— Она хорошая девушка, порядочная, — пояснил сам не зная почему желая Иру негласно поддержать.
— А Дарье не понравилась, — собеседник ответил, и я понял, что мне нечем крыть.
— У Даши есть на то свои причины.
Снова замолчали, моя сигарета дотлела и ткнул окурком в дно стеклянной пепельницы.
— Ты же понимаешь, сынок что теперь у тебя нет права на ошибку? — на мое плечо легла тяжелая ладонь Геннадича, и я поразился как они с Пашкой похожи. Это отражалось в каких-то мелочах вроде проницательного прищура, или хмурой складки между черных бровей.
— Понимаю, — ответил честно и перестал дышать, потому что осознал, именно в этот момент со мной разговаривает не отец моего друга и мой близкий человек, нет. Со мной разговаривает папа девушки, за которой я собираюсь ухаживать. И я для него сейчас в эту секунду не сын, а будущий зять. Он будто пробовал на вкус этот статус в моем лице, впервые присматриваясь ко мне строже, чем прежде.
— Тогда я спокоен, — ответил просто и напряжение спало так же стремительно, как и нахлынуло. — Береги мою девочку.
Кивнул, сглатывая ком в горле и поднялся, протягивая руку Геннадичу чтобы проститься.
— Завтра заскочу на ужин? — раз отец моей принцессы дал добро на ухаживания, надо брать быка за рога.
— Только не стесняйся через дверь, ты же знаешь: мой дом — твой дом.
— Спасибо, — ответил с благодарностью. Его рукопожатие было крепким и твердым. Чисто мужским. Отеческим. Улыбнулся Геннадичу и зашагал к воротам, доставая ключи из кармана.
Раз дали добро на ухаживания, значит надо вспоминать, как это делается…
57
Марк приехал к нам на следующий вечер. Папа предупредил о визите, и мне пришлось постараться, чтобы приготовить ужин. Мы втроем просидели за столом несколько часов: смотрели старые фотографии, болтали, смеялись, а потом Марк поднялся и сообщил, что ему пора.
И уехал.
Это было для меня таким удивлением, что я не смогла уснуть и почти два часа валялась в постели с открытыми глазами. Он же намекал, что хочет зайти ко мне в комнату, чтобы побыть наедине…
И уехал!
На следующий день он снова приехал в гости, я по традиции обработала его лицо лекартствами, и мы втроем играли в карты, папа кстати впервые на моей памяти продул, когда мы с Марком объединили силы, чтобы завалить его в очередной партии.
А потом Марк снова уехал.
И так продолжалось десять дней: он приезжал, проводил время со мной и отцом и уезжал, даже не пытаясь нарушить запрет папы на тайные встречи. Где его дух авантюризма? Стареет?
На одиннадцатый день он по привычке пришел к нам, когда время подкрадывалось в восьми, я снова собрала все крема и спустилась в гостиную, чтобы обработать его разукрашенное лицо, но заметила, что папа надевает ветровку и цепляет с тумбы ключи.
— Куда ты? — остановилась в прихожей, бросая короткий взгляд в сторону арки в гостиную, где на диване меня ждал Марк.
— Нужно отлучиться ненадолго, думаю вы и без меня найдете чем заняться, только не засиживайтесь, Марк закрыл больничный и завтра ему на работу.
— Ладно, — стиснула лямки целлофанового пакета так крепко, что те едва не сплавились, и дождавшись, когда за папой закроется входная дверь вошла в гостиную. Марк лениво листал космополитен, который я бросила на диван, и при моем появлении улыбнулся и отложил глянец.
— Никогда бы не подумал, что эта бадяга, который ты мажешь мне лицо так быстро подействует, — он кивнул на пакет в моей руке, а я улыбнулась и прошла к дивану, устраиваясь рядом с Кремлёвым. Он прав, я и сама не ожидала, что всего за две недели его синяки почти сойдут и от них останутся лишь желтоватые пятна, которые видны лишь при хорошем освещении. Опухоль спала примерно через неделю и Марк стал выглядеть как прежде, а я постепенно привыкала к мысли, что не смотря на трансформацию он не изменит своего отношения ко мне, и мы будем все так же открыто общаться.
