И вправду, Самаэль умел устрашать, кому, как ни мне, было знать об этом.
- В общем, он принес тебя, отдал кошель, быстренько то письмо накарябал, да и смылся.
Она повздыхала, я же старалась переварить информацию.
- В общем решила я, ну что же делать теперь, ты девушка милая, как погляжу. Выходить я тебя смогу, а там с оплатой как-нибудь разберемся. - Знахарка улыбалась, от чего на щеках ее появлялись морщинки. - Ох, ну совсем бабка заболталась. Тебе ведь поесть бы надо. А то в том состоянии, в каком ты была, так и не покормить было толком. Просыпалась то в полубреду. Сейчас принесу горяченького бульона, обожди. - И она вышла из комнаты, шурша многослойным платьем и шаркая подошвами мягких тапок.
Я вновь осталась одна в сомнениях и смятении.
Раньше я думала, что если мне посчастливится оказаться в такой ситуации, то я буду безмерна счастлива. Но теперь... Все смешалось. Я настолько привыкла жить в ожидании, что теперь все происходящее казалось уж слишком сладким. Мне казалось, что вот-вот в эту дверь войдет Самаэль, ну или еще кто-нибудь, и снова заберет меня, посадит в какую-нибудь темницу и я снова буду ждать, когда мое заточение закончится смертью.
Но шло время, а никто не приходил.
Вскоре Нэн принесла обещанный бульон, и я с удовольствием выпила его...
Прошла неделя, когда я уже, наконец, смогла встать с постели самостоятельно, без помощи знахарки. К слову сказать, она оказалась очень доброй женщиной, а вместе с тем и весьма мудрой. Лишь один раз она попыталась узнать у меня, откуда я родом и кто был тот 'юноша', который принес меня, но не получив вразумительного ответа, расспросы прекратила.
— Ну что же, девонька, захочешь - сама расскажешь, а старухе и того довольно, что ты девка пригожая, да не капризная. - Сказала она тогда, и я прониклась к ней еще большей симпатией.
Прошло еще немного времени, и я начала задумываться о том, что делать дальше, куда идти, чем жить. Кстати говоря, Самаэль и вправду оставил мне немалую сумму, что, признаюсь, меня если не шокировало, то явно удивило. Впрочем, возможно он просто оставил ненужный ему уже на тот момент кошель. Ведь и вправду, если он отправился в свой мир, зачем ему были нужны эти деньги? В любом случае, вряд ли это была осознанная забота о моем будущем.
В один из вечеров, когда я помогала Нэн варить одну из ее целебных настоек, женщина невзначай заметила, что так хорошо, когда не нужно проводить вечера одной в тишине, а рядом есть с кем поговорить... В общем, все пришло к тому, что она уговорила, коли можно так сказать, потому как я сильно и не возражала, остаться у нее.
С тех пор я так и жила, мне была отдана одна из двух маленьких, но очень уютных, спаленок на втором этаже ее лавки. Помимо спален здесь была еще и мансарда, где мы проводили вместе вечера за чаем и тихими разговорами. Нэн учила меня многому - узнавать травы, разбираться в их свойствах, правильно собирать их и хранить. Делать разные настои, отвары, припарки. Иногда люди обращались к ней и за другой помощью - кому то нужно было обработать загноившуюся рану, кому то зашить порез, кто-то приходил со сломанной рукой или ногой. И раз от раза я все больше удивлялась тому, сколько всего умела и знала эта женщина. Иногда ее вызывали в город, на окраине которого мы жили, и тогда она спасала рожениц и их детей, помогала расхворавшимся старикам... А я старалась помогать ей.
— Хорошая у вас помощница. - Заметил как то пожилой плотник, которому я как раз только что вправила вывих и теперь накладывала шину. Я не нашла ничего лучше простой улыбки.
— Конечно, хорошая, скоро меня переплюнет в целительстве! - Гордо ответила Нэн. Я хотела было возразить, но только покачала головой - Нэн всегда пыталась меня расхвалить посильнее, а стоило мне возразить, как та начинала ругаться.
Так прошел первый год моей жизни. Только теперь я начинала успокаиваться, привыкать к той мысли, что Самаэль действительно оставил меня, что больше не нужно ждать смерти для чего-то или от кого-то. Что можно просто жить, не задумываясь ни о каких великих миссиях во благо всего человечества. Не нужно теперь было бояться боли, издевательств, насилия.
Все это было настолько в новинку для меня, что по первости казалось совершенно не возможным, не реальным. Ведь абсолютно вся моя жизнь была построена во имя той цели - принести себя на алтарь. Меня готовили к этому с рождения, методично, год за годом. И, хоть я и не стала фанатиком, я была готова на тот шаг. Ради возникших по случайности в моей жизни друзей, ради тех, кто жил вокруг и должен был продолжить жизнь с помощью моей смерти. Со временем я перестала задаваться вопросом - почему именно на мою долю выпало все это. Ведь если не я, то это мог оказаться кто-то из дорогих мне людей. Хотела ли я им такой участи? Конечно же, нет. Пусть они живут, пусть не знают...
Но что тревожило меня гораздо сильнее, так это образ Самаэля в моей памяти. Хоть он и оставил меня здесь, в этом мире, даровал обещанную свободу, я никак не могла этому поверить. Я не понимала его, вернее... Сперва я думала, что Самаэль - несчастный, на чью долю выпало невероятное количество страданий. Из века в век быть окруженным насилием, вынужденно мучить души, что может быть хуже? Но что оказалось в итоге? Он сам был истинным воплощением зла. Всех тех страхов, что только могут возникнуть у человека.
Но тогда возникал вопрос, почему он оставил меня? Почему сдержал слово? И этот и еще с тысячу таких же вопросов терзали меня день ото дня, загоняя в тупик. Я не знала ответов и не была уверена, что хочу знать.
В чем я была уверена наверняка, так это то, что я до сих пор боялась, что он вновь появится в моей жизни. Что вся эта иллюзия свободы действительно окажется лишь иллюзией. Что для него год ожидания? Ничто в сравнении с его длинной, бесконечной жизнью. А для меня каждый день здесь был наполнен невероятным волшебством. Потому меня и не отпускало ощущение, что он может появиться снова и в одночасье порушить все это лишь для того, чтобы потешить себя, свое самолюбие, тщеславие, да просто позабавиться.
По первости я вздрагивала от каждого шороха, грохота, мужского оклика. Он мерещился мне везде... На рынке, куда я ходила за покупками. На ярмарках, которые проводили в начале каждого месяца, дабы позабавить народ. В толпе на улице... Повсюду меня преследовал его лик. Но ни разу он так и не появился всерьез.
Нэн беспокоилась за меня, я видела это. Ее тревожные взгляды, неодобрительно поджатые губы. Нередко она пыталась познакомить меня с тем или иным мужчиной. Я улыбалась им, была вежливой, но стоило кому-то из них начать ухаживать за мной, как я панически ретировалась. Я не представляла себе жизни с кем-то из них. Я боялась ощутить на себе чье-то прикосновение. Боялась, потому что знала, чей образ всплывет перед глазами.
