Мертвые глаза мистер Икс посмотрели через плечо на О.
— В свете всего этого, и, в особенности, потому что вы сначала обратились ко мне, я отдаю мистера И вам.
— Я хочу сделать эта на публике.
— Ваш отряд подойдет?
— Пусть будут и другие.
— Снова пытаетесь что-то доказать?
— Повышаю стандарты.
Мистер Икс холодно улыбнулся.
— Ты маленький заносчивый ублюдок, так ведь?
— Мы с вами одного роста.
Внезапно О обнаружил, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Мистер Икс и раньше использовал это парализующее дерьмо, так что оно не стало полной неожиданностью. Но парень все еще держал в руках зубило. И подошел к нему вплотную. О почувствовал, как что-то коснулось его зада.
— Развлекайся, сынок, — прошептал Икс ему на ухо. — Но окажи себе услугу. Помни, как бы ни были длинны твои штаны, ты не я. Увидимся позже.
Икс вышел из подвала, хлопнув входной дверью.
Как только О снова обрел способность двигаться, он потянулся к заднему карману. Мистер Икс отдал ему зубило.
* * *
Рейдж вылез из Эскелейда и оглядел местность вокруг «Одного глаза», надеясь на парочку жаждущих крови лессеров. Не то чтобы он ожидал такой удачи. Они с Вишесом несколько часов искали убийц, но так никого и не нашли. Никаких следов. Как затишье перед бурей.
А для Рейджа, которому хорошая драка была просто необходима по личным причинам, подобное разочарование походило на ад.
Как и все на свете, война вампиров с обществом Лессинг имела свою цикличность, и сейчас явно наблюдался спад активности. Это имело смысл. В июле Братство Черного Кинжала уничтожило их рекрутский центр, убив с десяток лучших лессеров. Очевидно, они подтягивали силы и осматривались.
Слава Богу, его жажду могло утолить и кое-что другое.
Он посмотрел на место, ставшее олицетворением греха, где Братство находило свои развлечения. «Один глаз» располагался на самом краю города, так что из местных там были лишь байкеры и парни, работающие на стройках, узколобые деревенщины в большинстве своем. Это было отличное решение для тех, кто искал бар, где можно повеселиться ночью. Одиноко стоящее здание, окруженное асфальтовым воротником. Грузовики, американские седаны и Харлеи на парковке. Через узкие окна можно было разглядеть светящиеся пивные значки: красные, синие и желтые — логотипы Курс, Бад Лайт и Мичилоб.[21]
Никакой Короны или Хайникена для мальчиков.
Он захлопнул дверь машины. Тело дрожало, кожу покалывало, мускулы сводило. Он потянул руки в надежде на небольшое облегчение. Но это не помогло. Ничего удивительного. Проклятье довлело над ним, ставя его на опасную дорогу. Если в ближайшем будущем он не расслабиться, у него будут серьезные неприятности. Черт, он сам будет одной большой серьезной неприятностью.
Спасибо вам большое, Дева-Летописеца.
Хреново, что он родился уже как живой электрический провод, обладая огромной физической силой: получил гребаный подарок, с которым не мог справиться. А потом еще и умудрился вывести из себя таинственную женщину, что управляла их расой. Черт, да она была только счастлива добавить еще один слой дерьма на ту кучу компоста, в которой он родился. И теперь, если он регулярно не выпускал пар, приходилось худо.
Драки и секс несли с собой нужное облегчение и были необходимы ему как инсулин больному диабетом. Это помогало ему держать себя под контролем, но срабатывало не всегда. Тогда-то и начинался кошмар для всех, включая его самого.
Боже, как он устал быть заложником собственного тела, удовлетворяя его потребности, пытаясь удержаться от превращения в зверя. Конечно, и красота и сила — это замечательно. Но он, не задумываясь, променял бы их на уродство, лишь бы получить хоть чуточку покоя. Проклятье, он даже не помнил, что такое безмятежность. Он уже с трудом понимал, кто он такой.
Саморазрушение началось довольно быстро. Через несколько лет после получения проклятья он перестал надеяться на какое-то облегчение и просто пытался жить с ним, не навредив окружающим. И тогда он начал погибать внутри себя. А теперь, сто лет спустя, он был практически мертв: ничего, кроме красивой обертки и пустого очарования.
Он окончательно смирился тем, что являет собой лишь угрозу для окружающих. Кто бы ни находился рядом с ним — был в опасности. Пережить это было еще тяжелее, чем ту физическую боль, что приносило с собой внешне превращение, вызванное проклятьем. Он жил в постоянном страхе причинить боль одному из братьев. Или Бутчу.
Рейдж обошел внедорожник и взглянул на человека через лобовое стекло. Господи, кто бы ему сказал, что он свяжется с Homo Sapiens?
— Встретимся позже, коп?
Бутч пожал плечами.
— Не знаю.
— Удачи, мужик.
— Все будет, как будет.
Рейдж мягко выругался, когда Эскелейд отъехал, и они с Вишесом отправились через парковку к бару.
— Кто она, Ви? Одна из нас?
— Марисса.
— Марисса? Бывшая шеллан[22] Рофа? — Рейдж покачал головой. — О, мужик, мне нужны детали. Посвяти меня.
— Я не расспрашивал его об этом. И тебе не советую.
— Тебе что, неинтересно?
Ви не ответил. Они подошли к входу в бар.
— Ладно, ты ведь уже все знаешь, так? — Спросил Рейдж. — Ты знаешь, что случиться в будущем.
Ви слегка приподнял плечи и направился к двери. Рейдж уперся в дерево рукой, останавливая брата.
— Эй, Ви, а я тебе когда-нибудь снился? Ты знаешь что-то о моем будущем?
Вишес потряс головой. В неоновом свете значка Курс было видно, как его левый глаз, окруженный татуировкой, почернел. Зрачок увеличивался, сначала поглотил радужку, затем белок, пока глаз не превратился в черную дыру.
Как будто Рейдж смотрел в бесконечность. Или в Забвение,[23] если бы был мертв.
— Ты, правда, хочешь знать? — Спросил его брат.
Рейдж опустил руку.
— Только одну вещь. Доживу ли до дня избавления от проклятья? Обрету ли я тишину покоя?
Дверь неожиданно распахнулась, и на улицу вывалился пьяный мужик, скрюченный как грузовик со сломанной осью. Парень направился к кустам, где его вырвало, а потом свалился на асфальт лицом вниз.
Смерть — один из способов обрести покой, подумал Рейдж. Ведь все умирали. Даже вампиры. В конце концов.
Он старался не встречаться с братом глазами.
— К Черту, Ви. Я не хочу знать.
Он уже был однажды проклят, и оставался еще девяноста один год до его освобождения. Через девяноста один год, девять месяцев и четыре дня наказание будет окончено, и зверь перестанет быть частью него. Зачем ему кликать вселенское недовольство, пытаясь узнать, доживет ли он до освобождения?
