Соня прикрыла глаза от наслаждения, а я внутри ликовал от того, что ей приятны мои касания. Что ей нравится. Девочка повторила за мной, налив в свои ладошки жидкость, и прошлась по моим плечам, медленно вниз, не пропуская ни одного участка кожи.
— Повернись, — потом приказала тихим голосом, смущаясь.
Окинул её тело голодным взглядом и подчинился, уперся ладонями в стену и опустил голову вниз. Внутри меня всё задрожало от предвкушения того, что за этим всем последует.
Аккуратно, с нежностью к моей спине прикоснулись маленькие ладошки. Я весь напрягся.
— Соня, — с моих губ сорвался судорожный стон. Держать себя в узде было тяжело. Тем более, когда она совсем рядом, такая нежная, манящая, вкусная, что слюна капает с губ. — Что же ты делаешь, девочка? — выдохнул со свистом, стискивая зубы вместе.
Маленькие ладошки прошлись вниз по спине, обхватили за талию, сцепились в замок на животе. Напрягся, а ловкие пальчики прошлись по кубикам пресса вверх-вниз.
— Девочка, не делай так, — выдыхаю, а голова уже кругом идёт от действий этой малышки.
Не было сил больше сдерживаться, и я, не выдержав, развернулся.
Не помню, чтобы я так хотел девушку…
Мне всего становится катастрофически мало. Её мало. Хочется впитать её в себя. Вжать в своё тело и остаться так навсегда.
Поцелуев катастрофически мало, хочу наконец почувствовать все!
Машу головой и, обхватив резко за талию Соню, разворачиваюсь и прижимаю девочку к стеклянной стене, почти так, как и хотел сделать уже давно — с тех пор, как увидел её там, в лифте. С испуганными большими глазами.
Какое же у нее тело! Просто умереть можно и воскреснуть. Она сама как маленькая богиня. Картинка встаёт у меня перед глазами — как она стоит посреди моей комнаты, прикрываясь ладонями, абсолютно голая с румянцем смущения на щеках, — это видение сносит мне башню. Я долгое время представлял её здесь, в моей комнате, на моих кровати, тёмных простынях, с волосами, разметавшимися по подушке. И она смотрит на меня так, что мне самому хочется умереть, потянув её за собой в эту страсть. Дикую, необузданную.
На Соню хочется смотреть. Смотреть постоянно, не отводя взгляда. На нежное лицо в обрамлении тёмных пушистых кудрей, на яркие с искрящимися крапинками глаза, что смотрят мне прямо в душу, и зацелованные пухлые губы. На изящную шею и тонкий разлет ключиц. На высокую грудь, идеальную для моей руки. На тонкие ребра, проступающие сквозь кожу. От этих ребрышек чувствую себя сволочью… Хотя так и есть. Все эти чёртовы месяцы вдали от меня она страдала. Узкая талия и плавные линии бедер. Длинные стройные ноги.
Соня даже не понимает, насколько она красива. Меня трясет каждый раз, когда я смотрю на нее. Хочу смотреть, но еще больше хочу обладать. Вбиваться, держать, иметь, заставлять ее стонать мое имя…
Я никогда не испытывал такого всеобъемлющего, выворачивающего наизнанку желания.
Я снова целую ее шею — россыпью жадных поцелуев опускаюсь к груди. Приподнимаю девушку выше, чтобы захватить губами сосок, покатать на языке, прикусит. И поймать ее полустон-полувздох, от которого у меня так сносит крышу. Или это от ее рук? Которыми она исследует меня неуверенно, почти робко.
Гладит спину, трогает затылок, потом сбегает пальцами вниз. Мне хочется, чтобы она впилась ногтями, и, словно почувствовав мою настоятельную потребность в этом, Соня сжимает пальцы на моих плечах, ведёт вниз по спине, а я сжимаю зубы вместе, стискиваю их сильнее.
Возвращаюсь вновь к её шее и прикусываю, а потом сосу то место, и тут же зализываю языком ранку, прося прощения за причинённую мною боль.
Меня колотит, выворачивает наизнанку от того, насколько я хочу её. Мой дикий зверь внутри просит сделать её своей. Рывком поднять за бёдра и вбиться в неё на всю мощь, длину, собирая своими губами её стоны с губ.
И я понимаю, что все. Не могу больше. Слишком сильно хочу ее… Безумно. Так, что меня всего трясёт, колотит. И всё тело моё дрожит, скрючивает спазмами.
