— Егор… — её губы дрожат, произнося моё имя, растягивая каждую букву. Её голосок проникает в мою душу, отчего она вибрирует.
— Соня, девочка моя, какая же ты красивая… С ума можно сойти… У меня сердце сейчас выпрыгнет от того, насколько ты красивая… Нежная… Добрая… Ласковая девочка…
Говорить тяжело, но я шепчу каждое слово ей. Смотрю в лицо, хочу запечатлеть этот момент в себе.
Мне настолько хорошо, что хочется закричать. Сжимаю зубы, не позволяя себе этого.
И рывком отстраняюсь. Поворачиваю ее спиной, чтобы дать доступ рукам.
Обхватываю её за талию, прижимаю к своему паху, веду руками вниз к чувствительной точке, сжимаю и в мгновение мощным ударом врываюсь в её податливое тело, которое принимает меня.
Соня вскрикивает, выгибается как кошечка в моих руках. Откидывает голову назад и тяжело дышит, хватая губами воздух, будто он закончился. В глазах темнеет, и я еле удерживаюсь на ногах от проникновения в неё.
Ласкаю ее пальцами и губами…
Касаюсь губами её обнажённой нежной спины, покрываю короткими чувственными поцелуями кожу. А от этого сам кайфую. Рука тянется к её волосам, наматываю их на кулак и тяну на себя, заставляя её ещё больше прогнуться в спинке.
Соня стонет, а я слышу в этом звуке такое необходимое мне удовольствие. Понимаю, что мои движения не причиняют ей боли, а наоборот, приносят наслаждение. И от этого ещё больше получаю кайф.
Соня откидывает голову на моё плечо, и я вижу затуманенные дымкой глаза, в которых плещется наслаждение, страсть, которая бьёт меня под дых.
Приближаюсь к её губам, касаюсь почти своими и шепчу в них:
— Сонечка! Соня! Девочка моя! Родная! Милая!
Задыхаемся вместе. Целую её. Просто потому, что по-другому не могу.
Вместе с этим проникаю глубже. Сильнее. Делаю резкие движения. Проникаю всё яростней, глубже, быстрее. Срывая и целуя каждый её вдох, стон. Её глаза закатываются.
— Егор…
— Да, моя девочка, — ласкаю её кожу руками, а меня самого пробирает дрожь. — Соня… Соня… Сонечка…
Нет сил больше терпеть. Держаться. Ускоряю движения, трахаю быстрее, жестче — не могу контролировать себя. Удары сильные, шальные. Её ручки опираются о стеклянную дверку душевой, которая запотела от нашего дыхания.
Дрожу от поступающего оргазма.
Опускаю голову вниз, прикусываю её плечико и делаю резкое движение вперёд, проникая глубоко, заполняя её своим соком.
— Егор! — вскрикивает Соня и обмякает в моих руках.
По её телу проносится дрожь и мурашки, а я сжимаю её крепче в своих объятиях, впечатывая в свою грудь.
Мы оба тяжело и прерывисто дышим. Соприкасаюсь своим виском с её.
Вынимаю её из душевой аккуратно и бережно. Как самое ценное и дорогое сокровище. Снимаю с крючка большое полотенце и укутываю её. Другое, меньше, обернул вокруг своих бёдер. Подхватил Соню на руки и понёс к выходу из ванной.
В комнате опустил на большую кровать и сам же лёг рядом. Одну руку положил на талию, придвигаю к себе ближе. Моя девочка положила голову мне на грудь, а маленькую ладошку чуть ниже, на живот.
Вторую руку запустил в влажные пряди волос, ласково начал перебирать. Поцеловал в макушку.
— Спи, принцесса, — прошептал в макушку, поглаживая обнажённую кожу спины, медленно уплывая в сон.
Глава 40
Соня
Сквозь сон чувствую лёгкий поцелуй на своём лице, от которого хочется как довольная кошечка помурчать. А потом через какое-то мгновение шум воды. Зажмуриваюсь. Ресницы, затрепетав, распахнулись.
В глаза тут же бьёт яркий свет, и я вновь прикрываю веки, чтобы потом вновь их распахнуть. Сладко потянуться, чувствуя во всём теле томление, наслаждение и отголосок лёгкой боли внизу живота.
На моих губах тотчас же расцветает счастливая улыбка от воспоминаний о прошедшей ночи. Несмотря на ноющую боль внизу живота, чувствую я себя как никогда хорошо. И это мягко сказано. Спалось сегодня как никогда прежде. Сладко-сладко.
