— Что ты тянешь резину? — раздраженно спросил младший Фридман.
— Миша, подожди. Я подбираю слова.
— Да ты их еще полгода подбирать будешь, а нам ехать пора! — повысил голос Яков, а затем вновь уткнулся взглядом в газету, однако изучение страниц не продлилось долго, я попрежнему смотрела на нехарактерно молчаливого Михаила, когда почувствовала на себе взгляд его брата. Пришлось повернуться.
- Вероника, — словно ожидая такого развития событий, протянул младший Фридман. — А кто вы по знаку зодиака?
— Водолей, — ответила быстро, хоть и совсем не въехала, к чему такой вопрос.
Яков кивнул, а затем вновь посмотрел на газету, чтобы уже через несколько секунд вновь заговорить:
— У водолеев в жизни грядут серьезные перемены. Вероятней всего, они будут связаны с карьерой. — Мужчина весело хохотнул, а затем добавил: — А ведь не врут же!
— Я вас не понимаю, — ответила коротко, заглянув Якову в глаза.
Происходящее начинало порядком злить, хотелось внести ясность.
Мужчина ответил не сразу. Сперва сложил газетку, затем бросил ее на диванчик рядом с моей сумкой, а затем абсолютно безэмоционально проговорил:
— Ты уволена. Кресло забирать будешь?
— Я? Что? — кажется, последнюю фразу я услышала достаточно четко, однако воспринимать ее смысл мозг отказывался.
— Вот давай только без этого, — скривился Яков. — Уволена. Собирай вещи и свободна.
— Яша, не будь таким гадким, Вероника проработала на нас достаточное количество времени.
— Ладно, тогда вещи может собирать не торопясь.
В происходящее не верилось от слова совсем, однако и мыслей о том, что все это всего лишь глупый розыгрыш, тоже не было. Я отлично понимала, на что иду, когда подписывала договор с птичьими правами. Меня могли отправить на рынок труда гораздо раньше, даже не озвучивая причины, но этого не происходило, а сейчас…
Сейчас все было как в тумане. Картинка перед глазами так и норовила расплыться, я держалась из последних сил, чтобы не начать задавать глупые вопросы или, что еще хуже, унижаться и просить не увольнять.
В том, что решение окончательное и обжалованию не подлежит, не оставалось ни тени сомнения. Я сглотнула комок, появившийся в горле, и осмотрела приемную. Временами я ненавидела это место, многое готова была отдать, лишь бы не появляться здесь больше, а теперь, когда я абсолютно точно знала, что нахожусь тут последний раз, стало грустно.
И дело было не только в увольнении.
Привычный уклад жизни рушился словно карточный домик — родители, работа. Что будет дальше? Мир перевернется?
Нет-нет, думать о будущем совершенно не хотелось. Вообще не хотелось думать.
Я словно через толщу воды слышала голос Михаила, который говорил что-то про трудовую. Как мило с их стороны, они уже и об этом позаботились. А Яков все твердил и твердил про кресло. Кажется, уходя, я даже выдавила из себя что-то похожее на «Подавитесь вы им».
Туман в голове никак не хотел развеиваться. Я не помню, как добралась до дома. Уже в квартире с удивлением заметила, что сжимаю в ладони бутылку вина — очень кстати.
Я даже бокал искать не подумала — откупорила ее и уселась прямо на пол в коридоре и стала пить. Жадно, как будто вливала в себя не алкоголь, а живительную влагу.
Больше всего мне хотелось забыться, хоть и где-то на затворках сознания я отлично понимала, что вино — далеко не лучший вариант.
Нужно было решать проблемы, но сил на это совершенно не было. Наверное, так бывает — организм просто не выдерживает, ломается, когда неприятности сыплются одна за другой.
Ничего, я обязательно справлюсь, я найду способ все исправить… Ладно, не все.
Черт возьми, как же не хочется ни о чем думать. Забыться бы…
Но только не тут, только не в прихожей.
Кое-как пристроив на тумбочку опустевшую бутылку, поднялась на ноги, и, придерживаясь за стенку, дошла до комнаты, где, не раздеваясь, рухнула прямо на кровать и постаралась расслабиться.
