Я бы сделала то же самое, если бы оказалась на его месте.
Это такое уродливое положение, в котором можно оказаться.
Я тянусь за пультом, чтобы выключить телевизор, и тут в моем периферийном зрении появляется присутствие. Я ахаю, пульт выпадает из моих пальцев и с грохотом падает на пол.
Ашер стоит у входа в спальню, одетый только в боксерские трусы. Он все еще смотрит на пустой экран, как и я несколько секунд назад.
Судя по его отсутствующему выражению лица, он наблюдал за происходящим — или, по крайней мере, за большей его частью. Он продолжает смотреть телевизор, будто Арианна все еще там, говорит, что она никогда не заботилась о нас, говорит, что ее брат, который пожертвовал своей молодостью ради ее счастья и рано повзрослел, став ее родителем, и ее поддержку было легко обмануть, говоря, что все, о чем она заботилась, это уничтожить его.
Боже, он не реагирует — совсем не реагирует.
Это даже страшнее, чем если бы он разгромил это место.
Даже его руки падают по обе стороны от него, как безжизненные части тела. Он не сжимает кулаки и не двигает челюстью.
Он оцепенел.
Нет, я не позволю ей забрать его у меня. Только не снова.
Арианна не высунет голову из могилы, чтобы еще раз разрушить наши жизни. В прошлом ей это удавалось, но больше этого не повторится.
Я шатаюсь на нетвердых ногах и на цыпочках подкрадываюсь к нему, будто боюсь, что он сорвется в любую секунду. Он не двигается, даже когда я встаю перед ним, мои пальцы почти касаются его.
— Эш... — уговариваю я.
Никакого ответа.
Я беру его за руку в свою. Она тяжелая, неподвижная и.… холодная. Такая чертовски холодная.
— Эш, посмотри на меня.
Его взгляд блуждает от телевизора к моему. Там так много боли, так много лет потрачено на ненависть, месть, насилие.
Так много упущенного времени.
— Это была не твоя вина. — мой голос полон эмоций несмотря на то, что я пытаюсь говорить нейтральным тоном. — Это была не наша вина. Мы просто слишком сильно любили ее, чтобы заметить это.
Он ничего не говорит, но его челюсть сжимается так сильно, что я боюсь, что с ним что-нибудь случится.
Что, если я его потеряю?
Что, если ей это удастся, и это конец?
Что, если...
— Мне так жаль.
Его голос едва слышен выше шепота.
Мои брови хмурятся.
— Что?
Его руки обхватывают меня в крепком объятии, от которого у меня почти перехватывает дыхание.
— Мне так чертовски жаль, Рейна.
Если возможно, его объятия сжимаются вокруг меня сильнее. Это говорит гораздо больше, чем говорят мне его слова. Это говорит о том, как сильно он сожалеет о прошлом, как сильно он хотел никогда не отпускать меня.
Поэтому я обнимаю его в ответ, потому что у меня те же самые сожаления.
Мы потеряли так много времени. Мы барахтались, тонули и так долго не могли вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.
Вся эта боль теперь исчезает, словно ее никогда и не было.
Я позволяю ему отнести меня обратно в постель. После этого мы не разговариваем.
Мы просто смотрим друг на друга, обхватив друг друга руками и ногами, когда засыпаем.
Мы оба ранены и нуждаемся в восстановлении сил.
***
Ночной кошмар заставляет меня проснуться. Там были суровые сине-зеленые глаза, смеющиеся надо мной, насмехающиеся надо мной, говорящие мне, что я никогда не смогу избежать своей судьбы.
Слеза скатывается по моей щеке, когда я открываю веки. Большим пальцем вытираю слезу.
Эти темно-зеленые глаза встречаются с моими, когда он медленно вытирает слезу. Его рука не покидает моего лица даже после того, как все слезы высохли. Его сильная рука гладит мою щеку, пока он пристально смотрит на меня, как будто я превращусь в дым и зеркала.
Уже поздно, примерно два или три часа ночи, но, похоже, он слишком мало спал, если вообще спал.
