Папаша, гребанный хитрожопый старый лис, пошел с козырей. Перекупил все ее долги. И попросил просто поддерживать отношения с сыном. Не спать даже, а общаться, встречаться, разговаривать… Эва клялась, что вопрос постели проговаривался отдельным пунктом, как недопустимый.
И я ей верю, конечно.
Но еще прекрасно знаю этих старых крокодилов, которые ухватят за палец и откусят… все.
Вотчинков-старший, судя по всему, понял, что, если передавит, Эва возьмет еще один кредит и отдаст ему, но не согласится. А вот если постепенно… По чуть-чуть… Сначала встречаться и разговаривать, появляться вместе на мероприятиях, чтоб на его сына не смотрели, как на дегенерата конченного, а видели, что он приходит в себя… Вон, жениться собирается… Ну а потом придавить долгом посильнее, да в кровать уложить. А там, глядишь, залетит. И сын придет в себя (с чего только — непонятно, меня всегда эта розовая хрень умиляла, когда с чего-то кто-то решал, будто конченную тварь может ребенок исправить), и внук будет…
Короче говоря, хорошо устроился Вотчинков-старший…
Эва, скрепя сердце, согласилась.
Игореша так обрадовался, что даже стал меньше употреблять. И целую неделю держался.
А потом младшая драконяшка сделала финт ушами, подписала контракт и свалила в Аргентину. Молча. Оставила сестренке записульку, что жить тут, в одном городе с подонком, невыносимо, что лучше ей уехать и прочий розовый бред.
Подставила свою сестру по полной, короче.
Эва схватилась за голову, потом за телефон, выяснила, куда унесло ее кровинку, охренела от перспектив… Ну и, конечно, подняла всех на уши, требуя, чтоб сестру нашел интерпол.
Потом кинулась к Вотчинкову-старшему. Но тот отбоярился, только бабла еще дал, и все. Ему проблемы Эвиты нахер не упали, а вот привязать ее дополнительно бабками — отличный шанс.
Эва бабло взяла, а еще отпуск за свой счет на работе.
Прекрасно понимая, что счет идет на часы, и что ее сестренку сейчас, возможно, уже на куски режут, она прошла на крайние меры.
Еще в командировке, несколько лет назад, она познакомилась с парнишками из внешней разведки. Эта информация была не для распространения, она и не распространялась.
Да и пользоваться такими связями всегда было чревато, Эвита это знала. Слишком много потом отдавать.
Но выхода в тот момент не было.
Знакомый ей предложил вариант с выездом по следам сестры. Поддержки — никакой, кроме документов, въезда в страну и готового коридора для выезда.
И бабло за это, конечно же, серьезное.
Деньги у Эвы были. И сомнений — никаких.
В этой ситуации никто ей не мог помочь. Быстро — никто.
Можно было начать все делать официально, и, наверно, даже что-то получить… через полгода, когда от Вали останется только воспоминание.
Эва въехала в Аргентину через Боливию, зная только название фирмы и имя учредителя. Пришла в офис в Вижье и заявила, что хочет работать, танцевать. Хлопала ресницами, изображала сироту и простушку. Длинногоную чикиту сразу взяли в оборот.
Босс тут же захотел попробовать ее, но Эва не согласилась, смазала ему по роже, ее отправили посидеть под замок…
А потом туда же впихнули меня, избитого и воняющего на всю комнату перегарищем…
Сейчас, слушая Эву, я понимаю, что все это настолько шито белыми нитками, настолько нестойко и тупо, что реально, только правда такой бывает. Стечение обстоятельств, мать его.
Одинокая девчонка, добравшаяся до офиса торговцев живым товаром в Вижье… Ну, бывает. Услышанная ею фраза о том, что открывается новый клуб скоро, “Золотой Эдем”, и туда хорошо пойдут “русские девочки”… Наверно, тоже бывает.
То, что меня, пьяного придурка, пихнули к ней в комнату…
Наш побег.
Наша ночь.
Ее побег.
То, что она нашла этот “Золотой Эдем” с первого раза и внутрь прошла. Да еще и сумела втереться в доверие охране девочек, назвала имя директора фирмы, и ее пропустили к ним…
И то, что ее сестра оказалась одной из этих девочек.
