выходу, — если я еще хоть раз узнаю, что ты оказался рядом с ней, коснулся ее, а тем более угрожал, то тебе не поздоровится. Я тебе такие статьи организую, что ты сам их не знаешь. Поверь, и я, и мои друзья писали программы для МВД, ФСБ и прочих контор.
— А у тебя, оказывается, есть яйца.
— Есть, если я смог сделать ребенка, — отвечаю в той же манере.
— О, так ты знаешь. Не думал, что она не от большой любви с тобой трахалась и залетела? Она та еще сука, которой не нужен никто, кроме себя самой. Она детдомовская девка и любить не умеет.