— Честно, я сама не ожидала, — улыбнулась и отвинтила тюбик с мазью, уже отточенным движением собираясь ее наносить. Но Марк удивил, и накрыл мою руку своей, не позволяя начать.
— Где твой отец?
— Уехал, — повела плечом, получилось слегка нервозно, когда поняла, что мы остались вдвоем. — Сказал, будет позже.
Взгляд Кремлёва отливал огнем, и я повинуясь его молчаливому приказу отложила мазь и робко глянула в его сторону, не зная что делать дальше. Почему-то раньше мне было проще с ним общаться, а сейчас атмосфера сгустилась и будто бы изменилась, мне показалось, что даже я сама изменилась и из смелой и местами безбашенной девушки превратилась в серую мышку, впервые оставшуюся наедине со школьным хулиганом.
— Тогда может не будем пока втирать мазь? — Марк же напротив, выглядел расслабленным и ленивым как довольный и сытый кот, который сейчас заметил очередную мышку: был пока не голоден, но намерен проиграть.
— Ладно, — сглотнула, чувствуя, что по телу прошла дрожь предвкушения, и машинально облизала губы, выдавая эмоции с головой. Марк ухмыльнулся.
— Хочу тебя поцеловать, — произнес негромко, и мне стало нечем дышать от давящего напряжения в предвкушении удовольствия. Тонкая черная футболка стала колоться, а шорты неприятно давить, захотелось избавиться от дискомфорта и сорвать с себя все эти ненужные тряпки. — Ты позволишь?
Кивнула будто под гипнозом, и Марк вдруг резко поднялся, чем безумно меня удивил и протянул мне раскрытую ладонь.
— Тогда идем наверх.
Мои глаза поползли вверх по его тренированной фигуре, которая с каждым днем становилась все рельефнее и я почувствовала, что внизу живота становится жарко и слегка покалывает.
Вложила свою похолодевшую ладонь в руку Марка, и тот кивнул и потянул меня за собой, наверх в мою комнату, но как только мы поднялись, он повел меня в другую сторону, в комнату Пашки. Та сейчас пустовала, мой спутник открыл дверь и галантно пропустил меня вперед, а потом закрыл ее и почти буднично осведомился.
— Чем займемся? Может, в карты?
Я удивленно застыла, глядя на широкую спину человека, у которого поехала крыша. Марк стянул мастерку и бросил ее на комод, а потом повернулся ко мне и с улыбкой произнес.
— Меня Марк зовут. Выпить хочешь?
— Нет, спасибо…
Отвечаю растерянно и сгораю от любопытства и легкого азарта, не отрывая взгляда от спутника.
— Ты ведь не Катя… — произнес вслух, и я кажется начала понимать, к чему он клонит…
— Нет, — загадочно ответила, включаясь в игру по его правилам, но проблема была в том, что я не помнила, о чем мы говорили после.
— Карты? — кажется так…
— Без проблем, — Марк прошел к столу и достал колоду как ту самую первую встречу, когда мы впервые играли вместе. — Но есть одно условие.
— Какое же? — склонила голову чуть на бок и попыталась подавить улыбку, но тщетно. Кремлёв подошел ко мне и коснулся щеки невесомой лаской.
— Я играю только на желание…
— В прошлый раз ты играл на раздевание, — ответила со смущенной улыбкой, и Марк ответил ласково.
— А я говорил, что изменился.
Его губы были так близко, что мне не сразу удалось сконцентрироваться на разговоре, мозг напрочь отключился, и я поняла, что потеряла нить беседы.
— Готова сыграть? — спросил как змей искуситель, и я выдохнула безотчетно приближая свои губы к его разомкнутым.
— Смотря что ты попросишь, — тело уже не горело, а плавилось, пылало, будто я на самом жарком огне и сейчас просто растаю. Марк приблизился вплотную, и я задрожала, уже не пытаясь скрыть как меня сводит с ума его близость.
— Тебя всю и без остатка, — его голос как рельефный бархат обволакивал кожу, и я едва не захныкала от дикой жажды коснуться его губ своими. — Проиграешь, и тебе придется выйти за меня замуж…
Глаза распахнулись, и я чуть отстранилась, заглядывая в его лицо, в котором не было ни намека на шутку. Он говорил серьезно. Спрашивал открыто. Хотя о чем я? Вопросом тут и не пахло.