Ладонью касаюсь смятой простыни на пустой половине кровати, на которой ещё недавно спал Егор. Совсем ещё тёплая. Улыбаюсь. Хотя куда ещё сильнее? Кажется, что сейчас мой рот разорвётся от того, насколько широко улыбаюсь.
Шум воды из ванной доносится до меня. Егор в душе. Утыкаюсь носом в подушку гонщика, которая пахнет им. Вдыхаю его запах в себя, и по телу проносится электрический разряд. Внизу живота собирается тугой комок и тянет. Скрещиваю ноги, чтобы хоть немного унять внезапно возникшее желание.
Нужно встать. Хоть и так не хочется выпутываться из тёплой постели, наполненной запахом этого потрясающего мужчины, который ночью стал для меня первым. Но я нисколько об этом не жалею. Я хотела этого. Желала.
Ещё раз сладко потянувшись, отбрасываю одеяло в сторону и встаю с кровати. Нужно приготовить Егору завтрак, пока он в душе.
Взгляд мечется по комнате в поисках одежды, чтобы накинуть её, но почему-то я её не вижу. Хмурюсь.
Куда она подевалась? Я точно помню, что раздевались мы тут, а потом обнажённые пошли в душ. От мыслей об этом к щекам подступает жар. Какое все-таки шикарное тело у Егора…
Перед глазами предстаёт его обнаженный образ. Облизываю губы, прикусываю нижнюю. Чёртов соблазнитель. Теперь его шикарное тело с твёрдыми мускулами и кубиками пресса будет сниться мне ночами.
Машу головой из стороны в сторону, стряхивая наваждение. Нужно найти одежду. Не разгуливать же мне голышом, потому что спала я всю ночь обнажённая. Стоило мне только заснуть, как сквозь сон почувствовала, как меня аккуратно выпутывают из большого мягкого полотенце. А потом вновь обнимают сзади, прижимая к своей твёрдой груди. Но вот только ничего поблизости из своих вещей не вижу.
Но тут в голову приходит мысль, и я, довольная своей сообразительностью, направляюсь к шкафу, который стоит в этой комнате рядом с кроватью. Открываю дверцу. Передо мной гардероб Егора Свободина.
Взгляд сразу же падает на белоснежную рубашку. Пока разум кричит о том, что делать этого не нужно, руки сами тянутся к такой нужной мне сейчас вещи.
Снимаю её с вешалки и двумя руками подношу к лицу. Прикрыв глаза, вдыхаю запах моего первого мужчины и просто кайфую. Внутри все затрепетало. До сих пор пахнет им.
Моё. Не отдам. Никому. Даже самому владельцу этой вещицы. Теперь она принадлежит только мне одной. Надеюсь, как и этот великолепный во всех аспектах мужчина.
Не медля ни секунды, надеваю её на обнажённое тело, застегивая лишь на несколько пуговиц посередине. Подкатываю рукава, так как они мне длинные. И направляюсь вниз, на кухню, готовить завтрак.
Пока провожу все манипуляции на кухне: готовлю для мужчины вкусную яичницу по моему собственному рецепту, две чашки кофе и бутерброды, мои мысли уплывают вдаль. Да так далеко, что я не успела заметить, что на кухне уже нахожусь не одна.
Лишь когда сильные, крепкие руки обняли за талию и рывком вжали в стальную грудь, я вскрикнула и звонко рассмеялась, запрокинув назад голову.
— Дурачок, испугал… — качаю головой, а сама, наоборот, прижимаюсь ближе, желая чувствовать его всего.
Мне его настолько мало, что хочется постоянно чувствовать его близость. Егор наклоняется к моей шее, ведет губами вдоль нее, зарывается лицом в волосы, и я чувствую, как он улыбается.
— Как же ты сладко пахнешь, Соня. У меня крышу от тебя срывает, ты бы знала как…
Знаю. Потому что чувствую то же самое. Люблю его.
Эта мысль взрывает мою голову, и я застываю на месте. Егор это почувствовал и весь тут же напрягся.
— Что такое, Соня? У тебя что-то болит? — сжимает руки на талии и поворачивает меня к себе лицом. Берет мое лицо в ладони и, приподняв, заглядывает в глаза. — Я причинил тебе ночью боль. Прости, Соня. Я не знал, — в его голосе волнение, беспокойство и вина. То же самое отражается и в его глазах. — Прости… Если бы я только знал… Прости, Соня! Прости, родная. Я не хотел причинить тебе боль, — осыпает все мое лицо короткими легкими поцелуями.