Видеть, как ему так больно, и не иметь возможности поговорить об этом, медленно убивает меня. Ашер всегда был молчаливым типом, который направлял свою боль внутрь вместо того, чтобы очищать ее, и это убивало его медленно, но верно.
Я не могу позволить ему держать все это в себе, только не после того, через что мы оба прошли.
— Проблемы со сном, — бормочу я, будто более громкий голос поднимет плащ, окружающий нас.
— Я не могу выкинуть из головы ее голос или лицо. — его слова тихие и наполнены такой болью, что они выворачивают меня наизнанку. — Я не могу поверить, что это моя младшая сестра, та самая Ари, ради которой я так многим пожертвовала. Я должен был увидеть знаки или остановиться и спросить, когда я увидел эти гребаные знаки.
— Эй. — я провожу ладонью по его обнаженной груди и кладу ее на его спокойное сердцебиение, его почти мертвый пульс. — Мы не могли знать, она была слишком стратегична в этом, а мы были слишком молоды и у нас было слишком много проблем с общением.
— Проблемы со связью, которыми она питалась и которые использовала против нас.
— К сожалению.
— К сожалению? — его голос немного повышается. — Я думаю, что это требует более сильного слова, чем это. Наши жизни были разбиты на чертовы куски.
— Не вся наша жизнь, — говорю я с надеждой, почти жалобно.
— Не вся наша жизнь.
Мое сердце колотится так громко, что требуется мгновение, чтобы собраться с мыслями и спросить, чтобы быть уверенной.
— Только прошлое?
— Только прошлое.
— Я так скучала по тебе, Эш, — признаюсь я, и еще одна слеза скатывается по моей щеке. — Эти три года были сущим адом, абсолютной пустотой. Я так сильно ненавидела тебя за то, что ты оставил меня позади, за то, что ты никогда не оглядывался назад и не пытался привести меня к тебе. Арианна могла бы убить нас, но ты убил меня, бросив меня. Ты был единственной ниточкой, которая осталась у меня в жизни после смерти папы, и ты просто так жестоко оборвал меня.
— Мне жаль. — он вытирает мою слезу подушечкой большого пальца. — Если это тебя утешит, я тоже убил себя. Не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе.
Я не могу остановить слезы, даже если захочу.
Чем больше он их вытирает, тем сильнее они падают.
— Рейна... — он бормочет мое имя, как молитву, которую ему до смерти хотелось произнести.
— Я не хочу сражаться. Не сегодня.
Я обнимаю его за талию и утыкаюсь лицом ему в грудь.
Его сильная рука накрывает мою поясницу, когда он зарывается носом в мои волосы, вдыхая меня.
— Я тоже не хочу сражаться. Ни сегодня, ни когда-либо.
***
Мы просыпаемся от резкого стука в дверь. Я стону, когда вижу тень Ашера, выходящую из комнаты и собирающуюся ответить на звонок.
— Какого хрена ты здесь делаешь?
Его серьезный голос вырывает меня из тумана, вызванного сном.
Я вскакиваю с кровати, плотнее запахиваясь в халат.
— Убирайся отсюда.
Голос Ашера становится убийственным.
Я выглядываю и останавливаюсь.
Детектив Дэниелс стоит посреди гостиной с самодовольной ухмылкой и показывает Ашеру листок бумаги.
— Не сегодня, Карсон. У меня есть ордер на арест мисс Рейны Эллис.
Глава 25
Рейна
Я выхожу только после того, как переодеваюсь обратно в свою одежду и делаю макияж. Теперь я понимаю, почему Старой Рейне нужно было делать это всякий раз, когда она выходила. Мне не нравилось находиться в центре внимания, если у меня не было какого-то щита.
Мое идеальное лицо и внешность были именно такими.
Это защитный механизм, скрывающий мои истинные чувства. В этом я была профессионалом.
Детектив Дэниелс ждет меня с двумя полицейскими в шляпах у двери. На его лице самодовольная ухмылка с тех пор, как он показал ордер на арест.
Пот покрывает мою кожу, когда одна мрачная мысль за другой врывается в мой разум. Что, если они действительно нашли тело Рейны?
