Я открыла дверь и отошла к Паше.
— Велечка, здравствуй…
Улыбки сползли с лиц моих бывших родственников. Они замерли на пороге. Выпала из рук бывшей свекрови сумка, бывший свёкор стянул шапку Жириновку с головы.
А мы, как Леннон и Оно, обнялись и гитару выставили вперёд.
— Здравствуйте, — улыбнулась я.
— Мы болеем, закройте дверь, — попросил Паша.
Свёкор, даже за квартиру в центре города, не стал терпеть нашу выходку. Плюнул и вышел, хлопнув дверью.
Свекруха, как истинная женщина, была не против полюбоваться эстетикой молодых тел, подобрала сумку, натянула улыбку. Смотрела, гордо подняв голову, только мне в глаза, хотя уже успела оценить моего Паньку.
— Велечка, мне надо с тобой поговорить.
Паша опять зевнул и, взяв с вешалки куртку, укрыл меня.
— Опять разболеешься.
Шлёпнул меня по попе. Звук был звонкий, как пощёчина.
— Ой, больно, — обиженно отозвалась я, кутаясь в куртку.
— Давай быстрее, зацелую.
С натянутой улыбкой, посмотрела на старую противную тётку, которая умудрилась родить монстра.
— Велечка, мы тут узнали, что Максимушка тебе свою часть квартиры оставил.
— Да, — кивнула я.
— Мы с папой сейчас не в очень хорошей ситуации, — заламывала она пальцы все в золотых кольцах. — Немного нуждаемся в деньгах.
Да, они нуждаются. С пенсией в шестьдесят тысяч на каждого. Без детей и внуков. Со всеми льготами по коммунальным услугам, с шикарной дачей за городом.
— Что случилось?! — наигранно выпучила глаза. — Вам понизили пенсию?!
— Не повысили, хотя всем повышают, — кивнула бывшая свекровь. — И одиноким старикам очень тяжело в наше время. А Максим, — она даже пустила слезу. — Никому не желаю таких детей.
Достала платочек и вытерла слёзы.
— Паш! Я не знаю, что делать! — обратилась я за помощь
— На х*й посылай, — прилетел ответ.
Я пожала плечами.
— У меня новый муж.
Моё осоловелое чуть хмельное состояние помогло мне спокойно перенести проклятья и слова ненависти. Даже та шлюшка, которая в Москве к Паше завалилась, так красочно не описала моё лёгкое поведение, так не исказила мои достоинства, превратив их в физические недостатки с мутациями.
Паша, прибежал на крики, выставил старуху из квартиры.
— Знаешь, Вельчонок, — обнял меня любимый мужчина. — Прекращаем чужих пускать в своё жильё и в свой мир в общем.
— Да, — согласилась я и пошлёпала в сторону туалета.
Когда мы были в аптеке пять дней назад, купила я себе тесты на беременность…
На всякий случай.
Ну, и таблетки принимала самые безопасные.
Тоже на всякий случай.
Но, если честно, то я подозревала...
Вышла из туалета. Руки за спиной, глаза выпучила, немного слёз появилось.
— Пошли в душ, — мотнул головой Панька, приглашая пойти с ним. — Пора пробуждаться для новых подвигов.
Шаг сделал, в ванную комнату, потом обратно. Назад наклонился, глянув на меня с подозрением.
— Так, — задумчиво протянул он. — Зачем моей любимой стоять в коридоре с напуганным лицом? Что могло девушку так поразить в туалете? Члена у тебя нет, чтобы отпал и утонул в унитазе. Здорова вроде. Будь месячные не стояла бы так…
Медленно вернулся в коридор. Попытался взять мою руку за спиной, я попятилась. Тогда он силу применил, вытащив из моего кулака тест на беременность.
— Три дня задержка, срок малюсенький… Вторую полоску еле видно, — прошептала я и всё же пустила слезу счастья.
— А что такая грустная? — ошарашенно усмехнулся Пашенька. — Я сам кричал матери, что возможно будет ребёнок… Вот! Не могу сказать, что накаркал, скорее, пожелал от чистого сердца.
Он улыбнулся, и глаза его стали темнеть.
Тоже заплачет?
Нет, не заплакал.
Просто невероятно рад.
— Двадцать семь лет, отличный возраст, чтобы стать отцом, — он погладил меня по волосам, по плечам. — Нет, уже будет двадцать восемь. У меня есть девять месяцев, чтобы обосноваться в этом городе и начать работать.
— Думала ещё насладиться… Этим чудесным периодом.
— Наслаждайся хоть всю жизнь, — он взял моё лицо в свои широкие ладони. — Веля, это же чудо!
— Да, — грустно согласилась я. — У нас всё получится?
Панька подхватил меня за попу, усадил на себя. Я обвила его руками и ногами, с силой прижалась к его твёрдому телу.
Слишком близкий контакт по коже лёгкая дрожь от этого.
— У нас уже всё получилось, — заявил он, унося меня в душ. — Не у всех такое получается.
Я поелозила бёдрами и чуть насела на крепкий член. Голову наклонила. Сладко, томительно поцеловала любимого.
Отца моего ребёнка…
Ого!
Паша оторвался от моих губ.
— Держать в руках своё счастье невероятно приятно. Ты носишь моего ребёнка!
— Я пока ещё не поняла… Не осознала, — простонала я.
Он сам натянул меня на член, руками обнял.
Из головы вылетели посторонние мысли. Паня прижал меня к стене. Плитка от «разъярённого» змеевика нагрелась. Спиной прикасаться к ней было приятно.
Паша входил в моё тугое, влажное лоно резкими толчками. Не чувствовал, как я царапалась, потому что полностью был поглощён актом, который перетекал в жаркую страсть.
Я кричала и билась в экстазе.
Кончала зажигательно!
И он со мной…
Задыхался, целовал моё лицо, продолжал держать на себе.
— Не стригись никогда, — прошептал Паша, зарываясь носом в мои волосы. — И ни о чём не беспокойся. Мы теперь навсегда вместе.
Ласки.
Душ.
Тишина.
Обернувшись в полотенца, мы вышли на нашу кухню.
Там царил полный хаос, и мы смотрели на него, взявшись за руки.
— Пора просыпаться, — улыбнулась я.
— Да, теперь у нас совершенно новая жизнь, — согласился со мной Павел и погладил мой живот, где жил малыш.