Как же, мать твою, я по ней скучал все эти чертовы три месяца. Когда она не брала от меня трубку, не хотела меня слышать. А перед глазами стояли её глаза, полные слёз и боли, отчего всю мою душу выворачивало наизнанку. Я себя сволочью ощущал. Которым, в принципе, я и являюсь.
Хотел уже отпустить, оставить её, но не получалось. Каждую грёбаную секунду думал, мечтал о ней. Лишь гонки спасали меня. Но стоило только вернуться домой, как я не мог не думать о маленькой девочке, которая свела меня с ума, стоило только посмотреть ей в глаза.
Не отрываясь от ее губ, подтягиваю ближе. Еще ближе… провожу между ее ног, задевая самые чувствительные места. Соня рвано выдыхает, цепляется пальчиками за мои плечи, позволяет мне ласкать ее. Запрокидывает голову назад, подставляя шею и грудь, разрешая мне её целовать. И я делаю то, что хочу — впиваюсь в нежную шею губами. Покусываю. Веду губами вниз до ключицы, слизываю капельки воды, что ласкают нежную кожу.
Хочется сказать, прошептать, уверить её в том, что она красивая. Самая красивая девочка, что я когда-либо видел, но дыхания не хватает. Оно замирает, а сердце барабанит в унисон с её. Оно — в такт с моим.
Прижимаюсь лбом к её лбу. Касаюсь пальцами мокрой киски, провожу пальцами вверх-вниз. Соня стонет, а я слизываю с её губ её стоны.
— Соня, я хочу тебя, — шепчу на ушко, прикусываю мочку.
— Егор, — мучительный стон, и она пальцами тянется к моей руке, подносит к своим пухлым губам, облизывает указательный палец, засасывает его своими губками и стонет.
Меня разрывает на части. Просто рвёт. Член вместе со мной дергается, прикасаясь к мокрым складочкам.
Чёрт, что же эта ведьма со мной делает?
Она ласкает, целует мои пальцы своими чувственными, нежными губками. Это просто невероятно вставляет, в глазах и внутри всё взрывается.
Нет сил более терпеть. Отвожу ее колено, вклиниваюсь между ног, прижимаюсь. От этого прикосновения трясет нас обоих… И помогая рукой, пытаюсь проникнуть глубже. Соня замирает, закусывает губу. Протискиваюсь внутрь. Ощущаю, как внутри неё тесно и жарко. И всего меня бросает в жар.
Соня откидывает голову, зажмуривается. Протолкнулся дальше, желая оказаться в ней как можно глубже. Она подаётся ко мне, обвивает сильнее, крепче руками шею. Мгновение — и я врываюсь резким толчком в неё, заполняя всю собой.
Соня болезненно вскрикивает, а потом прикусывает плечо. Я зарычал. Замер, не веря.
Расплавленный разум отказывался принять очевидное, то, что я должен был понять, увидеть. То, о чем говорили сейчас красные разводы крови на белой коже. Я… первый?
Она ведь такая красивая… У неё должны были быть отношения и секс. Не верю в то, что у неё до меня никого не было. Но это так. Ни одного. Я. Мать твою. Первый.
Тяжело дышу. Воздуха в лёгких не хватает.
— Соня? Девочка моя? — ошарашенными глазами смотрю на неё, не двигаясь ни назад, ни вперёд.
Соня вздрогнула, посмотрела на меня. А я, не в силах сдерживать себя, сжал ее лицо в ладонях, пытаясь поцеловать.
Первый! Первый! Никогда! Никого! Я у малышки первый. Первый и единственный. Последний. Так и будет. Никого к ней не подпущу. Моя будет.
Моя! Не верю. А внутри горит радость, удовлетворение и такое обычное счастье.
— Не останавливайся, Егор! — шепот слетает с её губ.
Даже если бы попросила — не смог бы никогда остановиться. Пусть я буду эгоистом, но я бы никогда не смог бы остановиться и не сделать её своей.
Она так тесно сжимает меня внутри, что искры из глаз. Её бёдра двинулись непроизвольно навстречу ко мне.
А я, не смея больше сдерживаться, подался назад. А потом вновь вперёд, до самого упора. До её стона. До моего. До искр в глазах. Мурашек по коже. Биения сердца, стучавшего о грудную клетку.
Сильнее. Я хочу её ещё сильнее. Хочу брать сильно, нежно. Страстно и мягко. Хочу её всю и в разных позах. И везде. На каждой поверхности в этой квартире.
