— Договорились, — Серый поднялся из кресла, недовольно хрустнул спиной. — Блин, с этими посиделками геморрой заработать можно.
— Да ладно, какая-то пара часиков, — Олег тоже встал и тоже не без хруста. — Ё, старею, что ли?
— Ага, в следующий раз не забудь накрыться простынкой и взять курс на кладбище, — язвительно заметил друг. — Я пошёл готовить.
— Ну, а я, соответственно, добывать солёную рыбку. Пивчанское брать?
— Если захочешь.
— А вот возьму и не захочу, — Воевода полез в шкаф за уличной одеждой. — Буду как вы с Валюхой — трезвенником и язвенником.
— Будь, — разрешил Серый с кухоньки. — Купи, в таком случае, хлеба вместо пива. И к чаю что-нибудь.
— Эй, там же был манник!
— Вчера.
— К-хм. То-то мне показалось, будто утренние кусочки — исключительно на один зуб, — Олег застегнул дублёнку и вышел в секцию обуваться. — Рыба, хлеб, вкусняшка к чаю — всё?
— Всё.
— Тогда я попёр.
После обеда отзвонился Валёк: рассказать, что приедет послезавтра первым автобусом и уже купил билет.
— Надо бы замутить чего-нибудь этакого, — прозрачно намекнул Олег приятелю и сразу же уточнил: — В смысле еды и музицирования.
— Надо бы, — кивнул Серый, сделав пальцами машинальный жест, словно перебирал невидимые струны. Воеводу столь короткий ответ удовлетворил целиком и полностью: с основной идеей друг согласен, а подробности, как обычно, прояснятся своим чередом.
Около половины пятого, когда стала очевидной необходимость зажигать в комнате свет, позвонила гостящая у родителей Настюха. Прохладно отчиталась: «Всё хорошо, все здоровы» и хотела было дать отбой, но любящий отец на свою беду поинтересовался: — Как там Ленок? — и супругу прорвало.
— Прекрасно, — телефонная трубка буквально сочилась ядом. — Вся в папеньку: из деда с бабкой верёвки вьёт, а я, как обычно, для всех главный злыдень.
Тут на заднем фоне раздалось звонкое «Па! Дай, дай, дай!», и Настя отвлеклась: — Елена, сколько раз повторять: не встревай, когда взрослые разговаривают!
— Настён, действительно, дай я с ней поговорю.
Жена громко фыркнула, но перечить не стала.
— Привет, красавица!
— Па-а! — дальше на Олега обрушился настоящий водопад детского чириканья. Леночка торопилась рассказать всё-всё и как можно скорее: что сегодня они с дедушкой и бабушкой ходили на «ёлку»; что Дед Мороз подарил ей большую конфету; что на обед было «Фу!» — тыквенное пюре; что потом они с дедушкой весело поиграли в ковбоев — по крайне мере, именно так Воевода интерпретировал новое словечко «абоев». За ковбоя, естественно, была внучка, а за его верного скакуна — дед. «Теперь понятно, отчего Настюха психует», — Олег представил тестя с сорванной ещё со стройотрядовских времён спиной в лошадином амплуа и молча закатил глаза.
— Послушай, Ленок, — удачно вклинился он в кратчайшую паузу дочкиного лепетания, — вы, конечно, большие молодцы с дедушкой и бабушкой, только не забывай, они уже старенькие и не во всякие игры играть могут. Поэтому давай договоримся: в следующий раз ты из деда лошадку делать не будешь, хорошо?
Лена шумно засопела: вот, и папа туда же! — однако сердито буркнула: — Холосё.
Звук «р» ей никак не давался.
— Кстати, ты же помнишь, что маму надо слушаться? Иначе никаких сказок вечером.
— Угу.
— Вот и умница. Верни теперь маме трубочку.
Дочка замялась.
— Па-а, — просительно протянула она. — Селый, мона?
— Можно, — великодушно разрешил родитель и протянул соседу мобильник: — Серёг, тут с тобой пообщаться желают.
— Здравствуй, Елена.
Сотовый вновь взорвался восторженным щебетом: Леночка повторно пересказывала свой день уже для нового слушателя. Серый не менее терпеливо, чем его друг перед этим, выслушал историю с «ковбоями» и практически слово в слово повторил Воеводино наставление. Рассказчица совсем опечалилась, отчего даже не стала просить к телефону Валю, беспрекословно передав трубку матери. Серёга вежливо поздоровался, перекинулся с Настей парой фраз ни о чём и тоже вернул мобильный законному владельцу.
— Ладушки, Настюх, мы с ней поговорили — должно сработать. Но ты там тоже сильно гайки не закручивай.
— Не буду, — голос успокоившейся жены звучал намного приветливее. — Вечером как обычно?
— Ага, набирай в любое время — мы дома бездельничаем, — Олег покосился на экран с открытым многостраничным документом.
— Хорошо. Ну, всё тогда, до связи.
— До связи. Привет родителям.
— Да, передам.
Сотовый замолчал.
— Про логопеда для дочки думал? — вскользь поинтересовался Серый.
— Думал. После каникул пойду к заведующей в их детсаду: провентилирую вопрос.
Друг одобрительно кивнул и повернулся к своему монитору.
— И всё же немного жаль, что отопление так быстро починили, — заметил Олег поздно вечером, расстилая постель. — Тем более, на улице потеплело.
— Минус десять вместо минус двадцати пяти? Хорошенькое потепление, — хмыкнул Серёга. Пока Воевода ходил в душевую, он достал гитару и теперь тихонько пощипывал струны, сидя на Валюхиной кровати. — А о чём конкретно сожалеешь?
— Н-ну, — Как бы так сформулировать, понебрежнее? — Просто мне показался любопытным опыт, э-э, сна не в одиночку.
— Давай повторим, какие проблемы? Только количество одеял уменьшить надо, иначе зажаримся.
Пауза длилась заметно дольше, чем требовала лёгкость согласия.
— Серёг, ты только учти: я приставать буду, — осторожно заметил Олег, не рискуя оборачиваться от кровати к другу.
— Полагаю, я смогу это пережить.
Как же всё просто, оказывается. Просто и естественно.
— Слушай, но точно без обид? — Воевода нашёл в себе мужество задать вопрос, глядя не на абстрактный узор пододеяльника, а в лицо собеседнику.
Гитара замолчала.
— Олежа, ты меня сейчас реально в тупик поставил. Откуда взяться обидам?
— Н-ну, — да что за бес косноязычия в него вселился?! — Друзья, они ведь не для того даются, чтобы с ними в качестве бонуса либидо тешить.