Веки послушно опустились. Каруселька в голове явно намекала на то, что вино в этот вечер было лишним, но способа, как пережить этот день, обойдясь без него, мне, увы, никто не подсказал. Чтобы быстрее заснуть, стала считать удары сердца.
Раз.
Два.
Три…
Меня обдало жаром, а в нос ударил запах жареного мяса. Рот предательски наполнился слюной. Во сколько я сегодня ела? Да и ела ли вообще?
Осторожно приоткрыв веки, несказанно обрадовалась тому, что вижу. Отчего-то поймала себя на страхе, что могу больше никогда сюда не попасть. Убегала от проблем — прекрасно знала об этом, но ничего с собой поделать не могла. Здесь люди жили. Именно жили, а не выживали под натиском обстоятельств и ненормальных начальников.
В этот раз сон сразу же завел меня в центральный зал. Наверняка я попала прямиком на какое-то празднество. На его начало, если выражаться точнее. Шум разговоров перекликался с легкой музыкой. Дамы щеголяли в пышных разноцветных нарядах, но абсолютно все платья имели темные тона.
Я — в своем неизменно зеленом платье — вписывалась в этот мирок как нельзя лучше. Словно и правда была одной из приглашенных дам. Будто и не отличалась ничем, разве что не могла перестать с любопытством разглядывать убранство зала.
Мужчины, облаченные в черные камзолы, светились аки звездочки, когда вставали рядом с напольными канделябрами. Беспокойный огонь отражался в золотых пуговицах и массивных цепях. Я бы с такими длинными волосами поостереглась находиться там, где есть открытое пламя.
К столам почему-то не приглашали. Не могла понять, видят меня или нет. Внимания точно не обращали, а потому осторожно продвигалась вперед. Там в глубоких чашах меня уже ждали какие-то вкусности, а на блестящих подносах лежало сочное мясо. Хотела было что-нибудь стащить, да так и застыла.
Он сидел на том же месте. Темный Принц лениво оглядывал гостей. Взгляд его медленно скользил от одной дамы к другой, но ни на ком не останавливался. У его высоких, до блеска начищенных сапог вновь восседали кроткие девы. В этот раз они даже не пытались к нему прикоснуться. Лишь искоса поглядывали на празднество да смахивали несуществующие пылинки с платьев.
Будто почувствовав, что на него смотрят, мужчина перевел свой взгляд на меня. Чернильный взор впился в губы, откровенно огладил нагие плечи и переместился к глазам. Я еще помнила наше расставание. Помнила его возмущение и неприкрытую угрозу, но сейчас стояла не шелохнувшись. Гордо встречала бесстрастную маску. Словно говорила: «Я здесь, но я не твоя».
Когда он поднялся — статно, грозно, — позволила себе улыбнуться. Я бросала вызов. Будто вывешивала над башней черный флаг, а бойкие генералы вели свои отряды вперед, точно зная, что идут не к сопротивлению, а к победе.
Его рука взметнулась вверх. Протягивая ладонь, он желал, чтобы я подошла ближе, но воробышек — птичка гордая, даже если под перьями скрывается самый настоящий страус, которому больше всего на свете хочется засунуть голову в песок.
Мужчина нахмурил широкие брови. В этот момент я поняла, что самое время сбежать, попытаться скрыться от его внимательного взора, но успела сделать лишь шаг назад. Чужеродная сила — не иначе как темная магия — резким выпадом настигла, окутала, спеленала, словно беспомощного младенца. Всего секунда, а я уже вольготно расположилась на руках у мужчины.
Ну как вольготно… Попа вместе с объемной юбкой тяготела к полу, а в спину врезался корсет — будь он неладен! Кроме того, мои бедные ножки сейчас без зазрения совести демонстрировали всем желающим белоснежные чулки. И как тут не вцепиться в могучую шею? Вот и я говорю, что душить ни в коем случае не собиралась! Само собой получилось. Рефлекс, так сказать…
Мне завидовали. Когда он уносил меня все к тем же дверям, куда беспардонно притащил и вчера, я отчетливо видела женские взоры. И вот знаете, добродушием там даже не пахло. Говорят, зависть делится на белую и черную. Так вот скажу я вам: не верьте! Этот зал наполнялся исключительно темными эмоциями. Да лучше бы они сексом занимались, честное слово! Так бы и посмотреть было на что, и спрятаться не хотелось бы в самый дальний уголок.