И то, что их сразу же захотел себе директор клуба.
Три мужика, накуренные до охренения.
Нож для резки фруктов.
И коридор выезда для двоих, исправно работающий.
Это все по отдельности могло бы быть спорным, но вот вместе складывалось в реальную, хоть и дикую совершенно историю. И, будь я менее искушенным, не поверил бы.
Но я и своими глазами видел такое, что никому никогда не расскажу, наверно. Просто потому, что нереально. Невозможно это.
Но было, правда было.
То, что Эвита в огромной стране, по нескольким только вешкам сумела найти свою сестру — чудо.
То, что смогла ее вытащить — чудо.
То, что они вдвоем выбрались и вернулись на родину — чудо.
А если сложить все вместе — жизнь.
Так бывает, блять. Еще и не так бывает. У мчсников, чудом уцелевших на вызовах, спросите.
У своих пожилых, переживших Великую Отечественную, родственников поинтересуйтесь.
У врачей скорой помощи, медсестер в реанимации, парней, побывавших в горячих точках…
Их много, тех, кто понимает, что вся наша жизнь — это итог однажды случившегося чуда.
Я целую свое чудо, которое нашел сам, отвоевал себе сам, присвоил, можно сказать…
И то, что она со мной сейчас — тоже чудо.
Одно из.
Глава 34
Через две недели нашей безоблачной, сытой, практически животной жизни в домике Маси, я решаю, что, вернувшись, сразу перевезу мою Эву к себе. А чего тянуть?
Долг ее перед папашей Вотчинковым — большой, там порядка десяти лямов, но это решаемо.
В конце концов, продам свою хату, займу еще у Кота с Егерем, главное, чтоб они Масе не проболтались…
Да и Бур даст, я уверен. Гребанный богатый буратинка. Он нехило на своих историях наваривается и, сто процентов, будет рад откупиться, только чтоб мелкую дракошу с его территории убрал. Чует моя печень, она ему там все переворошила. Нежная девочка со сложным характером и птср, ага.
Тоже еще кусок геморроя ходячий.
Надо же, вернулась из дикой жопы, практически, на спине сестренки, и нет, вместо того, чтоб сидеть тихо и мирно, опять полезла к своему мудачиле. И, судя по всему, дернулась рассказывать, как ей плохо было за границей. А он возьми, да и приколись… Ну, это я так думаю.
Дракоша обиделась и оттоптала парню самое дорогое. И все бы ничего, но это на телефон записали и в ютубчик выложили. Позорище на весь универ, да.
Мажорчик закусился, подключил не особо умного, но денежного папочку и родаков из полиции… И вот тебе картина маслом — заява на дракошу, обиженный мальчик, весь в своего папашу, тупой то есть и не умеющий правильно оценивать ситуацию.
И я, тоже не сильно умный, вписавшийся во все это дерьмо.
Надо решать. Надо разруливать…
Смотрю на Эву, крутящуюся в кухонном уголке в одних только трусиках и короткой майке.
Она ловит мой взгляд, улыбается, подмигивает.
И я улыбаюсь.
Мы на удивление легко живем вместе.
Вообще без напряга.
Только кайф, еда, секс бесконечный, летнее солнце по утрам и шикарные вечерние закаты. К домику приходили пару раз лисички, Эва пыталась их прикормить и пищала при этом от восторга.
В деревне неподалеку, куда мы ходили несколько раз в неделю, продавали за копейки свежий хлеб и молоко прямо с утренней дойки. А еще — нежные сливки и мед.
Мы приходили домой, оставляли это все в холоде, заваливались на широкий диван, или не менее широкую кровать, и сладко, подолгу занимались сексом. Расслабленно, как два влюбленных придурка, только-только познающих друг друга.
Эва рассказывала что-то из счастливого детства, когда родители еще были вместе и ездили всей семьей на море…
Я смешил ее разными случаями из моей богатой на всякий бред биографии. Даже чуток про события в одной далекой теплой стране рассказал, хотя там мало веселого было, на самом деле. Или это как посмотреть? Живой же остался? Это ли не счастье?
